«Стало ясно, что надвигается новая эпоха» Как в России создали первый в мире автомат и почему его создателя забыли

В 1916 году в Российской империи приняли на вооружение автоматическую винтовку Федорова. После Октябрьской революции ее окрестили автоматом. Это первый зафиксированный случай применения данного термина к оружию. Почему о конструкторе Владимире Федорове сейчас мало кто знает и почему без него не было бы ни ППШ, ни пулемета Дегтярева, ни, возможно, даже автомата Калашникова? «Лента.ру» рассказывает историю оружейника Владимира Федорова и о том, как его автомат изменил мир.

История знает как минимум трех великих Федоровых: первого русского книгопечатника Ивана Федорова, дедушку космизма Николая Федорова, а также оружейного конструктора Владимира Федорова, придумавшего автомат. Грубо говоря, без книгопечатания невозможна была бы политика ликбеза, без футурологических идей — космическая программа, а без первого в мире автомата, пусть и несовершенного, не выросла бы советская оружейная школа, а победа в Великой Отечественной далась бы куда большей кровью.

Федоров-оружейник при царе дослужился до генерала и получил четыре ордена — Святой Анны III степени, Святого Станислава II степени, Святого Владимира III и IV степеней. Монархия хоть и признавала его заслуги и даже наградила его Михайловской премией за представленный в 1911 году вариант винтовки, не могла обеспечить ему соответствующую техническую базу для воплощения замыслов.

Тогда как СССР дал и простор для экспериментов, и базу, и, вероятно, еще и в выигрыше большом остался. При советской власти конструктор удостоился звания Героя Труда в 1928 году и был награжден четырьмя орденами: орденом Красной Звезды в 1933 году, орденом Ленина в 1943 году, орденом Отечественной войны I степени в 1945 году и еще одним орденом Ленина в 1964 году.

На праздновании 75-летия пионера автоматического оружия Сталин произнес: «Генералов у нас много, а Федоров — один».

От винтовки Мосина — к автомату

Поражение в Русско-японской войне 1904-1905 года стало для империи Романовых дурным предзнаменованием, а для молодого оружейника Федорова — поводом для раздумий и триггером для озарений.

Ветеран Крымской войны профессор Эгерштром относил генерала Мосина с его трехлинейкой к новой вехе русского оружия, а Федорова — к новейшей, то есть к эпохе автоматического оружия. По некоторым свидетельствам, император Николай II к ноу-хау относился скептически и считал, что в них нет особого смысла.

Точная цитата приписываемого ему замечания, сделанного на лекции Федорова по автоматическому оружию: «Патронов у нас не хватит для автоматов, из винтовок стрелять надо».

Уйдя от суворовской формулы «Пуля — дура, штык — молодец», самодержец все же не дозрел до того, чтобы принять правила игры, которые диктовал век атома, автоматики и мировых войн, пребывавший тогда еще в младенческом возрасте.

При этом мыслил прогрессивно и четко осознавал тренды ХХ века. Загоревшись идеей создания автоматической винтовки, которая не только облегчит солдату работу, но и позволит вести более плотный огонь по противнику, он, естественно, знал о том, что в разных странах, в том числе в Мексике, мастера и дилетанты уже работают в этом направлении. Среди них были датчанин Мадсен, австриец Манлихер, немец Маузер, итальянец Чеи-Риготти, мексиканец Мондрагон и многие другие, вошедшие со своим оружием в историю.

Федоров преклонялся перед англичанином Генри Бессемером, который не только первым придумал дешевый способ изготовления стали, но и высказал идею использования пороховых газов для автоматизации стрелкового оружия. Ее доведет до ума британско-американский самоучка-энтузиаст Хайрем Стивенсон Максим, изобретатель знаменитого пулемета. Были винтовки, были пулеметы, но не было чего-то среднего, чтобы и стрелять очередями, и бегать с этим оружием по позициям.

Вплоть до конца 20-х в оружейке правили бал экспериментаторы, и между ними была жесткая конкуренция и соревнования. В этот переходный период оружейные конструкторы балансировали между самопиаром — чтобы снискать звание первооткрывателя, и конспирацией — чтобы не выдать секретной информации разведкам других стран.

