«Опаснее тысячи порножурналов» Король книжного и журнального дизайна Вилли Флекхаус : Фото: Книги: Культура: Lenta.ru

В Гамбурге открылась выставка работ Вилли Флекхауса, первого арт-директора Германии, графика, придумавшего знаменитую «радужную серию» книг издательства Suhrkamp, дизайнера фотомессы photokina и культового журнала twen, который моралисты считали «опаснее тысячи порножурналов». Он создал новый имидж Роми Шнайдер, ввел моду на беременных моделей, приучил современников к обнаженной натуре и вопросам ребром на обложке. Вилли Флекхауса после этой выставки уже называют открытием года. «Как получилось, что человек, который нам все это придумал, забыт?» — недоумевают немецкие СМИ. Теперь вспомнили. 350 объектов выставки «Вилли Флекхаус: Дизайн-Мятеж-Радуга» в гамбургском Museum für Kunst und Gewerbe (MKG) не оставляют сомнений: перед нами ключевая персона не только послевоенного, но и всего современного графического дизайна. Немецкий обозреватель «Ленты.ру» Ольга Гердт побывала на выставке в Гамбурге и познакомилась с культом Флекхауса поближе.

Немецкие газеты теперь соревнуются в заголовках: «Человек, который сделал черную Германию цветной»; или «Вилли Флекхаус — радикальный минималист»; или «Вилли Флекхаус — абсолютный глаз». Открыл гения германист, публицист, эксперт в области фотографии и коллекционер Ханс-Михаэль Кётцле. Эта выставка — третий этап его кампании по возвращению в культурный контекст рано, в 58 лет, ушедшего из жизни художника. В начале 1990-х Кётцле начал коллекционировать работы Флекхауса. В 1997-м выпустил внушительную монографию, в 2016-м сделал первую, охватывающую все сферы деятельности Флекхауса — журналы, книги, плакаты, буклеты, логотипы — выставку, которая после оглушительной премьеры в Кельне в начале 2017-го переехала в Гамбург, где, не успев открыться, собрала очередную порцию восторгов. Завершится турне в Мюнхене, где Design-Revolte-Regenbogen появится в мае. Профессионалы газетно-журнального дела не без изумления обозревают теперь собранные Кётцле сокровища: капитал, на котором они годами сидят как на само-собой разумеющемся, оказывается, кто-то когда-то сколотил. Этот кто-то — Вилли Флекхаус.

1 / 14

Афиша выставки: обложка журнала twen, Nr. 12, 1966. Фотография Сэм Хаскинс. Графика: Вилли Флекхаус

Фото: Carsten Wolff, Fine German Design, Frankfurt am Main

Немецкие газеты теперь соревнуются в заголовках: «Человек, который сделал черную Германию цветной»; или «Вилли Флекхаус — радикальный минималист»; или «Вилли Флекхаус — абсолютный глаз». Открыл гения германист, публицист, эксперт в области фотографии и коллекционер Ханс-Михаэль Кётцле. Эта выставка — третий этап его кампании по возвращению в культурный контекст рано, в 58 лет, ушедшего из жизни художника. В начале 1990-х Кётцле начал коллекционировать работы Флекхауса. В 1997-м выпустил внушительную монографию, в 2016-м сделал первую, охватывающую все сферы деятельности Флекхауса — журналы, книги, плакаты, буклеты, логотипы — выставку, которая после оглушительной премьеры в Кельне в начале 2017-го переехала в Гамбург, где, не успев открыться, собрала очередную порцию восторгов. Завершится турне в Мюнхене, где Design-Revolte-Regenbogen появится в мае. Профессионалы газетно-журнального дела не без изумления обозревают теперь собранные Кётцле сокровища: капитал, на котором они годами сидят как на само-собой разумеющемся, оказывается, кто-то когда-то сколотил. Этот кто-то — Вилли Флекхаус.

