«Материнство — это не обязанность» В России говорят о запрете абортов в частных клиниках. Почему это никому не поможет?

Антиутопия «Рассказ служанки» хороша тем, что на ее примере легко показать, почему проблемы женщин касаются всех людей в стране. По сюжету женщин лишают всех гражданских прав и свобод, чтобы превратить их в живые инкубаторы и побороть демографический кризис. Но эти меры лишь обостряют существующие проблемы в обществе. В реальной жизни многие страны действительно пытаются решать свои демографические задачи за счет давления на женщин — через уговоры или прямые запреты на прерывание беременности. В последнее время в российском публичном поле стали обсуждать возможность запретить аборты в частных клиниках и оставить эту процедуру только в госучреждениях. В Минздраве пообещали обдумать это предложение, ведь снижение числа абортов там считают ключевой задачей. О том, почему такой запрет станет по сути актом женоненавистничества и почему он не поможет увеличить рождаемость, «Ленте.ру» рассказала врач акушер-гинеколог, специалист общественного здравоохранения, эксперт ВОЗ Любовь Ерофеева.

«Лента.ру»: Что будет, если запретить аборты в частных клиниках?

Ерофеева: Если мы где-то что-то запрещаем, создаем какие-то барьеры, это значит, что мы женщину, которая и так находится в довольно сложной ситуации — как в психологическом плане, так, может быть, и в финансовом, — ставим в еще более трудное положение. Может быть, женщина потеряла работу. Может, ее предал муж. Мы не знаем. Есть такая английская пословица: прежде чем судить человека, нужно пройти милю в его ботинках.

Подавляющее большинство абортов делают женщины, уже ставшие матерями и имеющие одного, двоих и даже более детей. То есть аборты делают не молоденькие девочки, а зрелые женщины. И если они сделали этот выбор, то для них эта беременность действительно нежелательна. Принимая такое решение, они в первую очередь взвешивают свои возможности. А ситуации у всех разные.

Так или иначе женщина, которая делает аборт, находится в отчаянном положении и не от большой радости принимает решение прервать беременность. И если чинить ей различные преграды, она будет искать другие пути. В совсем безвыходной ситуации женщина может попасть в руки недобросовестных людей и различных криминальных группировок.

Вместо того чтобы уменьшать число нежелательных беременностей, продвигая эффективные методы контрацепции, предлагается уменьшить число мест на процедуру. Чтобы устроить очереди? Чтобы женщины еще больше нервничали и страдали? Отлично! Это делается от большой «любви» к женщинам.

В России нацелены на снижение числа абортов. Но, выходит, запрет к этому не приведет?

Точно нет. Уровень абортов в России и так не очень высокий, у нас среднеевропейские цифры. Рождаемость этот запрет также не повысит, потому что прерывают именно нежелательные беременности. Желанные никто не прерывает назло кому-то. Это не та ситуация.

Поэтому предложение запретить аборты в частных клиниках — пустое и неразумное, ни к чему хорошему такой запрет не приведет и рождаемость не повысит. Рождаемость другими способами повышают. Нежелательные беременности никогда не заканчиваются желанными детьми.

Одна из претензий к частным клиникам — якобы они по факту проводят больше абортов, чем указывают в статистике, и скрывают реальную картину. Об этом говорила, в частности, депутат Татьяна Буцкая, которая и предложила запретить аборты в частных клиниках.

Начиная с 2018 года Минздрав довольно жестко регламентировал деятельность коммерческих клиник, которые имеют право проводить аборты. Они проходили сертификацию. К 2020-2021 году те, кто хотел сохранить за собой право оказывать эту услугу, выполнили все необходимые условия. Там был очень большой список того, что необходимо организовать. И в него, конечно, входила отчетность.

Я думаю, это все популистские истории. И непонятно, зачем вообще депутаты эту тему будируют. У нас до 2012 года было одно из самых либеральных законодательств в отношении прерывания беременности. И все было хорошо, все контролировалось и было на поверхности. Но Елена Мизулина с ее соавторами начали эту тему превращать в проблему и утверждать, что на самом деле абортов чуть ли не в шесть раз больше, чем регистрируется.

Начнем с того, что это неправда. Все демографические исследования, подкрепленные очень надежными методиками и проведенные достойными авторами, сравнивали и изучали эти цифры. И все приходили к выводу, что наша государственная статистика очень целостная и максимально близка к тому, что, вероятнее всего, является правдой. Именно 517 тысяч абортов было произведено в 2021 году, не больше. В основном женщины прерывают беременность медикаментозно.