«В свое время сам Маузер брал во всех странах, в том числе и в России, привилегии на свои изобретения. Не брать их и держать свою систему в секрете для частного изобретателя было невыгодно. Ведь всякое открытие или изобретение обычно бывает уже подготовлено целым рядом предшествующих работ и исследований, проводимых во многих странах.
И здесь важно сказать последнее, решающее слово, чтобы завершить все творческие поиски и увенчать их какой-то новой системой оружия. Каждый конструктор, сказавший это слово, спешил немедленно закрепить изобретение за собой, опасаясь, что им кто-либо воспользуется», — писал в своих воспоминаниях Федоров.

По словам Федорова, немцы вообще были для него не только главным ориентиром, но и зачастую важнейшим источником информации по мировому оружию.

«По своей службе нам нередко приходилось знакомиться с иностранной технической литературой. И чаще всего мы находили необходимые сведения в трудах германских инженеров, ученых и специалистов. Достаточно назвать хотя бы известный труд по стрельбе генерала Роне, курс по ручному оружию генерала Вилле или же берлинский "Лебелевский ежегодник", из которого можно было узнать все сведения о различных усовершенствованиях и достижениях в военном деле всех государств. Там были исчерпывающие сведения о вооружениях даже таких незначительных государств, как Чили, Перу и т. п.», — вспоминал оружейник.

Но в оружейной инфраструктуре напрочь отсутствовал важнейший для современного ВПК институт: в Российской империи не существовало конструкторских бюро по разработке автоматического оружия. Поддержки сверху это все еще не имело, и Федоров долгое время держался на голом энтузиазме.

В 1897 году Федоров познакомился с уроженцем поселка Рамонь Воронежской области, легендарным конструктором Сергеем Мосиным, за шесть лет до этого разработавшим русскую трехлинейную винтовку. Это было революционное изобретение для того времени. По словам Федорова, мосинская винтовка обладала большими преимуществами перед всеми другими системами, поскольку конструктор внес в ее устройство ряд новшеств и усовершенствований.

В частности, он решил труднейшую проблему правильной подачи патронов из магазина в патронник, приспособив к ствольной коробке детальку, «зуб» которой освобождал очередной патрон лишь при повороте затвора и устранял возможность продвижения сразу двух патронов. Теперь исключались задержки в работе подающего механизма. К тому же винтовка Мосина была проста в изготовлении, а починить ее было легко.

Приступая к работе над автоматической винтовкой, Федоров решил отталкиваться от винтовки Мосина, поскольку лучше, чем мосинка, просто ничего не существовало. Задача была создать нечто столь же надежное, удобное в эксплуатации и одновременно автоматическое.

Эксплуатация газов

После признания качеств мосинки Федоров приступил к конструктивной критике. Он отмечал, что при стрельбе из винтовки Мосина боец тратит лишнее внимание и силы на перезарядку оружия. В случае с автоматической винтовкой эту работу на себя должны взять пороховые газы. Объясняя простым языком, это выглядит так: газы, выталкивая пулю из ствола, отталкиваются от дна гильзы и отводят затвор. Стреляная гильза выбрасывается, ударный механизм взводится, а спиральная пружина, находящаяся позади затвора, сжимается.

«Стремясь разжаться, эта пружина возвращает затвор в переднее положение, вводя очередной патрон в патронник ствола», — объяснял в мемуарах Федоров.

Делать проект с нуля было непрогнозируемо дорого и затратно по времени. Мосинка же, за счет ее конструктивных решений, могла стать основой для нового оружия. Тот факт, что никаких КБ в царской России еще не было, не говорит о том, что Федоров находился в информационном вакууме. Его альма-матер — Оружейный отдел Артиллерийского комитета — располагалась в здании на Литейном в Санкт-Петербурге, по обеим сторонам подъезда которого на грандиозных постаментах возвышались старинные орудия, отлитые в прежние века.

В те дни там проектировали новый остроконечный патрон для винтовки Мосина, который улучшит ее убойные качества. Там создавался новый станок (опора пулемета) для пулемета «Максим». Там же комиссия вырабатывала тактико-технические требования к 76-миллиметровой пушке, а также к образцам полевой тяжелой артиллерии.

