12 ноября ознаменовалось новыми сообщениями в СМИ на тему домашнего насилия: «Русский виолончелист Сергей Курочкин задушил свою жену — немецкую пианистку». Краткое изложение событий: подал заявление в полицию о пропаже без вести, потом рассказал о многочисленных ссорах (супруга хотела уехать за границу вместе с ребенком), признался в убийстве, знакомые говорят, что не замечали у семьи никаких проблем… После прочтения таких новостей остается стойкое ощущение дежавю. Кажется, в том или ином виде этот случай уже появлялся в газетах: практически идентичное дело Кабанова — Черской, избиение своих девушек хоккеистами Варламовым и Войновым, избиение до смерти жены бывшим футболистом Долгополовым, избиение жены артистом Башаровым; громкий скандал, показавший, что и хипстерам не чуждо насилие — история Никиты и Ханны из проекта Goodbye normals. Все истории похожи: мужчина избивает или убивает близкую ему женщину.
Отличаются нескольких несущественных деталей и одна важная: в последнем случае, в Германии, после подачи заявления о пропаже супруги следователь сразу выписала ордер на арест мужа — россиянина Сергея Курочкина, второго концертмейстера Бетховенского симфонического оркестра города Бонна. А знакомые семейной пары рассказали, что женщина была добрейшим человеком. И главное — ни у кого не возникло желания копаться в поведении жертвы и выяснять, чем она могла спровоцировать насилие. Потому что немецкое общество признает наличие большой проблемы — насилия в семье. О проблеме говорит статистика. Приняты соответствующие законы. Проблема существует официально, и государство с ней борется.
У нас такой проблемы нет. Официальной статистики конкретно по этому виду преступлений в целом тоже нет. Нет пока и законов о профилактике насилия в семье, есть только отдельные статьи уголовного, гражданского и административного законодательства. Например, забившего жену до смерти бывшего чемпиона СССР в составе «Зенита» Долгополова обвиняют по статье «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего».
Значительная часть перечисленных выше историй случилась совсем недавно, одна за другой: еще не успели стихнуть пересуды об одном избиении, как произошло второе, затем третье и так далее. Все эти случаи много обсуждают, о них повсюду пишут, но никто не связывает их в одну цепочку и не говорит вслух о том, что эти скандалы, случившиеся с известными людьми, словно нарывы, вытащили на поверхность гноящуюся проблему нашего общества — огромный объем домашнего насилия. Это проблема общая для всего мира, но Россия заметно отличается от других стран отношением к жертве насилия.
Стоит произойти очередному избиению (или убийству), как публика начинает выяснять, что же такого могли сделать жертвы, чтобы вызвать праведный гнев своих партнеров.
«Не раскрывается, чем же жена так разозлила Долгополова» — удивляется издание Дни.ру. Зря удивляется — объяснения обычно находятся в изобилии. Например, говорят, что жена артиста Башарова — не подарок, такая кого угодно доведет. И вообще неизвестно, была ли у нее кома. Девушка хоккеиста Варламова — модель, а мы все знаем, какие они, модели эти! И Ханна из Goodbye Normals просто из женской вредности испортила такой хороший, «мимишный» проект.
В случае, когда поведение агрессора все же подвергается осуждению, для жертвы все равно найдется более весомое обвинение: почему терпела, почему не ушла? Наверное, ей это нравилось!
Согласно статистике, в одном только 2013 году было убито 9100 женщин и еще 11 300 женщинам был причинен тяжкий вред здоровью, но поскольку специальной, выявляющей именно случаи домашнего насилия статистики нет, а характер таких преступлений скрытый, невозможно узнать ни точное количество жертв, ни то, были ли они убиты или покалечены именно партнером. Однако существуют статистические данные, что около 70 процентов пострадавших женщин получили увечья дома. Так что по «косвенным уликам» выводы все-таки сделать можно.
И это мы еще не говорим о психологическом насилии, которое в ряде стран также расценивается как уголовное преступление. Важная ремарка: иногда оно сопровождается побоями, иногда — нет, но вот побои всегда идут рука об руку с психологическим давлением, разрушающим личность жертвы. Именно это является одной из причин, по которой жертва не уходит. Причина, по которой жертва часто никому не рассказывает о том, что с ней происходит, — в том числе и описанная выше общественная осуждающая реакция.
В массовом представлении ситуация выглядит таким образом, словно проблемой российского общества являются не партнеры-насильники, которые избивают, а нерадивые женщины, которые плохо себя ведут и бывают за это справедливо наказаны.
Статья 22 Конституции РФ гарантирует каждому человеку право на личную неприкосновенность. Согласно пункту 2 статьи 21 Конституции РФ никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию. Мы все понимаем справедливость этих статей — было бы странно их оспаривать. Равно как и то, что человек должен совершить преступление, прежде чем подвергнуться любому наказанию, не говоря уже о смертной казни, об этичности которой ведутся яростные споры. У цивилизованных людей нет сомнений в том, что пыток не заслуживает вообще никто.
Так почему эта статья не работает, когда дело доходит до бытового насилия? Почему жертва может считаться заслужившей пытки и смерть за неправильные слова, интонацию, манеру одеваться?
По словам адвоката Мари Давтян, занимающейся проблемой домашнего насилия, на сегодняшний день проект закона «О предупреждении и профилактике семейно-бытового насилия» разработан. В его подготовке принимали участие как представители НПО, занимающихся защитой женщин от насилия, так и профессиональные юристы. Проект уже трижды был направлен на согласование в различные министерства и ведомства.
Однако его принятие тормозит то, что большинство поправок, предложенных разработчиками, фактически нивелируют всю суть законопроекта, предлагая отказаться от прописанных в проекте механизмов защиты жертв насилия в семье, и это сделает законопроект рамочным. Министерства присылают поправки, исключающие с их стороны все обязанности по профилактике семейно-бытового насилия, самоустраняясь от реального воплощения законопроекта в жизнь в будущем.
Так может быть, пока законодатели решают свои проблемы, стоит зайти с другой стороны и попытаться изменить отношение к проблеме бытового насилия со стороны обычного обывателя? Может быть, пора перестать бездумно раскидываться фразами типа «бьет — значит любит», перестать описывать систематические избиения, происходящие в соседней квартире дурацким выражением «формат отношений» и искать причину, по которой насильник напал на жертву?
Пора признать проблему и дать ей название. Называть избиения тем, что они есть — преступлением, а не инцидентом или происшествием. Пора начать поддерживать жертв вместо агрессоров. Конечно, сразу лучше не станет — гендерное равенство не достигнуто пока еще нигде в мире. Но говорить об этой проблеме и учить людей не проходить мимо нее — многого стоит. Многих жизней уж точно.