«Когда я должна была в 10 лет объяснить в школе, кем работает мой папа, я написала: Art Direktor. Учительница не поняла, и исправила на «директор» — вспоминает дочь Флекхауса в одном из телерепортажей. Теперь Корнелия водит по выставке эмигрантов, демонстрируя радикальные рабочие методы папы на примере разворота Frankfurter Allgemeine Magazin — там как объект 3D плавает в пустоте бутылка с вытекающим из нее кетчупом. Соотношение картинки к тексту — один к одному: «Если текст папе мешал, он его просто вычеркивал или просил: сократите на треть, а лучше — наполовину». Эмигранты уважительно кивают — визуальная информация им, еще не совсем освоившимся в немецком, тоже кажется более доходчивой, чем слова. Профессии арт-директор до Вилли Флекхауса в Германии действительно не было. И научиться ей тоже было негде и не у кого — после нацистов от знаменитой школы дизайна Bauhaus не осталось и следа, а кроме нее — где? Флекхаус доходил до всего сам — что сегодня обсуждают тоже не без восхищения: главный авторитет немецкого книжного и журнального дизайна оказывается был autodidakt — самоучка. Впрочем, также Вилли Флекхаус экспортировал в Германию приемы американского русского Алексея Бродовича. У легендарного директора Harper’s Bazaar, начинавшего декоратором в «Русских сезонах» Сергея Дягилева, он учился не бояться пустого пространства, мыслить разворотами, совмещать фотографии с текстом и, добиваясь эффекта «близости», обрезать персонажу все, что мешало ему смотреть читателю прямо в глаза: уши, подбородок и макушку.

2 / 14

Frankfurter Allgemeine Magazin, Nr. 42, 1980. Фотография: Lettera. Графика: Willy Fleckhaus

Фото: Hans Döring

«Когда я должна была в 10 лет объяснить в школе, кем работает мой папа, я написала: Art Direktor. Учительница не поняла, и исправила на «директор» — вспоминает дочь Флекхауса в одном из телерепортажей. Теперь Корнелия водит по выставке эмигрантов, демонстрируя радикальные рабочие методы папы на примере разворота Frankfurter Allgemeine Magazin — там как объект 3D плавает в пустоте бутылка с вытекающим из нее кетчупом. Соотношение картинки к тексту — один к одному: «Если текст папе мешал, он его просто вычеркивал или просил: сократите на треть, а лучше — наполовину». Эмигранты уважительно кивают — визуальная информация им, еще не совсем освоившимся в немецком, тоже кажется более доходчивой, чем слова. Профессии арт-директор до Вилли Флекхауса в Германии действительно не было. И научиться ей тоже было негде и не у кого — после нацистов от знаменитой школы дизайна Bauhaus не осталось и следа, а кроме нее — где? Флекхаус доходил до всего сам — что сегодня обсуждают тоже не без восхищения: главный авторитет немецкого книжного и журнального дизайна оказывается был autodidakt — самоучка. Впрочем, также Вилли Флекхаус экспортировал в Германию приемы американского русского Алексея Бродовича. У легендарного директора Harper’s Bazaar, начинавшего декоратором в «Русских сезонах» Сергея Дягилева, он учился не бояться пустого пространства, мыслить разворотами, совмещать фотографии с текстом и, добиваясь эффекта «близости», обрезать персонажу все, что мешало ему смотреть читателю прямо в глаза: уши, подбородок и макушку.

«Арт-директором» Флекхаус тоже назвал себя сам — в 1963 году в Impressum журнала twen новая должность заняла почетное место рядом с должностью главного редактора. Вскоре и другие «господа оформители» выбились «наверх» — в 1964-м Флекхаус уже был соучредителем Клуба арт-директоров Германии. Все это — результат не подковерных игр и амбиций, а практическая необходимость: Вилли Флекхаус и главный редактор twen Адольф Теобальд над журналом Student im Bild, а затем над отпочковавшимся от него журналом twen (1959-1971), быстро ставшим самым популярным из молодежных изданий 1960-х, работали в четыре руки — как соавторы и единомышленники. Обложки twen, увеличенные до размера постеров, «бросаются» теперь на каждого, кто переступает порог выставки. «Мисс коммуна. Ее жизнь ввосьмером» — и под фотографией основательницы берлинской «коммуны №1» Уши Обермайер пацифистский лозунг от Йоко Оно и Джона Леннона: «Мир приходит из постели». Практикующую свободную любовь будущую модель Хельмута Ньютона и Ричарда Аведона символом сексуальной революции и идолом целого поколения сделал именно twen. Как и вывел в звезды никому не известную жену фотографа Уилла Макбрайда. Фотография беременной Барбары Макбрайд в twen 1960-го стала культом задолго до Деми Мур, которую Энни Лейбовиц сняла для Vanity Fair в 1991-м.

