У приватизации и выборов много общего. Электорат и крупная собственность — это, по большому счету, ключевые инструменты влияния и в политике, и в экономике.
В этом смысле триумф госкапитализма обуславливает абсолютно безоблачный политический горизонт. И с другой стороны, трудно представить более рискованную комбинацию, чем распродажа госсобственности на фоне общефедеральной парламентской кампании.
Но когда баррель стоит, сколько он стоит, у правительства практически нет возможности индексировать по инфляции пенсии, финансировать оборонку, удерживать на плаву моногорода, не залезая в карманы граждан. Причем отнюдь не только сверхобеспеченных. Активно обсуждаемые сейчас акцизы на «вредные» продукты ударят прежде всего по малоимущим. Именно они — главные потребители снеди, изготовляемой с использованием дешевых (пока еще) ингредиентов вроде пресловутого пальмового масла.
Крайне опрометчиво ждать, что эти избиратели не проголосуют кошельком, столкнувшись с далеко не радостным для себя изменением ценников. Тем более что раньше за «вертикаль власти» они голосовали примерно по такому же принципу.
Получается, что очередная масштабная приватизация — едва ли не единственный шанс поддержать казну, выполнить в полном объеме все соцобязательства и при этом избежать болезненных для населения нововведений. Будь то акцизы и различные сборы или «банальная» девальвация. Реакция на новость о намерениях правительства принудительно ослабить рубль наглядно показала, насколько «своевременным» и социально безопасным будет такой метод решения бюджетных проблем.
Все так. С одной немаловажной оговоркой. Если баррель дешевый, то и главные активы petro-state очень недорогие. Иными словами, казна приобретает намного меньше, чем теряет государство как собственник. Зато потенциальные инвесторы, наоборот, задешево покупают (или увеличивают) долю в «Корпорации "Россия"».
Коллизия кажется неразрешимой. Отказ от приватизации повышает политические риски. Чем сильнее закручиваются бюджетные гайки — тем меньше шансов на победу у «Единой России» и избрания очередной Госдумы, которая «не место для дискуссий». Но и распродажа госсобственности фактически по бросовым ценам не делает систему более управляемой. Тем более что привлекательные — в силу своей сравнительной дешевизны — активы становятся дополнительным поводом для обострения существующих и возникновения новых внутриэлитных конфликтов. И правоохранительные органы начинают беспокоить персонажей и бизнес-структуры, которые раньше казались неприкасаемыми.
С учетом всех этих «но» Минфин вроде бы нашел не лишенный изящества выход. Глава финансового ведомства Антон Силуанов заявил о возможности выпуска трех- или пятилетних облигаций, привязанных к приватизируемым активам. Цена этих долговых бумаг будет выше текущих котировок. Но зато их покупатель, когда подойдет срок выплаты, гарантированно получит либо деньги, либо соответствующие госпакеты. Которые, как предполагают власти, к тому моменту непременно подорожают. Иными словами, госактивы не продаются здесь и сейчас, а используются как залог для получения финансирования. «Мы ищем сейчас нестандартные решения, чтобы привлечь ресурсы», — отмечает Силуанов.
Но это «нестандартное решение» с точностью до константы повторяет самый знаменитый и самый скандальный приватизационный механизм 90-х — залоговые аукционы. Разница лишь в том, что сегодня государство (по крайней мере, исходя из силуановских объяснений) не намерено до срока отдавать приватизируемые пакеты кредиторам. Речь идет о «виртуальном» залоге.
Однако у этого, казалось бы, сугубо технического нюанса есть немаловажное политэкономическое следствие. Покупатели «приватизационных» бондов будут заинтересованы в стабильности и преемственности власти не меньше, чем те банкиры, которые 20 лет назад чуть ли не в одночасье превратились в крупнейших отечественных собственников.
Наверное, взаимоотношениям власти и бизнеса не помешает «перезагрузка». Хорошо, если они приобретут доверительность, станут основываться не на взаимном страхе, а на общности интересов.
Одна проблема — эти общие интересы распространятся на весьма небольшое число компаний, контролируемых государством. А предложенная Минфином приватизация в рассрочку на деле обернется пролонгацией госкапитализма. Более того, заняв деньги под рост своих активов, правительство как никогда раньше будет заинтересовано в повышении их стоимости. Несмотря ни на что.
Это значит, что любые структурные реформы, которые могут отрицательно сказаться на доходах «заложенных» госкомпаний, обречены. Как и попытки значительно ограничить их ценовые или тарифные аппетиты. Причем подобные посягательства будут угрожать макроэкономической и политической стабильности, пожалуй, даже больше, чем в «тучные годы».
Федеральная антимонопольная служба добилась изъятия термина «национальное достояние» из рекламы «Газпрома». Но сути дела это не меняет. Госкомпании остаются в России единственным достоянием, вне зависимости от того, сколько они стоят в данный момент.