Два года назад в Большом зале ЦДЛ яблоку было негде упасть. До такой степени, что в проходах люди стояли, как в вагонах метро в час пик.
Хоронили Аркадия Арканова.
Последнего из блистательной плеяды сатириков, ворвавшихся в медийное пространство Советского Союза во времена оттепели.
Собственно, это были похороны литературного жанра. Жанра, который относился именно к литературе, а не к щекотанию пяток, что мы наблюдаем сейчас.
И это были даже не похороны, а очередной скорбный юбилей, потому что жанр умер значительно раньше, чему я был свидетелем, будучи в середине девяностых годов ведущим рубрики «Сатира и юмор» в популярной московской газете. В газету по инерции приходили авторы старой формации, растерянные и обескураженные — как, мы больше не нужны? И эта ненужность имела две причины.
Одни, не слишком талантливые, но упорные и плодовитые рабочие лошадки, лишились почвы под ногами: исчез из медийного пространства главный объект приложения их энергии — сантехник. Как и другие люди физического труда. Словно шарахнула громадная нейтронная бомба избирательного действия, и всех их выкосило. Подтрунивать, а то и глумиться стало принято над инженерами. Ну и над прочей недотепистой интеллигенцией, не способной вписаться в постсоциалистический парадиз, — врачами, учителями...
Однако для юмористов старой формации инженеры были основной и наиболее мощной аудиторией. Впрочем, они и сами были интеллигентами, людьми совестливыми. Поэтому не могли выявить комические черты в инженерах и учителях, людях столь же потерянных, как они сами.
На авансцену общественного интереса вышли другие персонажи: новый русский, рэкетир, банкир и валютная проститутка. Но старая гвардия плохо представляла, как устроены эти типажи и как из них можно сварить что-то такое, от чего, как в былые времена, публика будет хохотать. Поэтому продолжала гнать уже мало кого интересовавшие юморески про домоуправов и прочих бюрократов.
Надо сказать, что нерв времени ухватило подросшее поколение и активно взялось за «героев нашего времени». Однако все они как на подбор были авторами бесталанными, поскольку талантливая молодежь ринулась зарабатывать деньги. Поэтому и продукт был примерно того же уровня. Порой можно было улыбнуться, но чтобы рассмеяться — даже и под дулом пистолета...
Вторая причина невостребованности заключалась, как ни парадоксально, в талантливости лучших представителей жанра. То есть блестящие молодые люди шестидесятых годов, слегка состарившись, продолжали выдавать искрометный юмор. Как это было когда-то в легендарном «Клубе 12 стульев» «Литературной газеты» — Владимир Владин, Борис Брайнин, Александр Хорт, Лев Лайнер...
Это были своего рода флейтисты и скрипачи от сатиры, виртуозно владевшие инструментом. Но в новых временах ни флейта, ни скрипка никого не интересовали. Всем стал нужен барабан. Потому что вчерашние «все» и сегодняшние «все» — это абсолютно разные категории людей. Кто платит, тот и заказывает музыку.
Почти год в этой безнадежной ситуации я пытался что-то делать, удерживая свой утлый челн между Сциллой вульгарного примитива и Харибдой изящного архаизма. При этом печатал периодически кого-то из «бывших» — из милосердия. Чем постоянно навлекал на себя гнев начальства, требовавшего генерировать безудержный смех посредством щекотания пяток.
Сломался я, когда по приказу главного редактора в моей рубрике была напечатана армейская инструкция по пользованию сортиром. Написал заявление, собрал манатки и ушел.
На похоронах Арканова я спросил у людей сведущих: как там Боря Брайнин, Лева Лайнер? На что сведущие люди округлили глаза и сказали: ты что, они давно умерли.
Причем не в переносном смысле, а в самом прямом — биологическом.
Процессы в юмористике, зародившиеся в девяностые годы, уже достигли своего апогея, что мы можем наблюдать на так называемых шоу Петросяна и компании, где авторы произносящихся с эстрады текстов описывают человека от ботинок до пояса, где расположена резинка от трусов. Остальная часть человека ни авторов, ни воспитанную ими аудиторию не интересует.
И это уже не смешно, а страшно.
Ну, а для интеллигенции уже давно никто не пишет.
Правда, может быть, это и хорошо. Упаси нас бог от таких авторов.