Среда, 28 ноября. Одна из центральных станций метро, приходящая в себя после утреннего часа пик. Здесь мы - несколько журналистов - встречаемся с координатором акции, которая приурочена к 18-й годовщине выхода первого номера газеты "Лимонка". Фактически это день рождения давно уже запрещенной Национал-большевистской партии. Координатор нервничает: "Ребятам на хвост опера сели, они пытаются оторваться".
Постоянно меняя сим-карты на стареньком телефоне, он делает несколько звонков, потом подходит и с сожалением говорит: "Всех задержали, ничего не будет". Мы разъезжаемся в разные стороны. Задержано, как потом выясняется, пять человек. Их забрали для установления личности, а также для проверки на причастность к событиям 6 мая 2012 года на Болотной площади. Акция провалилась. С этого провала начинается 19-й год жизни самой задорной и противоречивой оппозиционной организации в нашей стране. Сейчас она называется "Другая Россия", но ее участников по-прежнему часто именуют нацболами, а еще чаще - лимоновцами.
Эдуарда Лимонова я первый раз в жизни увидел в 2002 году при не самых комфортных для него обстоятельствах - в клетке зала заседаний Саратовского областного суда. Он и его несколько соратников, включая учредителя "Лимонки" Сергея Аксенова, обвинялись в тяжких преступлениях. А именно - покушении на свержение государственного строя, планировании терактов, создании вооруженного формирования, а также приобретении и хранении оружия. Мое первое впечатление о Лимонове: да, с самомнением у него все в полном порядке. Второе: и это еще мягко сказано.
В свидетелях на том продолжавшемся около года процессе был чуть ли не весь актив НБП. Некоторые из них к 2002 году уже отсидели, иные сели впоследствии. Всего с середины 1990-х и до наших дней через реальные сроки прошли больше 150 активистов. Я все пытался понять, что ими движет - ведь не за вождя же. И в большинстве случаев получалось - нет, не за него. В 1990-е годы, в первой половине нулевых было много ярости. Подзабытого сейчас ощущения. Когда тебе 18 лет, когда ты, как правило, из бедной или неустроенной семьи. Когда ты чувствуешь эту ярость к госсистеме так, как ее можно чувствовать только в эти 18-20 лет, тебя и тюрьма не испугает. Лимонову в те времена не было никакой необходимости искать или вербовать сторонников. Достаточно было сформировать эстетику протеста. Красно-черные цвета и яркие акции прямого действия. Сторонники сами шли к нему, ехали со всей страны, жили в легендарном "бункере". И протестовали против системы настолько отчаянно, насколько могли. Часто это заканчивалось зоной.
Тогда же, в 2002 году, у Лимонова вышла книга "Моя политическая биография". После очередного заседания суда я протянул ее через решетку и попросил автограф. "Андрей, никогда не садитесь в тюрьму", - коротко написал автор.
Тот процесс фактически развалился. Суд оставил только обвинение в приобретении оружия, отмел остальные, да еще и вынес частные определения в адрес прокуратуры и ФСБ. Фактически, это была пощечина силовикам за некачественную работу. Тогда такое еще было возможно. Лимонов вскоре вышел на свободу по УДО. По дороге в колонию на переднем сидении моей ВАЗ-2107 расположился писатель Дмитрий Быков, готовившийся обнять коллегу. На заднем уместились пятеро нацболов, пригибавшихся, когда мы проезжали посты ГАИ.
"Осужденный Савенко занимался у нас самодеятельностью по линии нравственно-этического воспитания контингента. Определенный писательский и жизненный опыт для этого у него был, - говорил мне начальник колонии. - Но проявить себя не успел. И я тебе так скажу: зона по нему плакать не будет!"
Потом было несколько громких акций: захваты Минздрава, Минфина и приемной администрации президента. Новые задержанные и осужденные. Нацболов прессовали так мощно, как никакую другую оппозицию. Что-то отчасти сопоставимое происходит сейчас лишь с участниками "болотного" дела. Власть ненавидела лимоновцев и Лимонова лютой ненавистью, и одной из иррациональных причин этого, мне кажется, была зависть. В 2003-2004 годах появлялись прокремлевские молодежные движения - "Наши", "Молодая гвардия". Их эстетика до неприличия была похожа на эстетику НБП - только "за" вместо "против". И получается, что тогдашний куратор молодежной политики Владислав Сурков был кем-то вроде Сальери по отношению к Моцарту. Подсыпать яд в ХХI веке как-то немодно, да и зачем, когда есть послушные правоохранительные органы.
Нынешняя "Другая Россия" совсем не похожа на НБП, она и в современную-то Россию вписывается с трудом. На каждую акцию прямого действия найдется осведомитель для центра "Э". Протест за год видоизменился настолько, что сейчас мало кто из его участников сформулирует - что он собой вообще сегодня представляет. Лимонов все больше проповедует и окончательно перестал сомневаться, что он фигура того же масштаба, что и Солженицын, например. Ярости больше нет. И только самые упертые выйдут по олдскулу 31 декабря на Триумфальную площадь. Впрочем, лимоновцы всегда были упертыми - и это достойно уважения, как минимум.