«Одиночка — самый опасный диверсант» Генерал ФСБ о том, как спецслужбы Украины вербуют агентов и готовят теракты в России

В середине августа глава Комитета Совета Федерации по конституционному законодательству Андрей Клишас заявил, что Россию пытаются превратить в полигон для диверсий, и это необходимо пресечь. ФСБ России за последние несколько месяцев, действительно, не раз сообщала о предотвращении диверсий, за которыми стояли украинские спецслужбы. 9 сентября в Курской области диверсанты напали на бойцов Росгвардии, которые проводили оперативно-разыскные мероприятия. Один из росгвардейцев был ранен и позже скончался в больнице. Кто и зачем готовит такие преступления на российской территории и как спецслужбы выявляют диверсантов «Ленте.ру» рассказал генерал-майор ФСБ России в запасе Александр Михайлов.

«Лента.ру»: В последнее время ФСБ не раз сообщала о предотвращении терактов и задержании диверсантов, действующих в интересах Украины на российской территории. Что означает эта возросшая активность?

Александр Михайлов: Любой вооруженный конфликт сопровождается диверсионно-подрывными операциями — это аксиома. Российские спецслужбы, как мы видим, достаточно эффективно противостоят этим действиям, хоть и не в состоянии перекрыть все узкие места. Проще говоря, нельзя поставить полицейского рядом с каждой опорой ЛЭП.

Активность этих действий растет по мере развития спецоперации на Украине. Не будем забывать, что диверсии и теракты — это оружие идеологической обработки, которое нередко попадает в цель. Теракт, например, в первую очередь направлен на уничтожение мирных жителей, политиков или людей с иными взглядами.

Но в итоге и диверсии, и теракты устраивают для того, чтобы создать в обществе атмосферу страха, неуверенности, дестабилизировать ситуацию в стране.

Кто сегодня пополняет ряды диверсантов? Проходят ли эти люди какую-то специальную подготовку?

Диверсантом в современном мире может стать кто угодно. Для заказчиков главное — чтобы такой человек разделял их взгляды и был готов совершить преступление. Образование и возраст диверсанта не играют никакой роли, но вот его доступ к конкретной инфраструктуре, где можно совершить диверсию, конечно, будет плюсом.

Такой диверсант может специально нарушать технологии производства и правила безопасности, что в некоторых случаях чревато техногенной катастрофой. Впрочем, диверсантам не обязательно иметь доступ к каким-то крупным промышленным объектам: взять те же лесные пожары, которые в конце лета охватили Центральную Россию. Человеческий фактор — мощный инструмент.

Даже непрофессионалу ясно, что нередко причиной этих пожаров становятся поджоги. А для того, чтобы поджечь лес, никаких особых навыков не нужно. Именно поэтому диверсантов нередко вербуют в маргинальных протестных кругах — за идею или за деньги. Но какими бы идейными они ни были, для заказчиков диверсанты — лишь пушечное мясо и расходный материал.

Среди тех, кого контрразведчики ловили на подготовке диверсий, был и врач, который действовал в одиночку, и сторонники покойного националиста Максима Марцинкевича, известного как Тесак. Что их объединяет?

Негативное отношение к российскому государству и властям в первую очередь. В случае с националистами и украинскими заказчиками диверсий — это сугубо временный союз. Такие «партнеры» идут в одну сторону лишь до тех пор, пока у них совпадают интересы и цели, а затем легко становятся заклятыми врагами и начинают воевать друг с другом.

Есть мнение, что Украина сегодня использует приемы советской школы спецслужб для вербовки диверсантов среди россиян. Так ли это?

Я бы не выделял здесь советскую школу, схожие методы вербовки используют спецслужбы разных стран мира. В их основе — три фактора: идеологический, когда человек готов пойти на сотрудничество из-за своих взглядов, корыстный и компрометирующий.

Пример последнего — случай, когда спецслужбы знают, что человек ворует или коррумпирован, и при помощи этих сведений склоняют его к сотрудничеству. Расчет на то, что человек не станет сообщать о попытке вербовки, чтобы не раскрывать себя, но тут уже каждый решает сам: один испугается и станет сотрудничать с врагом, а другой проявит стойкость.

