«Хочется проснуться, когда сын вернется» Молитвы и магия: во что верят россияне, родные которых уехали на СВО

После начала специальной военной операции (СВО) Патриарх Московский и Всея Руси Кирилл призвал к духовной мобилизации. Во всех храмах проводятся регулярные молебны в поддержку воинов на поле брани, священники создают виртуальные церкви, на фронтах проводят крестные ходы и освящают специальные защитные амулеты для солдат. О чем молятся россияне, родственники которых участвуют в военной операции на Украине, и почему религиозные ритуалы, призывающие на помощь высшие силы, часто напоминают магию и волшебство — в материале «Ленты.ру».

Мобилизация чуда

«Господи, Отче наш, помоги воину, рабу твоему Александру. Спаси и сохрани, его, Господи. Даруй здравие душевное и телесное. Пресвятая Богородице, укрой своим святым покровом воина, раба Божьего Александра и всех наших ребят от врагов видимых и невидимых, от пуль, плена и снарядов, от всякого вражеского оружия. Помоги, Матушка Богородица, верни их живыми и здоровыми. Все святые, помогите, ангела-хранителя в помощь».

Каждое утро, едва проснувшись, 60-летняя жительница Санкт-Петербурга Елена читает молитву за возвращение своего 40-летнего сына с Украины. Его мобилизовали в октябре прошлого года. До этого он работал инженером на одном из предприятий.

По словам Елены, молитва ее хоть как-то успокаивает. Она практически круглосуточно не выпускает из рук телефон — боится пропустить звонок или СМС от Саши. Часто телефон по нескольку дней молчит — на фронте нестабильная связь. Если такое случается, она не находит себе места.

Елена объясняет, что консультировалась со священником, перед какой иконой лучше молиться и ставить свечку. Батюшка порекомендовал купить икону «Спас в силах», а также иконы с изображениями Богородицы и образами святых воинов — Георгия Победоносца, Александра Невского, Александра Пересвета.

В храме, рядом с которым живет Елена, по пятницам проводятся молебны о воинах, идущих на брань. Эти службы она старается не пропускать, обязательно подает записку с именем Александра. А в другие дни посещает виртуальные храмы, которых в последнее время появилось достаточно много. Елена говорит, что подписана на многие группы, где проводятся коллективные молитвы, и каждый день оставляет там заявки, чтобы упоминали Сашу. Но, по ее словам, самое любимое и «эффективное» виртуальное сообщество — «Молимся вместе о воинах» в социальной сети «ВКонтакте». Группа с пометкой «религиозное учреждение» появилась в начале октября 2022 года и стремительно растет.

Сейчас в ней состоят более 40 тысяч человек. В правилах сообщества сказано, что участники могут публиковать посты с молитвенными просьбами о воинах и их семьях. Публикации рекомендуется сопровождать фотографиями бойца, за которого просят молиться. Также в качестве иллюстраций можно использовать «любимый храм, любимый образ» человека или икону его небесного покровителя.

Как поясняют администраторы, в целях безопасности авторы постов не подписываются. Практически все просьбы — однотипные. Участники оставляют короткие посты с небольшими рассказами о своих братьях, мужьях, сыновьях, друзьях, отцах. Некоторые уточняют, что их боец долго не выходит на связь, тяжело ранен, пропал без вести много месяцев назад или находится в плену. Кроме молитв за родственников, нередко просят за политиков и медийных персон.

«Господи милостивый и пресвятая Богородица Почаевская, Николай Угодничек Божий, Иверская Богородица, Александр Невский, Иоанн Кронштадтский, Георгий Победоносец, Михаил Архангел, Великий Князь Руси Владимир, спасите и защитите страну нашу Россию от сектантов и террористов, от врагов и супостатов, о здравии и благополучии р.б. Владимира Путина и Василия Небензи, Дмитрия Полянского и Сергея Суровикина, Олега Салюкова, Алексея Кима, Сергея, Эдуарда, Игоря, Дениса и Леонида Пасечника, и дипломатов России, и журналистов, и корреспондентов, находящихся на спецоперации в Украине. Всеобщие молитвы творят чудеса, — тексты в сообщениях часто повторяются, варьируются в основном имена бойцов и списки святых. — Также прошу молитв о воине Андрее, чтобы позвонил родным».