3 / 14

twen, Nr. 6, 1969. Фотография: Гвидо Мангольд. Графика: Вилли Флекхаус

Фото: Hans Döring

«Арт-директором» Флекхаус тоже назвал себя сам — в 1963 году в Impressum журнала twen новая должность заняла почетное место рядом с должностью главного редактора. Вскоре и другие «господа оформители» выбились «наверх» — в 1964-м Флекхаус уже был соучредителем Клуба арт-директоров Германии. Все это — результат не подковерных игр и амбиций, а практическая необходимость: Вилли Флекхаус и главный редактор twen Адольф Теобальд над журналом Student im Bild, а затем над отпочковавшимся от него журналом twen (1959-1971), быстро ставшим самым популярным из молодежных изданий 1960-х, работали в четыре руки — как соавторы и единомышленники. Обложки twen, увеличенные до размера постеров, «бросаются» теперь на каждого, кто переступает порог выставки. «Мисс коммуна. Ее жизнь ввосьмером» — и под фотографией основательницы берлинской «коммуны №1» Уши Обермайер пацифистский лозунг от Йоко Оно и Джона Леннона: «Мир приходит из постели». Практикующую свободную любовь будущую модель Хельмута Ньютона и Ричарда Аведона символом сексуальной революции и идолом целого поколения сделал именно twen. Как и вывел в звезды никому не известную жену фотографа Уилла Макбрайда. Фотография беременной Барбары Макбрайд в twen 1960-го стала культом задолго до Деми Мур, которую Энни Лейбовиц сняла для Vanity Fair в 1991-м.

«Да этот twen опаснее тысячи журналов с голыми девками!» — гневался президент баварского Молодежного совета, а большинство судебных исков в 1960-е против текстов, подрывавших «моральные устои юношества», подавалось на журнал twen. Журнал возвращал обвинения в порнографии как бумеранг. Star ohne Busen («Звезда без сисек») — разворот, посвященный певице Франсуазе Арди, красуется на выставке рядом с портретами новых идолов twen. Модели Верушка и Твигги, актриса Фей Данауэй, «сексуальная тигрица» Урсула Андерс, «тип 1960-х» Жан-Поль Бельмондо и, конечно, актриса Роми Шнайдер, которой фотограф Уилл Макбрайд и вооружившийся ножницами арт-директор Вилли Флекхаус устроили настоящий ребрендинг. Имидж «нашей маленькой принцессы», доставший Шнайдер после роли в популярном фильме «Сиси», Флекхаус уничтожил в буквальном смысле слова. От национального австро-германского секс-символа остались только губы, нос и глаза.

4 / 14

twen, Nr. 12, 1963. Фотография: Ирвинг Пенн. Графика: Вилли Флекхаус

Фото: Hans Döring

«Да этот twen опаснее тысячи журналов с голыми девками!» — гневался президент баварского Молодежного совета, а большинство судебных исков в 1960-е против текстов, подрывавших «моральные устои юношества», подавалось на журнал twen. Журнал возвращал обвинения в порнографии как бумеранг. Star ohne Busen («Звезда без сисек») — разворот, посвященный певице Франсуазе Арди, красуется на выставке рядом с портретами новых идолов twen. Модели Верушка и Твигги, актриса Фей Данауэй, «сексуальная тигрица» Урсула Андерс, «тип 1960-х» Жан-Поль Бельмондо и, конечно, актриса Роми Шнайдер, которой фотограф Уилл Макбрайд и вооружившийся ножницами арт-директор Вилли Флекхаус устроили настоящий ребрендинг. Имидж «нашей маленькой принцессы», доставший Шнайдер после роли в популярном фильме «Сиси», Флекхаус уничтожил в буквальном смысле слова. От национального австро-германского секс-символа остались только губы, нос и глаза.