К 1911 году Федоров получил помощника. Им оказался уроженец Тулы — родины оружейников и лесковской «стальной блохи» — Василий Дегтярев, будущий создатель ручного пехотного пулемета. Вместе они, пройдя через ряд провалов, создали образец автоматической винтовки, который более-менее всех устраивал.

Далее начался длительный период проверок и испытаний автоматической винтовки. Из нее, по словам Федорова, сделали 3225 выстрелов, и в плане кучности и точности она показала хороший результат. Поскольку речь идет об автоматическом оружии, немаловажную роль играет скорострельность. Полевые испытания позволили установить, что мосинка делает до 10 выстрелов в минуту, а федоровка — до 18. Затем так называемые «форсированные стрельбы»: винтовку помещали на дно озера, оставляли под дождем, валяли в пыли и подвергали другим испытаниям, после которых она оставалась дееспособна.

К 1913 году Федоров представил еще несколько вариантов своей винтовки, параллельно работая над усовершенствованием шашки: «Этим вопросом я занимался уже давно. Мне пришлось изучить самые различные виды холодного оружия, в результате чего были составлены два труда, одобренные Артиллерийским комитетом, — "Основания устройства холодного оружия" и "К вопросу об изменении ныне принятой шашки"».

Федоров только успел закончить работу над малокалиберным патроном 6,5 миллиметра с улучшенной баллистикой. В 1913-м на Сестрорецком заводе заказали двадцать его автоматических винтовок, а вот с патронами решили повременить.

Казалось бы, еще немного — и Россия станет первой страной, которая создаст роты автоматчиков и наладит массовое производство автоматов. Даже казалось, что у России есть шансы первой перевооружиться принципиально новым типом оружия.

Но на подходе была Первая мировая война. К тому времени у Федорова было готово три изобретения: новый 6,5-миллиметровый патрон с улучшенной баллистикой, новый клинок шашки для кавалерии и автоматическая винтовка.

«Это было нашей общей огромной ошибкой»

Когда Австро-Венгрия предъявила Сербии ультиматум, поставив перед ней заведомо невыполнимые условия, Федоров еще надеялся, что все обойдется. Он понимал, что мировая война неизбежна, но оставалась надежда, что царские дипломаты смогут максимально оттянуть ее приближение.

Дело в том, что как раз за месяц до начала конфликта Государственная дума закончила рассмотрение большой военной программы, которая должна была развить российскую армию до уровня, при котором будет уже не страшно сражаться с армиями ведущих стран Европы.

«Предполагалось сильно повысить численность армии, сдать новые заказы на ружья и пулеметы, увеличить полевую, в особенности полевую тяжелую артиллерию и фактически заново воссоздать осадную артиллерию. Предстояла также большая работа и по усилению крепостей», — описывал Федоров.

И хоть это не проговаривалось и не было в планах у правительства на ближайшее время, Федоров надеялся вооружить солдат своими автоматическими винтовками, но до запуска в серию было еще далеко. Если рассуждать исходя из возможностей страны, Российская империя могла закончить все эти преобразования лишь к 1917 году.

Но в запасе был только месяц. Когда грянет гром, конструктор не сможет сдержать эмоций и воскликнет:

Потом, немного придя в себя, он признает, что страна просто не готова к производству настолько технологичного оружия.

«Я часто бывал на заводах, не имевших в то время организованных проектно-конструкторских бюро. "Несомненно, — утешал я себя, — изготовление опытных образцов будет очень стеснять работников завода, отвлекать их от первостепенной сейчас задачи — дать возможно больше уже принятого оружия. А после войны можно будет опять приступить к опытам и исследованиям". Увы, никто в то время не предполагал, что война затянется на четыре года и принесет с собой неслыханные потрясения во всем мире! Все мы тогда рассчитывали, что война быстро окончится, — и это было нашей общей огромной ошибкой…», — писал в мемуарах Федоров.

Первые и последние царские автоматчики

28 июля 1914 года Австро-Венгрия объявила войну Сербии, а утром 29 июля поступил указ о мобилизации четырех военных округов Российской империи. 31 июля в России началась всеобщая мобилизация, а 1 августа Германия объявила России войну. Вскоре почти весь мир оказался включенным в разгоревшийся конфликт.