«Прошу ваших молитв, пожалуйста, помолитесь тоже о моем дорогом и любимом племяннике воине Сергии. С осени не выходит на связь. Очень ждем какой-нибудь весточки от него, — просит другой автор. — Прошу, помолитесь!»

«Сердечно прошу ваших молитв за здравие р.б. воина Дмитрия и р.б. воина Георгия (находятся на передовой) и всех воинов России, — говорится в следующем посте. — Господи Иисусе Христе, сохрани и спаси, помоги вернуться живыми в родительский дом. Аминь».

Самые печальные — сообщения о тех, кто с СВО уже не вернется. В июне таких было опубликовано восемь. Помолиться за них просят не только родственники, но и друзья.

«Сердечно просим молитв об упокоении души новопреставленного воина Иоанна. Единственный сын, брат, муж, отец двоих маленьких деток 6 лет и 1 года».

«Прошу молитв о новопреставленном воине Максиме», — пишет автор и сообщает, что Максим спасал раненого с поля боя, но не спасся сам.

Старшего стрелка-сапера парашютного-десантного взвода Петра родные вспоминают как «трудолюбивого, доброго, улыбчивого и немного застенчивого»:

«Ушел он от нас осенней порой,
Навечно вернулся он этой весной.
Все станет как прежде, а в будущем все же…
Родные детишки — на папку похожи…
И карие глазки, и темные бровки…
Бегут по дорожке две светлых головки…»

Под каждым постом участников — поддерживающие комментарии от согруппников, обычно они сопровождаются эмодзи с изображением ладоней молящегося.

Чувство сопричастности

Два раза в неделю — по вторникам и субботам — в группе в прямом эфире проводятся молебны за здравие и панихиды. Служит молодой священник Евгений Маняшкин, настоятель прихода Арсения Коневского в деревне Коски Смоленской области. В группе подчеркивается, что все молебны и молитвенные просьбы — бесплатны, но желающие могут отправить пожертвование на строительство нового храма в Коски. Сейчас местная церковь базируется в приспособленном для этой цели «ветхом, разваливающемся доме». От разговора с «Лентой.ру» Евгений Маняшкин отказался, объяснив, что это не входит в его задачи. Также он подчеркнул, что не является создателем группы, оказывает там исключительно духовную поддержку.

Виртуальные богослужения достаточно популярны. У каждой трансляции по семь-девять тысяч просмотров. Под анонсами подписчики указывают имена бойцов, чтобы батюшка их упомянул в молитвах. Под недавним анонсом более тысячи просьб о здравии и не больше 30 — об упокоении.

Время от времени в группе публикуются объявления о сборе средств на покупку оборудования и сырья для изготовления консервов и сухих супов для солдат, медицинских изделий. Также постятся новости с передовой. Часто — стихи, написанные бойцами, и видеоролики с сообщениями от священников, посещающих бойцов в зоне боевых действий. В одном из последних рассказывается, как протоиерей Петр Гриценко причащает солдат. В сообщении говорится, что благословение приняли 100 человек.

Подписчики говорят, что группа дает им чувство сопричастности с другими, ощущение, что они с помощью божественных сил помогают своим родным. Некоторые позже пишут отзывы о том, что ритуалы реально работают.

Мать воина Романа благодарит за помощь сыну, который недавно был в отпуске дома. «Вернулся живым и здоровым, ни единой царапины. Участвовать приходилось в тяжелых боях, — сообщает она. — Объяснила, что это не чудо, что это молитвы наши». Мать просит и дальше молиться о Роме, так как тот вернулся снова в часть, которую переводят в зону тяжелых боев.