Трудно сказать, подорвал ли twen моральные устои юношества, но в сексуальную революцию, как и в политическую 1968-го, точно внес свой, довольно весомый вклад. Консервативную страну twen бомбил провокационными «детскими» вопросами от имени тех, кому было что обсудить, кроме войны и немецкой вины. Аборты, феминизм, пацифизм. «Есть ли антисемитизм в Германии?» (материал о Бен-Гурионе в разгар германо-израильского конфликта). «Можно ли любить и быть неверным?». «Искусство не носить лифчики». Еще подростковый секс и проблемы матерей-одиночек. Гомосексуализм и расизм (twen первым, после французского Vogue разместил на обложке чернокожую модель). Один из разворотов twen, размещенный на выставке, стреляет по всем табуированным темам сразу — два человека сидят визави на унитазах, под объединяющим их заголовком: Alles über Scheiße («Все о дерьме»).

5 / 14

twen, Nr. 2, 1969. Фотография: Charlotte March. Графика: Willy Fleckhaus

Фото: Hans Döring

Трудно сказать, подорвал ли twen моральные устои юношества, но в сексуальную революцию, как и в политическую 1968-го, точно внес свой, довольно весомый вклад. Консервативную страну twen бомбил провокационными «детскими» вопросами от имени тех, кому было что обсудить, кроме войны и немецкой вины. Аборты, феминизм, пацифизм. «Есть ли антисемитизм в Германии?» (материал о Бен-Гурионе в разгар германо-израильского конфликта). «Можно ли любить и быть неверным?». «Искусство не носить лифчики». Еще подростковый секс и проблемы матерей-одиночек. Гомосексуализм и расизм (twen первым, после французского Vogue разместил на обложке чернокожую модель). Один из разворотов twen, размещенный на выставке, стреляет по всем табуированным темам сразу — два человека сидят визави на унитазах, под объединяющим их заголовком: Alles über Scheiße («Все о дерьме»).

Главным архитектором этого гламурного анархизма был Флекхаус. Стоило ему прикоснуться к полосе или обложке, как слово теряло свою монополию, а иллюстрации переставали быть прикладными. Тексты уменьшались, фотографии увеличивались, заголовки становились гигантскими. Публикации выглядели как самодостаточный арт-объект. Совсем не в духе «объективного журнализма». Доходило до смешного. Вроде истории с названием корабля Thalia, которое Флекхаус лихо увеличил на одну букву, поскольку в заголовке оставалось место. Thaliai назывался теперь фоторепортаж о корабле, на котором плавали хиппи в Средиземном море. Ни извинений, ни опровержений не последовало — лодку просто переименовали в соответствии с публикацией. Сделать это было проще, чем спорить с тем, что написано в twen. Журнал действительно не столько отражал реальность, сколько реальности предлагал подстроиться под свои представления о ней.

6 / 14

twen, Grafik: Willy Fleckhaus

Главным архитектором этого гламурного анархизма был Флекхаус. Стоило ему прикоснуться к полосе или обложке, как слово теряло свою монополию, а иллюстрации переставали быть прикладными. Тексты уменьшались, фотографии увеличивались, заголовки становились гигантскими. Публикации выглядели как самодостаточный арт-объект. Совсем не в духе «объективного журнализма». Доходило до смешного. Вроде истории с названием корабля Thalia, которое Флекхаус лихо увеличил на одну букву, поскольку в заголовке оставалось место. Thaliai назывался теперь фоторепортаж о корабле, на котором плавали хиппи в Средиземном море. Ни извинений, ни опровержений не последовало — лодку просто переименовали в соответствии с публикацией. Сделать это было проще, чем спорить с тем, что написано в twen. Журнал действительно не столько отражал реальность, сколько реальности предлагал подстроиться под свои представления о ней.

«Эстетическим графизмом» обозвали в какой-то момент любовь Флекхауса ко всему большому: фотографиям, заголовкам и буквицам. Сегодня, впрочем, не кажется, что он преувеличивал — на выражающие не букву, но дух времени визуальные образы у Флекхауса было чутье. Будь то получившее международный приз фотоэссе Ульриха Мака о диких лошадях в Кении (Флекхаус буквально вынул фотографии из мусорной корзины другого журнала и поставил на несколько разворотов в twen), ставшее не только самым обсуждаемым, но и накануне 1968-го символом новой необузданной энергии, способной изменить мир. Или опубликованный в 1963-м в журнале Quick (его Флекхаус, как и многие другие ведущие немецкие издания, перезапустил в новом дизайне) портрет Конрада Аденауэра. «Старик и власть» — название материала об уходящем с поста первом канцлере ФРГ обыгрывало прозвище Аденауэра: Der Alte (Старик). Рассматривать этот разворот с разверстанным на две трети морщинистым лицом можно вечно. Как ландшафт или скульптуру. Как будто не только «Старику», но и всему уходящему старому ставит здесь Вилли Флекхаус свой памятник: стране, черно-белой полиграфии, самой жизни, в которой было так мало молодости и цвета, что пора бы это изменить.

