После распада СССР в бывших союзных республиках политические режимы развивались по-разному. С учетом традиций и ментальности наших народов практически все страны на постсоветском пространстве стали тяготеть к сильной президентской власти. Между тем все лидерские режимы подобного типа имеют значительные риски, главный из которых — неопределенность при передаче власти от одного президента к другому. Что будет после ухода лидера в мир иной? Разборки в элитных кругах и смута? Пример Туркмении показывает, что все не так плохо: после смерти Сапармурата Ниязова страну возглавил новый популярный лидер. И кризис не наступил.
Некоторые мои белорусские знакомые ставят Туркмению и Белоруссию в один ряд, говорят о сходстве исторического пути этих двух стран. Мои знакомые — белорусские патриоты, и на каждой встрече с ними я слышу об уникальности Белоруссии, о чистоте в городах, о развивающейся стремительными темпами экономике, «белорусском чуде» и многом другом.
Однако побывав недавно в Белоруссии, я не могу с ними согласиться. То, что я увидел, меня потрясло. Кажущееся спокойствие в стране имеет под собой зыбкую основу. Причин тому множество: от политической системы Белоруссии до стремительно меняющегося мировоззрения белорусской молодежи.
В Туркмении политическую систему заменяет традиционная для востока клановость, а в Белоруссии политическая система замерла на уровне начала перестройки. Только в отличие от конца 80-х годов прошлого века роль направляющей силы в Белоруссии единолично исполняет Александр Лукашенко. Если на востоке лидера вполне могут сменить люди из его семьи — дети, братья, племянники, то в современной европейской традиции это не может быть одобрено.
Лукашенко — полновластный руководитель страны. Белорусские СМИ культивируют этот образ, показывая ручное управление страной: президент Лукашенко ругает председателя колхоза, гуляет по улице и делает замечания жителям, не убирающим урны около домов. Полностью отсутствует в стране критика чиновников в газетах и на телевидении: вся негативная и компрометирующая информация о чиновниках собирается на уровне силовых органов, и потом, если президент решит, — для этого чиновника наступают последствия.
В Белоруссии нет политиков наподобие Зюганова или Жириновского, которые бы осмелились устраивать с властью торги по переносу единого дня голосования или инициировать вопрос отставки правительства. Конечно, маргиналы и городские сумасшедшие могут выступать с подобного рода инициативами, но не политики, работающие в парламенте и имеющие доступ к СМИ.
Белоруссия — одна из немногих европейских стран, где роль политических партий сведена к минимуму. Официальные оппозиционеры — например, белорусские коммунисты, имеющие в своем активе троих представителей в парламенте, — известны разве что постоянными призывами «за честные выборы». Никаких конструктивных инициатив за последние несколько лет они не выдвинули. Другие партии, имеющие по одному представителю в парламенте, — Республиканская партия труда и справедливости и Белорусская аграрная партия — оппозиционным назвать сложно. Обе они безусловно поддерживают политику президента Белоруссии. Итого на 110 мест в нижней палате белорусского парламента депутатов от партий — пять человек.
В стране нет внятных политических институций, способствующих объединению граждан. Роль главной общественной силы в стране занимает пропрезидентское движение «Белая Русь», в которое входит около 150 тысяч человек. Возглавляет движение лично бывший первый заместитель главы администрации президента Белоруссии Александр Радьков, в республиканский совет организации входят ректоры ведущих университетов, директора крупнейших предприятий. Сравнивая это движение с российскими аналогами, можно сказать, что по замыслу «Белая Русь» — нечто среднее между Общественной палатой и ОНФ. Но если судить по делам и публичной активности — никакой работы, в отличие от российских аналогов, «Белая Русь» не проводит, ограничиваясь разве что традиционными просветительскими акциями. Структура этой организации довольно жесткая, ротации кадров в районных и областных отделениях «Белой Руси» носят условный характер, что исключает низовую самоорганизацию граждан и приток свежих сил.
Есть, конечно, и другие, оставшиеся со времен СССР объединения — женщин, писателей, молодежи, — но вряд ли какое-либо из них сможет занять серьезную позицию в кризисной ситуации.
В связи с этим риски возможного внезапного ухода Александра Лукашенко огромны. Если в Туркмении без особых проблем нашли молодого и перспективного политика, то в Белоруссии с этим неизбежно возникнут проблемы.
Еще одним серьезным риском для страны является довольно своеобразная политика белорусских властей в работе с молодежью. «Культ президента-колхозника», насаждаемый осколком бывшего белорусского комсомола — БРСМ, вызывает отторжение в среде активной молодежи страны. Общение с белорусской молодежью — от активистов БРСМ до работающих в стране «инструкторов» американских НКО — оставило впечатление глубокого кризиса белорусской молодежной политики.
Для того чтобы понять глубину проблемы, достаточно взглянуть на концепцию выбора БРСМ партнеров в России. Эта организация практически не имеет партнерских связей с федеральными молодежными организациями в России, делая основную ставку на контакты с региональными молодежными организациями. В частности, недавно был подписан договор о сотрудничестве между БРСМ и курским «Монолитом». Все бы ничего, только руководитель этой курской молодежной организации Александр Трубников в недавнем прошлом был сторонником Михаила Касьянова. И это не единственный пример, когда БРСМ выбирает партнерство с неоднозначными сообществами.
Построение горизонтальных сетевых структур с опорой на региональные молодежные активы в соседних странах — тактика не новая. По этой же схеме в 1990-х — начале 2000-х годов действовали в России прозападные НКО — например, МШПИ. Вполне объяснима в связи с этим откровенно провокационная инициатива БРСМ о замене в Белоруссии накануне Дня Победы георгиевских лент на ленты красно-зеленого цвета. По словам секретаря ЦК БРСМ Виктории Меннановой, эта «композиция» передает цвета национального флага страны. Означает ли эта инициатива стремление разорвать нашу общую историю или банально отличиться от России? Неудивительно, что БРСМ не находит союзников среди крупных российских молодежных организаций.
Не меньше поразило количество татуированных и «неформальных» молодых людей на улицах Минска. Особенно интересно, что подавляющее большинство татуировок — это изображения литовских рыцарей, славянских слов, написанных латиницей, и тому подобных «прелестей», свидетельствующих о приоритетах подрастающего поколения Белоруссии.
Вообще, тема возвеличивания наследия Великого Княжества Литовского и Речи Посполитой в Белоруссии находит значительный отклик. Все чаще в белорусском сегменте интернета можно увидеть объявления о фестивалях исторической реконструкции, в частности, таких как «рыцарскі фэст "Гонару Продкаў 2015"», о студенческих акциях, посвященных этой теме. Книги по истории Белоруссии содержат явные изменения в описании досоветского периода развития страны. В некоторых даже делается вывод о том, что у белорусов был шанс стать европейским народом, но в силу ряда исторических коллизий народ был вынужден свернуть с этого пути, но теперь возвращается в общий европейский дом. Именно так происходит идеологическая обработка населения Прибалтики и Украины, то же самое сегодня можно наблюдать и в Молдове. Но белорусские власти это нисколько не тревожит.
И все больше белорусов получают «карту поляка», едут учиться в Польшу, а потом в США…