И надо сказать, что ряд социологов и демографов проводили замеры. Они приходили в клиники и считали количество заказанных таблеток по товарным накладным и количество медицинских карт женщин, которые прошли процедуру. Просто до таблетки все сошлось! Все сходится!

Директор московского кризисного центра «Дом для мамы» Мария Студеникина заявляла, что они с депутатом Татьяной Буцкой устроили «контрольную закупку» препаратов для аборта «непосредственно рядом с Госдумой» и увидели, «насколько легко купить таблетки для прерывания беременности».

В обычной аптеке они не могли их купить. Мифепристон в необходимой для медикаментозного аборта дозе не продается. Может продаваться содержащая мифепристон экстренная контрацепция, но таких упаковок надо купить 20. Без рецепта никто эти препараты в таком количестве не продаст, да и рецепт никто не выпишет на 20 упаковок. Кроме того, одного мифепристона для прерывания беременности недостаточно. Нужен еще мизопростол. Нет, это не такая простая ситуация, чтобы самой себе сделать медикаментозный аборт.

При этом я хочу обратить внимание, что в ряде европейских стран препараты для медикаментозного прерывания беременности продаются в аптеках. Их можно приобрести. И из этого не делают никакой проблемы. Конечно, продаются они только по рецепту — в европейских странах без рецепта ничего невозможно достать, за исключением безобидных таблеток от головной боли. Врач выписывает рецептурный препарат, ставит свою подпись и печать и несет ответственность за то, что он выписал. Значительная часть медикаментов субсидируется, поэтому препараты стоят значительно дешевле, чем у нас. А мы все покупаем за полную стоимость, за исключением лекарств от ряда заболеваний, которые имеют социальную поддержку.

Тем не менее решили ужесточить оборот этих препаратов. Уже подготовлен проект приказа о внесении их в перечень медикаментов, подлежащих предметно-количественному учету. В пояснительной записке к документу говорится, что «аптечными организациями практикуется их отпуск пациентам, в том числе и без рецептов».

Нет у нас никакого — ни черного, ни серого, ни бирюзового рынка таблеток для прерывания беременности. Это препарат строгой отчетности, его невозможно купить в розничной аптеке. Таблетки для проведения аборта закупаются медицинскими учреждениями у фармпроизводителей или больших складов фармацевтической продукции.

Зачем тогда нужен этот учет?

Дело в том, что учет таблеток для аборта и так ведется. Собрались ужесточать контроль за расходованием этих препаратов — это и есть предметно-количественный учет, дополнительный контроль. Но, на мой взгляд, он и так присутствует. Клиника закупила, допустим, 100 таблеток мифепрестона, и медицинскими картами прерывания беременности она отчитывается. А пустые упаковки от препаратов сдаются материально ответственными лицами.

Вообще пока не очень понятно, как будет устроен этот контроль, потому что в основном мы смотрим на эту инициативу со слов министра, который выступал перед депутатами. Во что это выльется на самом деле — неясно.

С другой стороны, когда условия ужесточатся, возможно, необходимость в серых схемах покупки появится, и ловкие люди начнут что-то предлагать.

А есть же еще аборты по медицинским показаниям. Их тоже будет сложнее сделать?

Не думаю. Такие аборты делаются только в государственных учреждениях, потому что решение о том, каким методом оперировать, принимает медицинская комиссия. А комиссия собирается только в госучреждениях.

Это, кстати, еще одна претензия к частным клиникам. Якобы они-то как раз делают аборты сразу, пренебрегая так называемой неделей тишины и не выдерживая необходимый срок перед проведением аборта.

Во-первых, не на всех сроках нужна именно неделя. Как правило, это двое суток. Во-вторых, ничего такого особенного в этом нет. До 2011 года вообще не было никакой недели тишины. И что? Она совершенно не нужна. Просто есть такая идея, исходящая в основном от мужчин, что женщине надо дать время одуматься. Вот ей якобы нужна эта неделя для того, чтобы она все взвесила. Можно подумать, женщина, которая уже с задержкой идет к врачу и говорит, что хочет прервать беременность, не подумавши идет. Она точно так же подумала, и эта неделя ничего не дает абсолютно.

По данным ВОЗ, увеличение продолжительности беременности на одну неделю повышает риск осложнений в случае ее прерывания. Конечно, это больше касается хирургических методов, в случае с таблетками это неважно, но все равно — ...

Правильно ли вообще женщину от аборта отговаривать?

