Валютные заемщики все-таки добрались до валютных (и рублевых) вкладчиков. Правда, вовсе не те, которые оккупируют банковские отделения, перекрывают центральные улицы и дежурят у любимых банкирами ресторанов. Эти сами столуются в престижных заведениях. И недвижимость покупают не в Бутово и Бирюлево, а гораздо западнее или южнее. Но от того не становятся менее проблемными для своих кредиторов. Хотя коварный ЦБ, обрушивший рубль, или международные спекулянты, столь же бесцеремонно поступившие с баррелем, здесь ни при чем.
На рублевых и нефтяных горках такой клиент, скорее всего, зарабатывает, а не теряет. В отличие от условного владельца ипотечной бутовской однушки, его гложет иная печаль. То ли из-за санкций, то ли из-за национализации элит, то ли из-за того и другого вместе взятых, он не может легально экспортировать заработанное за рубеж, где все не такое родное, но более предсказуемое. Он в «золотой клетке», выбраться из которой нельзя без грамотных и неболтливых посредников. Без тех, кто без шума и пыли прокредитует того, кого надо, и где надо, и купит что надо.
Рискну предположить, что если сегодня в России существует private banking, то специализируется он, главным образом, на таких услугах. Правда, чем меньше операций совершается в абсолютно легальном поле с соблюдением всех необходимых формальностей, тем больше вероятность оказаться на поле минном. Когда молчание — золото во всех смыслах, а готовность выполнять поручения, не задавая лишних вопросов, ценится намного больше, чем бухгалтерская педантичность, риск «эксцесса исполнителя» возрастает в разы.
Поэтому совсем не удивительно, что падают не только «финансовые прачечные», давно находящиеся на «карандаше» у ЦБ, но и вполне респектабельные банки с именитыми и статусными вкладчиками. Вроде Внешпромбанка, чей председатель правления Лариса Маркус явно не затем выстраивала доверительные отношения с «топовой» клиентурой из числа высокопоставленных чиновников и глав госкомпаний, чтобы в одночасье все разрушить двумя-тремя непродуманными кредитами. Да и сама эта клиентура никак бы не позволила поступить с ней, как Анатолий Мотылев с десятками тысяч мелких вкладчиков «Российского кредита». Собственно, «Роскред» уже полгода как лишился лицензии, а Мотылева никто не трогает. А Маркус оказалась за решеткой, как только в ее банке была введена временная администрация.
Зато «Внешпром» поставил рекорд по размеру «дыры» в балансе — почти на 190 миллиардов рублей. И среди частных депозитов — на 27 миллиардов рублей таких, которые полностью не подпадают под действие закона о гарантировании вкладов, потому что превышают 1,4 миллиона.
Можно себе представить, насколько интенсивно сами эти ВИП-вкладчики или их представители звонят или заглядывают теперь в ЦБ, АСВ и Минфин — т. е. в те учреждения, от которых хоть как-то зависит реализация оставшихся активов и удовлетворение претензий кредиторов банка-банкрота. А равно и поиск «утекших» денег. Ведь по утверждению зампреда ЦБ Михаила Сухова, только на зарубежных корсчетах Внешпромбанка фиктивно числилось 50 миллиардов рублей.
И вот в то самое время, когда следователи «колят» Маркус, а ее бывшие «топовые» клиенты пытаются вытащить свои миллионы, замминистра финансов Алексей Моисеев говорит: а почему бы крупным вкладчикам проблемных банков не становиться их акционерами? Кто-то в ответ вспоминает Кипр, вздыхая, что, мол, и до России докатилось изъятие вкладов. Кто-то, наоборот, хвалит финансовое ведомство, считая, что запуск так называемого механизма bail-in поможет укреплению банковской системы.
Но наверняка владельцы депозитов, проходящих обозначенный Моисеевым ценз — 100 миллионов рублей, хранят и будут хранить молчание. Ведь, с одной стороны, Минфин облегчает их мытарства — случись что с банком, они сами превратятся в санаторов. Их не будут дисконтировать присланные АСВ «варяги», и до отзыва лицензии, как это произошло с Внешпромбанком, дело не дойдет.
Но с другой-то стороны — от здорового банка вкладчикам-мультимиллионерам нужны не зарплатные карточки или онлайн-оплата коммуналки. Им нужен private banking. А он-то, исходя из отечественной специфики данной услуги и текущих российских реалий, как раз очень даже повышает вероятность того, что с банком что-то случится и придется запускать пресловутый механизм bail-in.
Иными словами, выбор у ВИП-клиентов незавиден. Либо — быть готовыми стать банкирами поневоле, либо — смириться с «золотой клеткой».
В этом смысле минфиновская новация по факту является дополнительной защитой от вывода капитала. Хотя, конечно, полностью остановить его финансовому ведомству не по силам. Как не по силам гарантировать право собственности, незыблемость экономических правил игры и политическую предсказуемость. Все то, что выгодно отличает любую западную юрисдикцию от российской. И даже национально-ориентированных бизнесменов заставляет нарушать запреты и хранить авуары там, чтобы потом не было больно за бесцельно прожитые годы.