Вы можете и не задумываться ни о чем таком, пока однажды не вляпаетесь в какую-нибудь актуальную общественную дискуссию, в которой, исчерпав все аргументы, кто-нибудь обязательно укажет вам прыгающими от злости буквами: «Не нравится — вали отсюда!»
И возможно, осматривая покосившийся забор, разбитую дорогу, неказистый пейзаж, мракобесов с оскорбленными чувствами и чиновников с погибшей совестью, вы и правда задумаетесь об этом, точно так же, как и те 29 процентов молодых людей России, которые, по последним данным «Левада-центра», думают о том, как бы побыстрее уехать из страны.
Возможно, эта мысль вас напугает. Как бы прекрасен ни был мир, нет ничего теплее родного угла. Вы можете захотеть прожить совершенно другую жизнь на новом месте, но вас все равно будут тревожить крепко вбитые в мозг афоризмы: «где родился, там и пригодился», «хорошо там, где нас нет», «каждый сверчок знай свой шесток». Картотека пораженца, который народной мудростью прикрывает неспособность ни к переменам, ни к риску. Но оно и не всем нужно — рисковать и искать перемен. Америку не могло открыть сто Колумбов, но когда пришло время, туда переселились сотни тысяч.
Люди всегда перемещались с места на место, уходя от плохой и в поисках лучшей жизни. Даже те, кто 50 000 лет назад покинули африканский континент и разбрелись по свету, были первыми бродягами. Потом появились дефиниции, позволяющие различать мигрантов и эмигрантов, добавились политические мотивы, ссылки, изгнания, философские пароходы и неодолимая тяга к родным березам и могилам.
Принцип «где родился — там и пригодился» не работал ни для Сикорского, ни для Барышникова, ни для Брина, ни для всех тех, кто волнами, одна за другой, уезжали из Союза кто куда и не всегда в Землю обетованную. Но даже тот переезд, которого желали всей душой и всей семьей, обычно становился драмой. И для тех, кто уезжал, и для тех, кто оставался.
Эмигранты в первом поколении, как правило, оказываются в ментальном гетто, даже если у этого гетто нет ни границ, ни центрального входа. В домах и квартирах выходцев из Союза по всему Берлину работают каналы российского телевидения, и пусть большинство не прочь отметить и католическое Рождество, и праздник Трех королей, но под Новый год все дружно месят салат оливье с колбасой или курицей, заливают студень и укладывают селедку под шубу. Как мама и папа, как дома, как когда-то, как привыкли.
Сегодня в этом нет ностальгии. Большинство уехавших без всякого энтузиазма оглядываются на оставленную Родину. Ностальгия рассыпалась вместе с железным занавесом. И пока летают самолеты и ходят поезда, никто не будет с надрывом плакать о родных березках.
Поколение 80-х и 90-х вообще не очень понимает, чего так боятся те, кто рождены на два-три десятилетия раньше. Но, подчиняясь массовому психозу, они тоже начинают рассуждать об опасностях потери свободы перемещения. И они правы. Можно не хотеть ехать ни на какое ПМЖ, ни в какой райский угол мира, но стоит запретить выезд из страны, стоит только пригрозить отобрать потенциальную возможность или почувствовать, что ты можешь ее лишиться, как немедленно отреагирует психика, и тысячи людей почувствуют приступ общественно-политической клаустрофобии и мучительного желания вырваться из клетки.
Идеология во все времена работает с понятием Родины. Топорно или виртуозно — это другой вопрос. Но Родина существует независимо от политического дискурса и идеологических манипуляций. Привязка к месту рождения наследуется так же, как базовые понятия добра и зла, которые в известном смысле являются составной частью культурного генокода.
Но в государстве, в котором то истребляют, то выгоняют, то не выпускают, то сажают, то дают ордена и все время заставляют чувствовать себя в чем-то виноватым, можно умом тронуться, пытаясь просчитать грядущую повестку.
Безусловно, есть люди, свободные от навязчивых условностей, способные прирасти в любом месте, каиновы дети, обреченные или склонные к перемене адресов. Но даже у них в сознании, душе или сердце формируется понятие «мой дом», к которому они так или иначе стремятся.
У большинства же привязка работает мощно и по инерции. Когда такие люди уезжают, особенно в поисках лучшей жизни, особенно из такого авторитарного и беспощадного к личным потребностям государства, как наше, у них в сознании вечным крепким эхом остается мысль о предательстве. О том, что они «оставили Родину, которая выкормила, вырастила, дала образование и поставила на ноги».
Это типичные аргументы властной и эгоистичной матери, которая шантажирует чувством долга и ответственности, не давая ни продыха, ни выбора своим детям, лишая их права на риск, на собственную жизнь и даже на ошибку.
Нашему уехавшему просто необходимо из всех источников получать подтверждения тому, что он правильно сделал, убежав из «империи зла» и от «кровавого режима». Это обычная реакция защиты, и чем здоровее человек, тем спокойнее и снисходительнее он смотрит в прошлое. Но здоровых людей и так-то немного, не инфицированных той или иной идеологией — и того меньше, а свободных от чувства вины за «оставленные могилы» — вообще чуть. Мало кто, как Набоков, пишет на двух языках, мотается по миру и умирает на нейтральной территории.
Большинство замешивает оливье и видит отблески пламени русского Апокалипсиса. Эмиграция в этом смысле лишена полутонов, она или отчаянно и безоглядно патриотична, или перекачана такой ненавистью, что лучше не рисковать и не развязывать дискуссии. Эмиграция всегда и навсегда немного стресс, даже если вы красиво зависли в Латинском квартале или оливковых рощах Тосканы.
Так что не надо эвфемизмов. Нельзя сегодня бросаться словами ни о том, как все кромешно плохо, ни о том, что всем несогласным пора на выход. Социолог Уильям Томас сформулировал: «Ситуации, определенные людьми как реальные, становятся реальным по своим последствиям». Это не эзотерика, а реальная опасность перебрасываясь проклятиями получить в результате пустую и гнилую страну без будущего и надежды, перегруженную ворами, безмолвствующими и чемоданами. Хотите послать куда подальше — посылайте на запрещенное слово из трех букв, а не прочь из страны. А то у нас, чуть что: «Вон оттуда, вон отсюда, вон из профессии, вон из квартиры, вон из страны!»
Во-первых, вас могут не послушать. И уехать или остаться по собственным соображениям. Во-вторых, вместо того, чтобы разбрасываться указаниями и людьми, может, все-таки вернуться к предмету очередной актуальной общественной дискуссии? Ведь не всегда те, кому что-то не нравится, капризные недоумки, которых нужно по старой привычке депортировать куда подальше. Все равно надо что-то делать и с кривым забором, и с разбитой дорогой, и с проворовавшейся чиновничьей камарильей, и с помойкой в головах и на языке.
А то схлестнулись, покричали, самоутвердились и разбежались по своим диванам. По разным странам и континентам. Бескомпромиссные строители еще одного недалекого и несветлого будущего.