Недавно в Ростовской области задержали пару, которая подожгла машину полицейского с символикой Z. После задержания поджигатели заявили, что за это им с Украины заплатили 15 тысяч рублей. Это пример корыстного фактора?

Это какая-то корысть нищих и убогих. Что такое 15 тысяч рублей за поджог полицейской машины?

Если это так, значит, это демонстрация презрения со стороны СБУ, где, видимо, уверены, что россияне готовы работать на них буквально за еду.

ФСБ заявила о раскрытии убийства журналистки Дарьи Дугиной, дочери известного философа Александра Дугина. Что вы можете сказать об этом преступлении?

Очевидно, что преступление готовилось очень тщательно. Украинские спецслужбы все продумали и организовали, у них явно были подельники в России. Полагаю, что именно они обеспечили предполагаемую исполнительницу преступления Наталью Вовк всем необходимым. Речь о фальшивых автомобильных номерах, о взрывчатке, — все это, думаю, Вовк получила уже в Москве.

Следствие квалифицировало это преступление как убийство, совершенное общеопасным способом. Но разве подрыв машины с таким общественным деятелем, как Дарья Дугина, не является терактом?

В ходе расследования этого дела должен быть установлен мотив преступления. Как только у следствия появятся факты, указывающие, что это убийство было совершено с политическими целями, статью вполне могут переквалифицировать.

Наталья Вовк после убийства успела сбежать из страны. Как вы считаете, удастся ли российскому правосудию добиться ее экстрадиции?

Подобных персонажей, которые скрываются от российского правосудия за рубежом, сегодня очень много. Взять того же Ахмеда Закаева, которого на Западе всячески покрывают и отказываются выдавать. А раз таких террористов не выдают, значит, и Наталья Вовк вполне может прятаться за рубежом годами.

Как эффективно противостоять диверсиям и какую позицию российские спецслужбы должны занимать по отношению к гражданам Украины, живущим в России?

Лучшее средство против диверсий — бдительность. Очень часто люди игнорируют подозрительные мелочи. А потом, когда случается беда, мотают пленку назад и понимают: «Так вот что он имел в виду! Вот к чему готовился!» Человек, который не среагировал на что-то подозрительное и промолчал, может потом сам лишиться своих близких из-за действий террористов и диверсантов. По сути он является соучастником тяжкого преступления.

Что касается граждан Украины, живущих на территории России, то их всех не проверишь — у наших спецслужб просто нет таких ресурсов. Да и в целом я не верю в тотальную слежку, она ни к чему. Преступник все равно рано или поздно выдаст себя своими действиями, вызовет подозрения и попадет в поле зрения правоохранительных органов.

Нужно ли в такой обстановке что-то менять в плане обеспечения общественной безопасности?

В такой обстановке к обеспечению безопасности нужно привлекать обычных граждан в разных формах, вернуться к практике народных дружин, создать атмосферу единства с рядовыми гражданами, поощрять осознание ими своей причастности. Государство должно участвовать в создании таких структур, которые будут помогать силовикам поддерживать порядок и выявлять преступления на ранних этапах. Логика проста: два глаза — хорошо, а десятки тысяч — лучше.

Можно вспомнить опыт СССР, где диверсий практически не было, а народные дружины были. Просто советское общество понимало свою роль в обеспечении безопасности страны. В наши дни ситуация изменилась, причем далеко не в лучшую сторону.

Готово ли российское общество к такому тесному сотрудничеству с властями в плане обеспечения безопасности?

Когда в Москве в 1990-х годах взрывали дома, люди стали бдительнее: это было требованием времени. Они сами создавали группы самообороны, организовывали дежурства. Конечно, тот печальный, выстраданный горем опыт сейчас забыт. А жаль! И если правоохранительным органам нужны добровольные помощники, с населением нужно работать, нужен системный подход и взаимное доверие.

Важно и другое: чтобы бдительность людей помогала предотвращать преступления, необходимо реагировать на их сообщения. А у нас, к сожалению, правоохранительные органы нередко просто отмахиваются от заявителей по страшному принципу «убьют — тогда и приходите». Конечно, так быть не должно.