По окончании фестиваля русского кино в Париже (на сей раз он проходил под девизом «Русские поют») я неожиданно оказался в ресторане Maxim's. По-русски его обычно называют просто «Максим», опуская англоязычную концовку, обозначающую принадлежность тому самому Максиму, которого через несколько поколений, в самом начале 80-х годов минувшего столетия сменил 90-летний жрец высокой моды Пьер Карден.
Именно он организовал этот ставший традиционным ужин под председательством президента фестиваля — французской актрисы русского происхождения Маши Мериль и нынешнего спутника ее жизни знаменитого композитора Мишеля Леграна. Напомню, что Мериль прославилась еще в 1960-е, замечательно сыграв героиню скандально знаменитого фильма Жана-Люка Годара «Замужняя женщина», в названии которого цензура потребовала заменить определенный артикль на неопределенный, чтобы, не дай бог, не подумали, что все француженки изменяют мужьям.
Среди приглашенных на этот небольшой прием, помимо организатора фестиваля прокатчика Марка Рюскара, были знаменитости, спонсоры и почетные гости, единственным русским среди которых был автор этих строк (ждали и самого Кардена, но он так и не появился).
Звезды живо обсуждали, кого, при каких обстоятельствах и за какими именно столиками они видели в этом некогда знаменитом заведении, завсегдатаями которого были королевские особы, хозяева крупнейших компаний и, конечно, сливки мира искусств от Чарли Чаплина и Орсона Уэллса до Энди Уорхола, которому в этих стенах, оформленных в стиле аrt nouveau, даже разрешали снять пиджак...
Сейчас залы были пустынны, а одинокая певичка, хоть ей и аплодировали, мешала разговору. Жизнь отсюда ушла, как я выяснил позже, незадолго до того, как Карден купил уже убыточный ресторан, потерявший престиж высокой кухни и изгнанный из гида Мишлена. Некогда Maxim`s был первым заведением во Франции, удостоенным трех звезд этого влиятельного издания. Когда в 1977 году его лишили одной звезды, хозяйка Мегги Водабль попросила вообще изъять ресторан из списка, произнеся историческую фразу «Или три звезды, или ничего!».
И тут я неожиданно вспомнил московский Дом кинематографистов и его ресторан, который тоже когда-то был престижным, переполненным знаменитостями советского (и не только) кино. Попасть туда, как и к «Максиму», считалось невиданной привилегией, а жизнь заведения била ключом. Пусть здесь не было мировой высокой кухни, но была грузинская, а главное — была атмосфера премьер и праздников жизни. Последним ее всплеском была горбачевская перестройка, когда после пятого съезда кинематографистов власть в сфере кино неожиданно перекочевала из Гнездниковского переулка на Васильевскую улицу, то есть из Госкино — в Союз кинематографистов СССР. А потом из здания Союза ушла не только власть, но и жизнь. Не только кинопроизводство, но и кинопрокат приказали долго жить, а когда они возродились в самом конце минувшего тысячелетия, киножизнь ушла в другие места.
Клиническую смерть «Максима» я связываю с упадком кулинарии, к которой Карден был и остается равнодушен. По его словам, он купил это легендарное заведение, значение которого, по его просвещенному мнению, сравнимо с Лувром и Версалем, чтобы национальное культурное достояние не попало в руки иностранцев. Деньги он не потерял, скорее наоборот: продажа бренда Maxim's по всему миру оказалась доходным предприятием. Но вот сам родоначальник его, как я убедился, совсем захирел. Роскошный декор, по воле собственника, сохранился почти полностью, кухня была приличной, но не более, и нас спасало лишь то, что Мишель Легран согласился сыграть на рояле.
Во Франции живо обсуждается вопрос, можно ли вернуть «Максиму» былую славу — опять пошла речь о перепродаже. Спасти здание Союза кинематографистов и его исторический ресторан путем их радикальной модернизации предлагал Никита Михалков (и даже нашел для этого инвесторов), но кинематографическая общественность стала стеной. Никто не поверил, что после реконструкции в Доме кино останется место для Союза кинематографистов. Ведь незадолго до этого построенный заново дом на Тверской, 16, где находился сгоревший ресторан Дома актера, так и не был возвращен ВТО, несмотря на обещания самого Ельцина. Кто-то скажет: «Что поделаешь, рынок...»
Думаю, в обоих столь неожиданно похожих друг на друга случаях — ресторанов «Максима» и Дома кино, дело серьезнее: если жизнь ушла, ее вернуть невозможно...