7 / 14

Quick, Nr. 15, 1963. Фотограф: Уилл Макбрайд. Графика: Вилли Флекхаус

Фото: Hans Döring

«Эстетическим графизмом» обозвали в какой-то момент любовь Флекхауса ко всему большому: фотографиям, заголовкам и буквицам. Сегодня, впрочем, не кажется, что он преувеличивал — на выражающие не букву, но дух времени визуальные образы у Флекхауса было чутье. Будь то получившее международный приз фотоэссе Ульриха Мака о диких лошадях в Кении (Флекхаус буквально вынул фотографии из мусорной корзины другого журнала и поставил на несколько разворотов в twen), ставшее не только самым обсуждаемым, но и накануне 1968-го символом новой необузданной энергии, способной изменить мир. Или опубликованный в 1963-м в журнале Quick (его Флекхаус, как и многие другие ведущие немецкие издания, перезапустил в новом дизайне) портрет Конрада Аденауэра. «Старик и власть» — название материала об уходящем с поста первом канцлере ФРГ обыгрывало прозвище Аденауэра: Der Alte (Старик). Рассматривать этот разворот с разверстанным на две трети морщинистым лицом можно вечно. Как ландшафт или скульптуру. Как будто не только «Старику», но и всему уходящему старому ставит здесь Вилли Флекхаус свой памятник: стране, черно-белой полиграфии, самой жизни, в которой было так мало молодости и цвета, что пора бы это изменить.

Вслед за наглым и пестрым twen в 1963-м появляется легендарная «радужная серия» (Regenbogenreihe) книжек франкфуртского издательства Suhrkamp. Удивительно, что именно Вилли Флекхаус, которого нельзя было заподозрить в особой любви к печатному слову, стал тем, кто вернул немцам любовь и доверие к книжкам.

8 / 14

Вилли Флекхаус, edition suhrkamp, Suhrkamp Verlag, Reihenentwurf 1963

Фото: Carsten Wolff, Fine German Design, Frankfurt am Main

Вслед за наглым и пестрым twen в 1963-м появляется легендарная «радужная серия» (Regenbogenreihe) книжек франкфуртского издательства Suhrkamp. Удивительно, что именно Вилли Флекхаус, которого нельзя было заподозрить в особой любви к печатному слову, стал тем, кто вернул немцам любовь и доверие к книжкам.

В детстве его завораживали церковные витражи. Про них вспоминают всякий раз, когда говорят о самой гениальной из идей Флекхауса в области книжного дизайна — о радужной серии edition Suhrkamp. Нью-йоркский Museum of Modern Art экспонирует эту серию в своем разделе дизайна. Энди Уорхол, говорят, кусал локти, что не первый до этого додумался. В Германии книжки из «радужной» есть, наверное, в каждом доме. Если верить анекдотам, серия была так популярна, что покупали книжки из нее не штуками, а «метрами» или, как свидетельствует дочь дизайнера, приобретали не ту книжку, которую хотели почитать, а недостающую в коллекции по цвету, потому что «радуга должна быть полной». Собранная целиком коллекция превращалась в арт-объект, которым можно было наслаждаться не выходя из дома. Да еще и читать. Гюнтер Грасс, Макс Фриш, Бертольт Брехт, Вальтер Беньямин, Ролан Барт и сотни других актуальных авторов и мыслителей осели на полках современников без особого труда.