Сторонники идеи, что женщину можно отговорить от аборта, меня удивляют. Они хвастаются, что отговорили от аборта тысячи женщин. И когда я слышу подобные заявления, мне так и хочется спросить: «А вы знаете, как они сейчас живут?» Потому что никто не задумывается, что в их жизни происходит, когда появляется незапланированный ребенок. И никто не задумывается, что происходит потом с этими нежеланными детьми. Но вообще-то тот, кто кого-то от чего-то отговаривает, должен нести ответственность за последствия. Если не юридическую, то хотя бы моральную.

Было такое Пражское исследование. Его авторы наблюдали за людьми, которые родились нежеланными, до тех пор, пока им не исполнялось 35 лет. Их матерям два раза отказали в аборте, и они были вынуждены родить. Всего в исследовании было 220 нежеланных детей, к каждому из которых приставили ребенка из контрольной группы, рожденного в результате желанной беременности.

В школе у нежеланных детей отмечались проблемы с адаптацией, некоторые даже не получили полного среднего образования. Во взрослом возрасте многие их них жаловались на психическое здоровье. Кроме того, среди них вдвое больше людей, получивших тюремные сроки, чем в контрольной группе.

Как видите, нежеланные дети и сами страдают, и заставляют страдать окружающих. Они выбирают себе путь изгоя, потому что родились изгоями и были не нужны матерям.

Поэтому детей надо рожать желанных. Нежеланные дети — это те, которые появляются в неподходящий момент или от неподходящего человека. Женщина, вступая в отношения с мужчиной, как правило, уже понимает, следует ей от этого человека рожать или нет. И если вдруг произошла нежелательная беременность и необходим аборт — ничего такого в этом нет. Не надо стигматизировать женщину, аборт никак ее не характеризует. Это просто неприятность, которую женщине надо помочь пережить, а не оставлять ее один на один с этой проблемой и не создавать дополнительных барьеров, чтобы она через них перескакивала в таком положении.

А нам говорят, что все проблемы как раз из-за того, что женщины слишком поздно рожают, и это «порочная практика» — сначала получать образование и строить карьеру, а потом создавать семью, — якобы возникают такие проблемы, как бесплодие и невынашивание. То есть хотят, чтобы женщина родила ребенка как можно раньше, пусть даже в неподходящий момент, а не сидела и ждала подходящего. Зачем это надо? Неужели есть какая-то разница с медицинской точки зрения — в 30 родить первого ребенка или в 20?

В 30 — это более осознанный выбор и более взвешенное решение. 30-летняя женщина — взрослый состоявшийся человек. Роды в раннем возрасте — тоже неплохо. Организм еще молодой, не накопил хронических заболеваний. Но мы должны понимать, что в 20 лет есть у женщины за плечами? Максимум среднее специальное образование. То есть человек социально еще не очень устойчив, иногда даже ведом — мужем, семьей, социумом. В советские времена достаточно рано и замуж выходили, и рожали. Но сейчас в России другой уклад, другая социальная система, другие экономические отношения. Все очень изменилось, поэтому человек подстраивается под обстоятельства.

У нас приростом к народонаселению стал Крым в 2014 году, теперь — еще четыре региона. Это около шести миллионов человек. Давайте для начала заниматься тем населением, которое у нас уже есть, а потом говорить «рожайте больше».

Но в словах министра смысл больше такой, что если бы женщина родила первого в 20 лет, то у нее было бы больше времени родить второго и третьего. А если женщина сначала делает карьеру, а потом рожает, то она много детей уже не сможет родить. Но это мужской подход, математический.

Вообще человек определяет, сколько он планирует детей, довольно рано. Более 70 процентов женщин не хотят много детей. То есть большинство россиянок находят, что для их материнского инстинкта достаточно будет одного. Но демографы считают, что для того, чтобы в стране было воспроизведение населения, чтобы мы не уходили в отрицательные значения между рождаемостью и убылью, желательно, чтобы в семье было трое детей. Но это из разряда wishful thinking. Чуть более 18 процентов женщин хотели бы иметь троих детей. Но даже если они хотели бы, это не значит, что так и произойдет. Могут и двоих родить, и одного.

Складывается ощущение, что каждая женщина должна родить хотя бы одного во что бы то ни стало, а лучше двоих-троих.

У нас нет принудительного материнства. Материнство — это право, а не обязанность.

Что происходит, когда это право нарушается?

Происходит нарушение Конституции. Каждый гражданин России имеет право на медицинскую помощь.