Федоров не мнил себя военным аналитиком и комфортнее всего чувствовал себя в сфере разработок оружия, а не военной логистики. Тем не менее он с ужасом понимал основные проблемы русской армии:

Причина тому — и недостаточное развитие железных дорог, неэквивалентное ее просторам, и неповоротливость всего военного аппарата, и некоторая инертность старших чинов, даже усталость.

А самое главное — в царской России катастрофически не хватало оружия. Как отмечает историк-советолог Шейла Фицпатрик, в первый призыв империя не смогла обеспечить всех мобилизованных винтовками, даже обычными мосинками — об автоматических тут и речи не шло.

Проект Федорова заморозили, перенаправив все силы оборонки на производство уже стоявшего на вооружении арсенала. Несмотря на все это, русские победили в битве при Гумбиннене, хорошо показали себя в Галицийской и Варшавско-Ивангородской операциях, провели успешную осаду Перемышля. Правда, потом немцы стали усиленно теснить русских, а Восточный фронт неимоверно растянулся.

Федорова отправили в полуторагодовую загранкомандировку, в ходе которой он побывал в Японии, Англии, Франции и других странах Антанты, где договаривался о поставках оружия, а параллельно изучал наработки коллег.

Это была строго законспирированная операция, где фигурировали мировые разведки и русская контрразвездка, где всегда существовала опасность провала, где был реальный риск не встретить завтрашнее утро. Также он регулярно посещал фронт, где воочию наблюдал техническое превосходство Германии, из чего делал свои выводы. Особенно его поразило то, что у немцев уже был на вооружении оптический прицел.

Стараниями Федорова с 1914 по 1916 год в Россию из Японии и Англии поступило около 600 тысяч винтовок и карабинов системы Арисака нескольких модификаций. Впоследствии некоторая часть этих винтовок окажется на фронтах Гражданской войны.

Проблема состояла еще и в том, что никто не думал, что все так затянется, а русский фронт растянется на 1600 километров.

Оптимист Федоров надеялся, что война вот-вот закончится и он сможет спокойно завершить свой проект. Многие так думали. В 1915 году его посетило озарение:

По прошествии десятилетий Федоров обобщит выводы и резюмирует:
«В той войне особое значение впервые получили ручные пулеметы. Единственным выходом при тех условиях конструирования оружия, которое имелось в царской России, могла быть только переделка моей автоматической».

Таким образом, к 1916 году, подглядев кое-что у зарубежных коллег и исправив некоторые недоработки, Федоров представил комиссии обновленную версию своей автоматической винтовки. Насколько мог, он приблизился к симбиозу винтовки и пулемета, который тогда называли ружьем-пулеметом (machine rifle). Дальше это оружие проще именовать автоматом, хотя этот термин появится лишь в 20-е годы, с подачи полковника Н.М. Филатова, начальника полигона Ораниенбаумской стрелковой школы.

Автомат 1916 года отличался от автоматической винтовки укороченным стволом, ударно-спусковым механизмом куркового типа, а также наличием двухрядного секторного коробчатого магазина на 25 патронов и возможностью менять режим огня с помощью переводчика флажкового типа. Автоматика реализовывалась за счет отдачи ствола при его коротком ходе.

Уже зимой 1916 года на Румынский фронт отправилась спецрота из состава 189-го Измаильского полка. Бойцы прошли спецподготовку на полигоне Ораниенбаумской офицерской стрелковой школы. Их укомплектовали восемью 6,5-миллиметровыми автоматами Федорова с магазинами на 15 патронов (по другим данным — на 25 патронов) и сорока пятью трехлинейными самозарядными винтовками Федорова калибра 7,62 миллиметра.

В общем объеме оружия автоматы Федорова там были все равно что капля в море, так что это скорее был тестовый запуск. Насколько известно, несколько «федоровок» поступило в распоряжение Десятого авиационного дивизиона (их ставили на тяжелые бомбардировщики «Илья Муромец»). И начальник дивизиона Горшков, впечатленный автоматами Федорова, успел походатайствовать о полном вооружении его подразделения таким оружием.