9 / 14

Вилли Флекхаус, edition suhrkamp, Suhrkamp Verlag, Reihenentwurf 1963

Фото: Suhrkamp Verlag

В детстве его завораживали церковные витражи. Про них вспоминают всякий раз, когда говорят о самой гениальной из идей Флекхауса в области книжного дизайна — о радужной серии edition Suhrkamp. Нью-йоркский Museum of Modern Art экспонирует эту серию в своем разделе дизайна. Энди Уорхол, говорят, кусал локти, что не первый до этого додумался. В Германии книжки из «радужной» есть, наверное, в каждом доме. Если верить анекдотам, серия была так популярна, что покупали книжки из нее не штуками, а «метрами» или, как свидетельствует дочь дизайнера, приобретали не ту книжку, которую хотели почитать, а недостающую в коллекции по цвету, потому что «радуга должна быть полной». Собранная целиком коллекция превращалась в арт-объект, которым можно было наслаждаться не выходя из дома. Да еще и читать. Гюнтер Грасс, Макс Фриш, Бертольт Брехт, Вальтер Беньямин, Ролан Барт и сотни других актуальных авторов и мыслителей осели на полках современников без особого труда.

Оформленная Вилли Флекхаусом серия книг современной мировой драматургии Spektakulum, появившаяся за пару лет до «радужной» — абсолютный раритет. Книжки с кругом на обложке и корешке — для каждой разного цвета — собранные вместе тоже выглядели как дизайнерский объект. Эта серия, как никакая другая, напоминает разноцветную геометрию швейцарского дизайнера скульптора и архитектора Макса Билла, с которым Флекхаус был знаком лично и работы которого очень ценил.

10 / 14

Плакат серии театральных книг Spectaculum, Suhrkamp Verlag, 1961. Графика: Вилли Флекхаус

Фото: Carsten Wolff, Fine German Design, Frankfurt am Main

Оформленная Вилли Флекхаусом серия книг современной мировой драматургии Spektakulum, появившаяся за пару лет до «радужной» — абсолютный раритет. Книжки с кругом на обложке и корешке — для каждой разного цвета — собранные вместе тоже выглядели как дизайнерский объект. Эта серия, как никакая другая, напоминает разноцветную геометрию швейцарского дизайнера скульптора и архитектора Макса Билла, с которым Флекхаус был знаком лично и работы которого очень ценил.

Дизайн Флекхауса способствовал рекордным миллионным тиражам Suhrkamp. В 1970-е эффект «радужной серии» повторила серия художественных и научных книг в мягких обложках (на фото). Забавно только, что первооткрыватель многих великих фотографов, оформитель и идеолог знаменитой фотомессы в Кельне protokina, не оформил ни одного фотоальбома. По простой, как выясняется, причине: довольно долго в Германии не было издательства, специализирующихся на подобных книгах. Но в 1970-х Флекхаус выпустил с Suhrkamp Verlag серию иллюстрированных биографий — Зигмунда Фрейда, Бертольта Брехта, Германа Гессе и других.

11 / 14

Серия Suhrkamp Taschenbuch, Suhrkamp Verlag. Дизайн серии 1973, Вилли Флекхаус

Фото: Carsten Wolff, Fine German Design, Frankfurt am Main

Дизайн Флекхауса способствовал рекордным миллионным тиражам Suhrkamp. В 1970-е эффект «радужной серии» повторила серия художественных и научных книг в мягких обложках (на фото). Забавно только, что первооткрыватель многих великих фотографов, оформитель и идеолог знаменитой фотомессы в Кельне protokina, не оформил ни одного фотоальбома. По простой, как выясняется, причине: довольно долго в Германии не было издательства, специализирующихся на подобных книгах. Но в 1970-х Флекхаус выпустил с Suhrkamp Verlag серию иллюстрированных биографий — Зигмунда Фрейда, Бертольта Брехта, Германа Гессе и других.

В последние три года жизни Флекхаус делает Frankfurter Allgemeine Magazin. Это издание стало для журнального дизайна 1980-х тем же, чем twen для 1960-х. Эффектные обложки с погруженными в черное фотографическими объектами коллеги и ученики продолжили стилизовать «под Флекхауса» и после его внезапной смерти. Не могли остановиться.

12 / 14

Frankfurter Allgemeine Magazin, Nr. 110, 1982. Фотография: Pete Dine. Графика: Willy Fleckhaus

Фото: Hans Dörin

В последние три года жизни Флекхаус делает Frankfurter Allgemeine Magazin. Это издание стало для журнального дизайна 1980-х тем же, чем twen для 1960-х. Эффектные обложки с погруженными в черное фотографическими объектами коллеги и ученики продолжили стилизовать «под Флекхауса» и после его внезапной смерти. Не могли остановиться.

