Больше всего российских пациентов с онкологией умирает от рака поджелудочной железы. Об этом сообщает RT со ссылкой на данные Минздрава за 2018 год.
Частота смерти среди всех заболевших от этого вида злокачественных новообразований составляет 39,9 процента. Также высокий показатель летальности демонстрируют рак печени и внутрипеченочных протоков (38,4 процента) и рак пищевода (29,9 процента).
Высокая вероятность смерти зафиксирована при раке дыхательных путей (21,9 процента) — трахее, бронхах и легких, а также глотки (17,3 процента).
Самые низкие показатели летальности выявлены при раке кожи, за исключением меланомы, (0,4 процента), раке щитовидной железы (0,6 процента), губы (1 процент), тела матки (2,2 процента) и молочной железы (3 процента).
По всей стране показатель смертности от онкологии составил шесть процентов. На учете в онкодиспансерах в 2018-м состояли 3,7 миллиона человек.
17 июня в Минздраве назвали российские регионы с самой высокой распространенностью рака. В пятерке лидеров оказались Курская область, Мордовия, Краснодарский край, Калужская и Псковская области.
Фото: Алена Кочеткова
К сожалению, у меня не осталось фотографий, где я в самом начале болезни, когда еще не выпали волосы после химиотерапии. У меня украли ноутбук с жестким диском, где был фотоархив: прямо возле онкологического центра, где я проходила лечение, разбили стекло в машине и все вытащили. Кроме первой серии проекта, пропали все съемки за последние три года. Для меня это был удар. Тогда я постоянно думала, как бы не сломаться, как бы не опустить руки. Какое-то время я даже не фотографировала.
Фото: Алена Кочеткова
Я выстраивала свою фотоисторию не в хронологическом порядке и не в виде отчета: вот «химия», потом операция, потом еще что-то... Снимки выстроены по внутренним ощущениям. Там есть своя логика: от тревожной темноты возле окна в начале к оживляющему все свету возле того же самого окна.
Таковы и снимки с красными вспышками, которые я делала с помощью своей настольной лампы. Они показывают, как моменты успокоения сменяют моменты напряжения. Лечение от рака не стоит понимать только как планомерную борьбу с болезнью до полной победы, а потом ты здоров и про все можно забыть.
Фото: Алена Кочеткова
Когда серия получила внимание, мне иногда приходили и негативные отзывы, причем от людей, не сталкивавшихся лично с онкологическими заболеваниями. Говорили: «Зачем это показывать? И так в жизни негатива хватает, а вы еще добавляете красок». Думаю, причина в том, что человек не хочет видеть проблем вокруг себя, а хочет жить в своем придуманном позитивном мире. Либо он не видит других, не готов сопереживать тому, кто рядом.
У меня не было цели свалить на зрителя весь этот мрак. Я могла бы снять и физиологически более отталкивающие вещи. Моя задача — передать внутреннее состояние тех, кому поставили страшный диагноз.
Фото: Алена Кочеткова
Поддержка других — это очень важно в борьбе с болезнью. К счастью, мне повезло, что муж, родители, друзья — все были рядом, никто не отвернулся. Кто-то советовал мне ехать за границу, но я решила лечиться в Москве, в федеральном онкологическом центре им.Н.Н.Блохина. Онкологические заболевания на самом деле очень разнообразны по возможности лечения, проявлениям, но по моему профилю там действуют в соответствии с европейскими протоколами.
С врачами тоже повезло. Они не разговаривали со мной как с обреченным человеком — наоборот, говорили: «Вылечитесь — надо будет вам сделать это и то». Всегда давали понять, что жизнь будет продолжаться. И это очень придавало сил.
Фото: Алена Кочеткова
Мне было важно максимально правдиво передать свои ощущения. После первого курса химиотерапии появилась ломота в костях. Для меня это было необычно. Чтобы дать зрителю понять, мне нужно было найти какой-то визуальный образ. Сразу возникла ассоциация с гаснущим костром — когда угли догорают и сверкают. Муж купил мне лазерную указку, с которой я стала экспериментировать.
Фото: Алена Кочеткова
Я давно хотела попробовать себя в жанре автопортрета. Не думала, конечно, что это получится таким образом. Потеря волос — это маркер. Мне не нравится эта лысая женщина, для меня это некрасиво. Но, с другой стороны, мне было интересно себя исследовать в таком состоянии и внешнем, и внутреннем. Мне было интересно с помощью этих автопортретов посмотреть на себя по-другому, попытаться выяснить, что составляет суть человека.
Фото: Алена Кочеткова
На протяжении всей битвы с болезнью напряжение не стихает. Сомнения и беспокойство периодически всплывают и в стадии ремиссии.
Фото: Алена Кочеткова
Есть много подчеркнуто оптимистичных фотоисторий: лысые женщины улыбаются, светятся от оптимизма. Хорошо, что есть такие сессии, они поддерживает болеющих. Однако тем, кто «снаружи», непонятно, что происходит. Ведь если ты изо всех сил демонстрируешь, что все прекрасно и замечательно, зачем тебя поддерживать, помогать?
Фото: Алена Кочеткова
Красный цвет появился неслучайно — это еще и образ химиотерапии. Пациенты между собой называют ее «красненькой» — из-за характерного цвета препарата в капельнице.
Фото: Алена Кочеткова
После подтверждения диагноза я вдруг с удивлением обнаружила, что вокруг меня множество людей, столкнувшихся с онкологией. Я раньше даже не подозревала, что они болели. Возможно, дело в том, что рак у нас в обществе стигматизирован: многие скрывают свой диагноз, потому что боятся неадекватных реакций. Вокруг этой болезни много мифов: некоторые думают, что она заразна. В результате онкобольной воспринимается как прокаженный. На своем личном опыте, к радости, я с таким не сталкивалась, но общаюсь с другими пациентами и знаю, что так бывает даже внутри семьи.
Фото: Алена Кочеткова
Одна из задач фотографии — говорить о проблемах, учить их осмыслению, а не игнорированию, побуждать зрителя не к жалости, а именно к сочувствию.
Было много отзывов и от онкологических больных. То, что эта серия снимков занимает призовые места, их вдохновляет. Они ведь тоже испытывают такие чувства, но не все могут выразить. Такие признания мне очень ценны.
Фото: Алена Кочеткова
Я начала снимать, когда уже началось лечение. Я тогда и не думала, что это выльется в какой-то проект, получится что-то или нет. Просто чувствовала растерянность. Состояние было странное. В какой-то момент взяла фотоаппарат в руки и стала фотографировать. В некоторой степени для меня это стало арт-терапией. О том, что арт-терапия многих поддерживает в подобных ситуациях, я узнала уже позже, во время лечения.
Когда фотограф снимает своего героя, он может ему сочувствовать, сопереживать. Так или иначе на снимках будут переданы некие ощущения фотографа. А тут получилось, что я выступаю в двух качествах — и фотограф, и герой.