Пока на Западном фронте наблюдалось затишье, на Румынском, куда отправили первых и последних царских автоматчиков, творилась мясорубка. За первые семь дней сражений русская армия потеряла 2723 человека убитыми, 7656 ранеными, 373 контуженными и 453 пропавшими без вести.

Примерно тогда же производство Федорова переехало из Сестрорецкого завода в строящийся Ковровский, который обладал подходящими ресурсами. К тому же он входил в датский синдикат Dansk Rekylrifle, и часть персонала составляли датские специалисты, которые знали толк в оружии. Другое дело, что русские рабочие там занимали самые нижние должности и выполняли не креативную работу, а самую черную. По объективным причинам, и о них будет сказано ниже, мы никогда не узнаем, смог ли бы Федоров сработаться с датчанами. Есть предположение, что смог бы, а возможно, и изменил бы кадровую политику на Ковровском заводе царских времен.

Корпус Б, строительство которого успели к этому времени завершить, включал свыше 200 станков, тысячи верстаков, а также отдельную зону сборки. Для привода станков использовались суперсовременные шведские дизель-генераторы, а также датское оборудование.

То есть был зачин на массовое производство. В подтверждение этому в сентябре 1916 года Главное артиллерийское управление разместило заказ на изготовление 25 тысяч автоматов системы Федорова. В начале 1917 года Ковровский завод получил лицензию на производство трехлинейного ружья-пулемета Madsen со всеми комплектующими в количестве 15 тысяч штук.

Война за датское наследство и передел собственности

Во главе Ковровского оружейного завода стояла датская администрация.
И она, мягко говоря, не обрадовалась Октябрьской революции и замаячившим на горизонте переменам. Договор на производство «мадсенов» заключали с Российской империей, и если признать легитимность Временного правительства они еще могли, поскольку оно было настроено продолжать воевать за Антанту, то большевики для них выглядели чем-то из ряда вон выходящим — дикарями, азиатами, нарушающими все договоренности. Царские долги отказались выплачивать, из войны хотят выйти...

Да, большевики, не имя денег, отказались от царских долгов. Всеми правдами и неправдами они старались выйти из не ими затеянной игры, из этой «империалистической бойни». 3 марта 1918 года РСФСР подписал с Тройственным союзом сепаратный мирный договор, вызвав недовольство стран Антанты и последующую интервенцию с их стороны.

Датская администрация Ковровского завода инициировала саботаж, перестала выплачивать русским сотрудникам зарплату. Датское правительство пыталось демонтировать и вывезти свое, а заодно и шведское оборудование, но рабочие не дали это сделать. Неизвестными было предпринято несколько попыток захватить заводские склады с оружием, после чего завод перешел под охрану Красной гвардии.

В немалой степени из-за того, что его изобретение в перспективе могло ей очень помочь, как и сам изобретатель. Когда один из автоматов Федорова доставили главнокомандующему Реввоенсовета республики Сергею Каменеву, тот оценил его по достоинству. В Первую мировую войну он командовал полком в звании полковника, в советское время дослужился до командарма I ранга. Правда, в годы «большой чистки» он был объявлен врагом народа и только благодаря смерти от сердечного приступа избежал расстрела, как ни цинично это звучит. Ну, а пока Каменев на пике карьеры, а Федоров уже и сам перемахнул через несколько ступеней на пути к оружейному олимпу.

«Главком, ознакомившись с ружьем-пулеметом системы Федорова, нашел его как с технической, так и с практической стороны крайне полезным», — из телеграммы помощника начштаба Реввоенсовета чрезвычайному уполномоченному по снабжению армии.

В феврале 1918 года чрезвычайная комиссия по снабжению РККА назначила Владимира Федорова директором-распорядителем завода, поручила ему завершить производство 15 тысяч ружей-пулеметов Madsen и запустить производство 9 тысяч ружей Федорова. Там же он организовал Конструкторское бюро, куда помимо него вошел будущий цвет советской оружейной промышленности: конструктор Сергей Симонов, создатель пистолета-пулемета ППШ Георгий Шпагин, конструктор русского варианта пулемета «Максим» Павел Третьяков и давний коллега Федорова Василий Дегтярев.