Такое случается в обществах, где сексуальная жизнь женщины и ее права как отдельной личности находятся на высоком уровне стигмы. Российские депутаты и прочие публичные фигуры не понимают, что, делая подобные заявления и придумывая разного рода запреты, они себя обнажают и демонстрируют свою ненависть к женщинам.

Почему давят именно на женщин?

Я тоже этим вопросом задаюсь. Почему женщина во всем виновата? Почему женщину надо ставить к позорному столбу и говорить: «Ты занимаешься карьерой, получаешь высшее и второе высшее, зарабатываешь деньги, и из-за тебя у нас проблемы с демографией». Да как можно женщину осуждать за это? Женщина сама решает, рожать ей или не рожать, делать аборт или нет. Это ее жизнь. Принудительного репродуктивного труда у нас нет.

Мужчин никто не принуждает, чтобы они отцами становились. У них, кстати говоря, не очень хорошие качественные показатели в этом плане, к врачам они почти не ходят, собой и своим здоровьем не занимаются. А после пандемии коронавируса ситуация стала еще хуже. Поэтому к вопросам репродукции я бы относилась как к чему-то обоюдоострому, потому что за них отвечают не только женщины, но и мужчины.

Однако беременность — это репродуктивный труд женщины. И если женщина будет чувствовать одиночество в этом труде, то и эффективность его будет низкой. И на малыше это обязательно скажется — на его здоровье, развитии.

Раньше в основном обсуждалась идея сенатора Мизулиной вывести аборты из ОМС. Она как раз говорила, что якобы несправедливо выделять деньги на аборты по желанию из бюджета, потому что это не лечебная процедура и лучше их направить на поддержку тех, кто как раз занимается репродуктивным трудом. Ее законопроект не поддержали, а теперь вот заговорили про частные клиники. Почему вдруг переметнулись?

А это связано. Возможно, хотят сначала вывести аборты из частных клиник, а потом прихлопнуть и государственные, такая стратегия. Возможно, политики консультируются с американскими религиозными фундаменталистами, которые в разных штатах разными способами пробуют задавить это дело. Но только если в США можно пересечь прозрачную границу и сделать аборт в другом штате, то у нас если что-то запретят, то запретят сразу для всех. И я не знаю, куда российские женщины будут ездить. В Казахстан или в Китай, наверное.

Почему аборты все-таки должны входить в ОМС?

Если государство хочет статистику абортов контролировать — а государство хочет их контролировать — и если государству не нужен рост подпольных абортов и всплеск материнской смертности — а государству это не нужно, — то тогда государство вносит охрану репродуктивного здоровья женщин и, в частности, мероприятия по прерыванию нежелательной беременности в свою систему ОМС. Начнем с того, что ОМС — это не что-то, что нам государство дарит. Мы, как только поступаем на нашу первую работу, с первого же месяца трудовой деятельности начинаем делать социальные отчисления из НДФЛ. Иными словами, мы сами платим за ОМС, и женщина сама за себя платит — за себя и за свой аборт. Не депутаты за нее платят, не священники и не их жены. Священники, к слову, вообще освобождены от налогов, поэтому они вообще ничего не платят. Это мы за их здоровье платим и поддерживаем их системой ОМС.

Могут ли в России совсем запретить аборты?

Думаю, до этого не дойдет. Но если есть риск, что в России уменьшится выбор в отношении прерывания нежелательной беременности и произойдет ограничение прав, я призываю всех женщин репродуктивного возраста к одному — пользоваться эффективной контрацепцией. А риск есть вполне реальный.

А контрацепция может помочь демографической ситуации?

Контрацепция — это как раз защита от абортов. Это же не защита от желанных беременностей. Если женщина захочет ребенка, она перестанет пользоваться контрацепцией. Это временная мера, которая дает возможность некоторое время не заводить детей. А когда приходит время — женщина рожает, и у нее больше шансов родить здорового ребенка, потому что она ничего с собой не делала, абортов у нее не было.

Но ведь это в то же время миф, что аборты — путь к бесплодию?

Конечно это неправда. Контрацепция улучшает репродуктивное здоровье женщины, но не в том плане, что без нее придется делать якобы уничтожающие репродуктивную функцию аборты.

Они же до сих пор поддерживают и активно продвигают другой миф — о том, что жизнь начинается со слияния женской половой клетки с мужской. Ну давайте тогда выдавать маткапиталы сперматозоиду и яйцеклеткам, если жизнь начинается с этого момента. Но жизнь начинается с рождения живого ребенка, который делает первый вдох.