«Дорогие братья и сестры! Низкий вам поклон за ваши искренние молитвы, — рассказывает другая прихожанка виртуального храма. — Господи, спасибо, ты услышал меня!!! Любимый вышел на связь. Вчера был звонок от него. Не чудо ли это?! Спасибо, Господи, за все!!!»

Елена из Санкт-Петербурга тоже убеждена, что ее молитвы спасают сына.

Амулеты и пояса

Кроме виртуальных и реальных молебнов, мобилизацию божественной защиты для бойцов Церковь ведет и другими способами.

В мае подразделения Нацгвардии совместно с Синодальным отделом по взаимодействию с вооруженными силами организовали облеты с чудотворной иконой с образом преподобного Серафима Саровского российских территорий, находящихся в зоне «потенциальной угрозы от вражеских беспилотных летательных аппаратов». Сообщается, что икону перемещали на военном самолете Ил-76 и вертолете Ми-8. Но какие районы облетел транспорт, не уточняется.

Непосредственно в зоне боевых действий возят иконы с изображением «Спаса Нерукотворного», подаренные президентом Владимиром Путиным группировке войск «Днепр» и штабу Национальной гвардии «Восток».

В Томске при участии Народного фронта активисты изготавливают для земляков, мобилизованных на СВО, пояса-обереги с нанесенными молитвами. Ткань и сами изделия освящаются представителями местной епархии. Инициатор акции — прихожанка православной церкви Татьяна Логачева. По ее словам, один такой пояс-оберег, повязанный вокруг головы под каской, спас жизнь бойцу. Тот потом рассказывал, что его боевые друзья лично видели, как пуля «обогнула мужчину с оберегом и, не причинив никакого вреда, полетела дальше».

К изготовлению чудодейственной защиты для воинов активно привлекают и детей. В последние месяцы в школах, домах творчества по всей России были организованы акции, во время которых ученики мастерили амулеты для земляков, участвующих в спецоперации. Несмотря на единую цель — создать магический талисман, — каждый регион подошел к делу по-своему. На Сахалине смастерили куколки-обереги. В Забайкалье в качестве талисманов изготовили мешочки, наполненные травами. По мнению местных жителей, эти травы защитят от зла и негатива. Внутри у них чистотел как символ победы и чабрец — олицетворение воинской доблести.

«Церковь начала подстраиваться под те реалии, в которых оказалась»

О том, как граничат и соприкасаются христианское и магическое, «Лента.ру» поговорила с теологом, журналистом Ильей Переседовым.

Лента.ру: Как сочетаются магия и религия?

Переседов: Ответ на этот вопрос зависит от того, с какой позиции или через какую оптику мы на него смотрим. Например, в традиционных исторических Церквях — православной и католической — существует официальное таинство (не просто обряд, а священнодействие, вписанное в основы вероучения Церкви) — соборование, или елеосвящение, при котором больного мажут специально освященным маслом в расчете на то, что от этого действия он может быстрее поправиться.

С точки зрения атеизма или естественных наук это, безусловно, магический обряд, и в таком случае можно сказать, что Церковь сама участвует в распространении магических верований и магических практик. С другой стороны, религиовед, культуролог, теолог скажут, что между этими действиями и непосредственно магией есть разница.

Внутри Церкви соборование воспринимается в контексте комплексного вероучения. Оно не стремится гарантировать исцеление. Таинство сближает человека с Богом, а дальше предполагается, что человек принимает Божий Промысл, который есть относительно него у Создателя. Если Бог хочет исцелить человека, он будет исцелен. Если наоборот, то человеку будет дана благодать со спокойной душой и радостным мирным сердцем принять эту участь.

Магия преследует цель подчинить мироздание желаниям и капризам человека. Заказчик как-то платит магу, а тот в ответ совершает действия, которые призваны заставить Вселенную выполнить то, что от нее требуется. Разница весьма значительная.