В условиях нестабильности, разрухи, изоляции на международном уровне и бойкота со стороны мирового сообщества новая власть продолжила строительство завода. В том же 1918 году завершилось возведение Корпуса А.

В начале июля 1919 года большевики завод национализировали. А 10 июля, по странному совпадению, на заводе вспыхнул пожар, уничтоживший малый производственный корпус, где изготавливались приспособления и инструменты, что сильно застопорило производство. По данным историков, сгорела часть оборудования, 40 процентов инструментов, 90 процентов лекал и образцов. Однако автоматы Федорова, которые успели выпустить, не пострадали, и вскоре их начали испытывать стрельбой.

Из огня да в полымя

К этому времени вовсю бушевала Гражданская война и шла интервенция Антанты на севере страны. От производства датских ружей-пулеметов отказались, сосредоточив все внимание на автоматах Федорова. Строительство завода временно приостановилось.

Даже ярые оппоненты большевиков признают в них талант мобилизовать экономику в условиях военного времени. Если в марте 1918 года на Ковровском заводе осталось всего 60 сотрудников, включая штат КБ, к июлю 1920 года там работало свыше тысячи рабочих.

Во время Гражданской войны появилась Красная армия (РККА), которая превратилась в становой хребет новой власти и во многом определила приоритеты развития государства на ближайшие десятилетия. К зиме 1920-1921 исход Гражданской войны уже был предопределен в пользу красных. Параллельно набирал силы Ковровский завод. Начиная с апреля 1921 года там стали выпускать 50 автоматов в месяц. Да, небольшое количество, но причиной тому были сбои в поставках комплектующих с Ижевского и Тульского заводов.

Какую роль сыграли автоматы Федорова в Гражданской войне? На самом деле эпизодическую. Их использовали в боевых действиях на Севере и на Кавказе. Но если говорить о военных успехах этого автомата, то яркий эпизод его применения все же есть.

В 1921-1922 годах лыжный отряд большевика из Интернациональной военной школы Тойво Антикайнена совершил удачный рейд по тылам белофиннов во время зимней кампании РККА в Карелии. А в начале Зимней войны 1939-1940 годов автоматы Федорова достали со складов, протерли их от смазки и снова пустили в дело. Больше их нигде и никогда не применяли. Правда, до 1928 года они стояли на вооружении Московского полка Пролетарской дивизии.

Во время же войны основная нагрузка легла на трехлинейки, американские «Винчестеры», японские винтовки «Арисаки», французские винтовки «Либель», немецкие «Маузеры» и австрийские «Манлихеры», однозарядные берданки, наганы, смит-вессоны, пулеметы Кольта — Браунинга, пулеметы Максима, Гочкиса, Виккерса, Льюиса (из них стреляет Сухов в «Белом солнце пустыни») и так далее.

К октябрю 1925 года производство 6,5-миллиметровых автоматов Федорова было прекращено, а в 1928 году его сняли с вооружения РККА из-за множества проблем, связанных с использованием. Потом их взяли из полка и убрали на склады. 27 февраля 1928 года в Артиллерийском комитете резюмировали:

Сам Федоров переключился на проектирование новой самозарядной винтовки. И тут может возникнуть вопрос: почему этот автомат стал легендарным, если его так и не довели до ума и он не отличился ни в одной войне?

«Фабрика звезд» советского оружия

Когда говорят «автомат Калашникова», «снайперская винтовка Драгунова», «пистолет-пулемет Шпагина», сразу понятно, о чем идет речь. Хотя бы в общих чертах, потому что это уже бренды. Когда говорят «автомат Федорова» — понимают, о чем речь, лишь историки, специализирующиеся на оружии, либо конструкторы, потому что это не бренд, а символ зари эпохи автоматического оружия, продолжающейся до сих пор.

Если можно так выразиться, Владимир Федоров выбрал путь не звезды, а продюсера. Возможно, этот путь сам выбрал его, и это просто такая судьба. Аналогия предельно утрированная, тем не менее она хорошо объясняет ситуацию.