Одна из последних обложек Флекхауса — выпуск Frankfurter Allgemeine Magazin от 5 августа 1983. Через 10 лет после twen снова севший в кресло арт-директора он не утратил ни азарта, ни чутья. В качестве «модели» он умел «продать» кого или что угодно. Здесь позируют, как игриво сообщает подпись, жаждущие славы «пальчики Аниты». 12 сентября 1983-го Вилли Флекхауса не стало. В том, что автор выставки Ханс-Михаэль Кётцле демонстрирует сегодня его журнальные труды как произведения искусства, нет ничего удивительного. Они и есть искусство.

13 / 14

Frankfurter Allgemeine Magazin, Nr. 179, 1983. Фото: Marion Nickig. Графика: Willy Fleckhaus

Фото: Hans Döring

Одна из последних обложек Флекхауса — выпуск Frankfurter Allgemeine Magazin от 5 августа 1983. Через 10 лет после twen снова севший в кресло арт-директора он не утратил ни азарта, ни чутья. В качестве «модели» он умел «продать» кого или что угодно. Здесь позируют, как игриво сообщает подпись, жаждущие славы «пальчики Аниты». 12 сентября 1983-го Вилли Флекхауса не стало. В том, что автор выставки Ханс-Михаэль Кётцле демонстрирует сегодня его журнальные труды как произведения искусства, нет ничего удивительного. Они и есть искусство.

Выглядел этот возмутитель спокойствия и кумир хиппи-генерации как обычный интеллигентный папочка. Католик, пацифист, дружил с Генрихом Беллем. Преподавал в высших школах, хотя теоретизировать не любил. Любил красное вино и поболтать — говорят, был превосходным рассказчиком, хотя интервью не давал и на вечеринках не светился. Причина, по которой Флекхаус, сделав безумно много, канул в Лету, проста: о саморекламе он совсем не заботился. Некогда было. Четверо детей. Дом в Германии, в Bergische Land по проекту швейцарского скульптора и архитектора Макса Билла, его второго гуру в дизайне после Алексея Бродовича. Дом в Провансе. Последний — в Тоскане, там и умер внезапно от инфаркта во время обычной прогулки после ужина. «Самый дорогой карандаш Германии» трудился, не озираясь на дело рук своих. Был трудоголиком. Говорят, все, что ему было нужно, — это напоминающее бункер помещение, выкрашенное в зеленый цвет с единственным источником света над его рабочим столом. Умер он в 1983-м через год после другого рано сгоревшего трудоголика Райнера Вернера Фассбиндера. Как будто гениям этого поколения, боровшимся со всем «старым», смерть в преклонном возрасте представлялась чем-то вроде капитуляции. «Только не умереть старым» — написал Флекхаус в дневнике. Он есть на выставке. Как дал сам себе задание. И выполнил его.

14 / 14

Вилли Флекхаус

Фото: Franz Epping

Выглядел этот возмутитель спокойствия и кумир хиппи-генерации как обычный интеллигентный папочка. Католик, пацифист, дружил с Генрихом Беллем. Преподавал в высших школах, хотя теоретизировать не любил. Любил красное вино и поболтать — говорят, был превосходным рассказчиком, хотя интервью не давал и на вечеринках не светился. Причина, по которой Флекхаус, сделав безумно много, канул в Лету, проста: о саморекламе он совсем не заботился. Некогда было. Четверо детей. Дом в Германии, в Bergische Land по проекту швейцарского скульптора и архитектора Макса Билла, его второго гуру в дизайне после Алексея Бродовича. Дом в Провансе. Последний — в Тоскане, там и умер внезапно от инфаркта во время обычной прогулки после ужина. «Самый дорогой карандаш Германии» трудился, не озираясь на дело рук своих. Был трудоголиком. Говорят, все, что ему было нужно, — это напоминающее бункер помещение, выкрашенное в зеленый цвет с единственным источником света над его рабочим столом. Умер он в 1983-м через год после другого рано сгоревшего трудоголика Райнера Вернера Фассбиндера. Как будто гениям этого поколения, боровшимся со всем «старым», смерть в преклонном возрасте представлялась чем-то вроде капитуляции. «Только не умереть старым» — написал Флекхаус в дневнике. Он есть на выставке. Как дал сам себе задание. И выполнил его.

Ольга Гердт

Комментарии к материалу закрыты в связи с истечением срока его актуальности