Но как эту разницу не видят научно ориентированные атеисты, точно так же ее зачастую не видит современный человек, который чаще всего был воспитан вне религиозной традиции и церковной культуры.

Почему люди готовы верить и в Бога, и в ритуалы, слабо связанные с христианством?

Можно назвать несколько причин. Первое — так сложилось исторически. Мы знаем, что до 1917 года в Российской империи, которая тогда была практически тотально православной и христианской, массово процветало явление, которое в науке называется двоеверием. Когда на государственном уровне в массовых, публичных ритуалах люди соотносят себя с официальной религией, а в быту, в частной жизни, внутри отдельно взятой деревни могут практиковать верования и ритуалы, связанные с остаточным язычеством. В значительной степени это было обусловлено тем, что огромная часть населения была крестьянской, неграмотной и, соответственно, остаточно языческой.

Часто двоеверие принимало забавные формы. Земские врачи отмечали, как люди приходили к ним на прием, им ставили диагноз, выписывали лекарство, пациенты покупали в аптеке все рекомендованное, а лекарства тогда стоили недешево. Потом возвращались домой и ставили баночку с лекарством за икону в расчете на то, что Бог теперь быстрее и лучше поможет.

Или же крестьяне отправлялись заниматься интересными вещами в баню (гадать, делать заговоры и прочее) в расчете на то, что в бане нет икон, а значит, Бог не увидит.

Вторая причина, почему люди оказались настолько неразборчивы к источникам сверхъестественного, к которым они готовы припадать, мне кажется, кроется в структуре внутренней советской политики.

В Советском Союзе официальная научная доктрина была тесно связана с атеистической пропагандой и господствующей марксистской идеологией. Соответственно, нонконформизм и неприятие политической реальности у многих людей часто сопровождались выходом за пределы господствующей научной картины мира.

У нас сегодня очень любят повторять, что в Советском Союзе было лучшее образование, в том числе научно-техническое. Но никто из тех, кто это проповедует, не могут ответить на вопрос: почему же тогда, как только советская власть сошла на нет, люди, воспитанные советской школой, начали массово заряжать воду у экстрасенсов, бросились в восточные практики с эзотерическим подтекстом, стали посещать выступления харизматичных американских проповедников и так далее и тому подобное. Всем этим занимались и люди с высшим образованием, и даже доктора наук.

Эта установка — что без веры в государство пропадает вера в науку и нужно искать альтернативное мировоззрение — продолжает сохраняться и сегодня. В роли этой альтернативы зачастую одновременно могут выступать как какие-то устоявшиеся религиозные традиции, так и что-то достаточно экзотическое.

Третья причина — это, к огромному сожалению, пандемия конспирологии вообще-то охватившая мир, но в России закрепившаяся на федеральных каналах. Там у нас вещают не только про мудрость пирамид и знания, которые человечество получило от НЛО. Люди, заявленные экспертами с научными степенями (историки, политологи, социологи), рассказывают про мировой заговор, зомбирование чипированием, магические обряды, в которых участвует мировая элита, и прочее. На самом деле такая пропаганда, будем называть вещи своими именами, конечно, располагает зрителей к тому, чтобы начать видеть конспирологию в повседневной жизни и, соответственно, пытаться решать свои проблемы не прямыми, логичными и официальными средствами, а через какие-то альтернативные магические силы.

Для чего Церковь активно продвигает ритуалы, связанные с освящением оберегов, рассказывает про чудодейственные мироточащие иконы, облеты с религиозными реликвиями территорий, где идут военные действия?

С одной стороны, как говорилось выше, подобные практики — часть церковной традиции и неотъемлемая составляющая ее обрядовой жизни. Мы знаем в веках примеры освящения оружия, почитания чудодейственных и мироточивых икон, крестных ходов внутри осажденной крепости... На первый взгляд, ничего нового тут нет. С другой стороны, сложно не заметить, что в современной Русской православной церкви господствует вовсе не проповедь Евангелия, не какой-то богословский диалог с миром. Наоборот, культура слова стала придатком к подобным сакральным перформансам и практикам, рассчитанным на простейший эмоциональный эффект.