В первой четверти ХХ века ни в Российской империи, ни в СССР не было полноценных условий для массового производства автоматического стрелкового оружия. Автоматическая винтовка, ружье-пулемет Федорова — все это создавалось в кустарных условиях.

Сказывались нехватка оборудования и квалифицированных рабочих, а из-за того, что процесс индустриализации тогда находился на низком уровне, отсутствовало необходимое сырье, то есть специальные сплавы. Все основные лекала, приспособления и инструменты зачастую делались своими руками. Отсюда и недоработки. Тем не менее, несмотря на то, что у автоматического оружия много изобретателей, именно изобретение Федорова впервые назвали автоматом. И первое определение автомата дал тоже он.

Если забежать вперед, то, по мнению некоторых исследователей, концептуально от автомата Федорова произошли немецкая штурмовая винтовка StG-44 и автомат Калашникова. Правда, здесь уточняется, что это именно идейная, а не конструктивная преемственность. То есть Федоров подарил миру саму идею автомата. А что было дальше?

Первая пятилетка 1928-1932 года ускорила индустриальное развитие СССР. В это время в производственные фонды инвестировали 45 миллиардов рублей золотом. В страну начали приглашать зарубежных специалистов, которых мотивировали рублем, а кто-то ехал из авантюризма, за экзотикой. Благодаря этому получили развитие многие отрасли, в том числе тяжелая промышленность, металлургия и военно-промышленный комплекс.

Параллельно Владимир Федоров организовал проектно-конструкторское бюро в Коврове, где объединил вокруг себя энтузиастов, многие из которых не обладали достаточными теоретическими знаниями, но хотели заниматься созданием нового оружия. Тогда социальный лифт работал эффективно, хотя и со своими парадоксами.

Многие «крестьяне от сохи» и «рабочие от станка», еще вчера считавшие по пальцами и читавшие по слогам, проходили ликбез, выбирали свою стезю и делали головокружительную карьеру. Тем более что действовала «позитивная дискриминация» — это когда приоритет при поступлении в вуз или назначении на важные посты отдается пролетариям и крестьянам. Кстати, именно благодаря такому подходу смогли взлететь так высоко Хрущев, Брежнев и многие другие.

Но вернемся к проектно-конструкторскому бюро Федорова. Давид Болотин в книге «История советского стрелкового оружия и патронов описывал его так:

Федоров стал первым в мире конструктором, инициировавшим процесс унификации в оружейном деле.

«Сущность унификации состоит в том, что создаваемые типы оружия должны иметь одинаковое устройство механизмов автоматики и отличаться лишь отдельными деталями», — добавляет Болотин.

На базе конструкторского бюро Федорова был разработан и уже в 1932 году пущен в производство 12,7-миллиметровый крупнокалиберный пулемет ДК. А в 1934 году приняли на вооружение 7,62-миллиметровый пистолет-пулемет Дегтярева, тоже детище КБ Федорова.

В 1935 году Ковровский завод, к тому времени уже Инструментальный завод №2 имени К.О. Киркижа, начал серийный выпуск 12,7-миллиметровых крупнокалиберных пулеметов системы Шпитального и Владимирова (ШВАК). В 1940 году принят на вооружение 7,62-миллиметровый пистолет-пулемет Шпагина (ППШ). В годы ВОВ там выпускали также пулеметы П.М. Горюнова, крупнокалиберные пулеметы системы С.В. Владимирова и ручные пулеметы Дегтярева. После смерти конструктора Дегтярева завод переименовали в Завод имени В.А. Дегтярева.

Владимир Григорьевич Федоров в 1946 году стал академиком Академии артиллерийских наук, а в 1953 году вышел в отставку, после чего прожил еще 13 лет, застав полет Гагарина в космос и даже XX съезд КПСС, на котором осудили культ личности Сталина.

Неизвестно, как отнесся к новым переменам конструктор Федоров, он вообще мало высказывался по политическим вопросам. Его интересовали более конкретные вещи. В этой истории все довольно просто: жил изобретатель, который получил закваску оружейной школы и сумел заглянуть в будущее. Судьбе было угодно, чтобы его достижения признали, а ему самому обеспечили какое-никакое, а бессмертие.