«Это нормальный правый подход», — так один мой друг-бизнесмен прокомментировал слова Ольги Голодец про мигрантов, использование труда которых тормозит развитие страны.
Социальный вице-премьер сделала это нашумевшее заявление в январе, на Гайдаровском форуме. Тогда миграционная тематика актуализировалась, скорее, демаршами Дональда Трампа, нежели какими-то сугубо российскими эксцессами. Но теперь теракт в питерском метро напоминает, что дилемма, над которой сегодня бьются американцы и европейцы, — «ставка на заемную рабочую силу — это зло или благо?» — становится ключевой и для России.
Строго говоря, нынешняя трагедия и данные о причастности к ней уроженца Киргизии Акбаржона Джалилова — не первый случай, когда у националистов и иных сторонников «железного миграционного занавеса» возникает повод заявить о своей правоте. Здесь можно вспомнить и прошлогоднюю «кровавую няню», и беспорядки в московском Бирюлево в октябре 2013-го.
Но бирюлевские события вскоре затмились Майданом, Крымом и Донбассом. И многие из тех, кто ратовал за ужесточение национальной политики у себя на родине, занялись борьбой (кто медийной, а кто с оружием в руках) с украинскими националистами. А жуткую историю с няней-убийцей Гюльчехрой Бобокуловой удалось смикшировать, признав ее невменяемость.
Теракт, который произошел в минувший понедельник, конечно, тоже может совершить сумасшедший. Весна — подходящий сезон для различных обострений. Но последняя информация из «источников, близких к следствию», заставляет усомниться в том, что к питерской трагедии никоим образом не причастны джихадисты и их «спящие» ячейки.
Пока нет точных сведений, состоял в них Джалилов или нет. Но известно, что для молодежи из Центральной Азии радикальные исламистские группировки превратились в едва ли не самых привлекательных «работодателей». Особенно на фоне падения рубля, сильно ударившего по заработкам гастарбайтеров, которые трудятся в России.
Секретарь Совбеза РФ Николай Патрушев еще в июне 2015-го, то есть до начала российской операции против ИГ (запрещена на территории РФ) в Сирии, говорил об участившихся случаях «пополнения рядов террористов гражданами России и среднеазиатских республик». При этом Патрушев подчеркивал, что наибольшую опасность они будут представлять по возвращении на родину: «Эти люди, как правило, включаются экстремистскими организациями в одну из так называемых спящих ячеек. Будучи местными жителями, они способны полноценно интегрироваться в общество, для вида соблюдая установленные нормы и законы. Но в нужный момент руководители террористов могут использовать таких "законопослушных граждан" для подготовки или непосредственного совершения терактов».
Отдельный и немаловажный вопрос — почему российские силовики не сумели до конца устранить данный риск, коль скоро о нем было известно еще два года назад? Но не менее болезненна и другая коллизия, возникающая в этом контексте.
До сих пор приток дешевой рабочей силы из бывших союзных республик сильно облегчал жизнь многим отраслям отечественной экономики — прежде всего, стройкомплексу, ЖКХ, торговым сетям. Они минимизировали расходы на оплату труда. И тем самым — на радость и властям, и народу — сдерживалась инфляция. В свою очередь, страны-поставщики этого ценного (своей дешевизной) трудового ресурса в обмен на увеличение миграционных квот внимательнее относились к геополитическим инициативам Москвы.
Это была ситуация win-win. Но фактор террористического «рекрутинга» делает ее если не проигрышной, то как минимум патовой. Сохранение статус-кво в миграционных подходах значительно увеличивает риски (включая внутриполитические) и тем самым сводит к нулю любые выгоды. С другой стороны, тотальное изгнание мигрантов не только плачевно отразится на самых трудоемких отраслях, ценах и, в конечном счете, на обстановке в стране. Очевидно, что, лишившись какой бы то ни было альтернативы, несостоявшиеся центрально-азиатские гастарбайтеры еще активнее будут «трудоустраиваться» к джихадистам.
И у России, похоже, нет возможности разрешить этот ребус, кроме как перезапустить экономический рост. Причем не только количественный, но и качественный. Тот, который не обусловлен использованием дешевой рабочей силы, а приводит к появлению новых высокооплачиваемых рабочих мест.
Задача эта сколь сложная, столь, как выясняется, и неотложная. Фраза о том, что промедление смерти подобно, все меньше напоминает отвлеченное упражнение в риторике. И реплика Германа Грефа, связавшего перспективы экономического роста с правительством, которое будет сформировано после президентских выборов, скорее удручает, нежели вселяет надежду. Особенно если трактовать слова президента Сбербанка в том смысле, что от нынешнего кабмина чудес ждать не стоит.
Хотя, наверное, Дмитрий Медведев и его коллеги могли бы сделать как минимум один шаг по этой «дороге в тысячу ли». Например, довести МРОТ до прожиточного минимума, чего добивается та же Голодец.
Но правительство пока ограничивается «шажками» во встречном направлении. По итогам очередного квартала сам прожиточный минимум был снижен на 2 процента. Теперь для трудоспособных граждан он составляет 10 466 рублей. А МРОТ — 7800 рублей. Иными словами, если второй будет стоять на месте, а первый двигаться нынешними темпами — встретятся они очень не скоро. Года через три, не раньше.
У джихадистских вербовщиков в запасе масса времени.