На мой взгляд, это свидетельство того, что Русская православная церковь так и не преодолела до конца кризис, который случился с ней в советское время, когда она была фактически в заложниках у господствующей атеистической идеологии.

Надо сказать, весь ХХ век в Европе и мире проходила масштабная богословская работа по осмыслению и интеграции христианской культуры и христианского вероучения в реалии современности. Вершиной этой работы в католической церкви стал II Ватиканский Собор, который проходил в 1962-1965 годах. Ничего подобного в православии не было.

На самом деле, ограниченность управленческих возможностей Церкви проявила себя в полной мере в период пандемии. Тогда государство было заинтересовано в том, чтобы люди массово прививались, но Церковь так и не нашла в себе силы сказать, что прививаться — хорошее и богоугодное дело. Удивительно, но институция, которая берется советовать людям, когда им заниматься сексом, что есть или не есть, какие фильмы смотреть, участвовать или нет в военных действиях, институция, которая берется высказывать суждение по всем этим вопросам, вдруг в вопросе, от которого зависело выживание значительной части ее паствы, встала в позицию — а это пусть человек решает сам.

Почему?

Была угроза, что если иерархи выступят однозначно на стороне научных и медицинских позиций, от них отвернется заметная часть паствы, которая является сторонником конспирологической, полумагической, архаической системы мировоззрения. И Церковь начала подстраиваться под те реалии, в которых оказалась.

Тут надо заметить, что Русская православная церковь сейчас переживает заметный вероучительный кризис. Он во многом основывается на том, что никакого институционально закрепленного стержня вероучения у нее нет. Сегодня авторитет православной доктрины держится на четырех столпах.

Первый — родовая и национальная преемственность. Человек особо не задумывается про основы вероучения, не вникает, что же такое быть христианином или православным, но он знает: я родился в этой стране, мой дед был православным, моя бабушка и мои родители — православные (что по факту на самом деле может быть и не совсем правильно, но ему приятно так думать), значит, я буду отождествлять и ассоциировать себя с православием. А что там на самом деле в Библии написано, он предпочитает не углубляться. Ему кажется: если я — православный, все, что я думаю про религию и этот мир, тут же становится православным само по себе.

Вторая составляющая — дань традиции, отсылка к вероучительным основам, догматам из прошлого. Вот только православное вероучение оформилось в своей основе более тысячи лет назад. Соответственно, есть набор догм, который в последующие столетия огромное количество людей интерпретировало совершенно по-разному.

Надо обладать очень сильным интересом к истории, готовностью проводить самостоятельные изыскания, строить параллели и пускаться в бесконечные интерпретации, чтобы как-то выстроить со всем этим наследием индивидуальные отношения. Потому что если читать все эти догматы, каноны и правила буквально, можно попасть в затруднительное положение. Например, православным в таком случае запрещается мыться в одной бане с иудеями. Вряд ли современный священник на полном серьезе решится рекомендовать что-то подобное своей пастве. Но кто может решить, какой части традиции, закрепленной в церковных текстах, следовать, а какой — нет?

Третий авторитет: церковная бюрократическая власть. Православно то, что сегодня говорит патриарх и близкие ему епископы. Такая интерпретация православия наиболее близка государственным институтам, государственной политике и идеологии. Но, скажем честно, она не всегда находит живой отклик в сердцах и душах верующих.

И четвертый столп: потребность многих людей ощущать близость к сакральному. Тому, что Бог активно с ними взаимодействует. Сегодня такой запрос пытается удовлетворить институт старчества, который за последние десятилетия приобрел в Русской церкви авторитет, которого до этого у него не было. Если мы посмотрим, то очень часто те или иные интерпретации событий окружающей нас жизни у верующих подкрепляются словами: а старец такой-то об этом говорил то-то и то-то.

Эти четыре источника, четыре столпа, четыре тенденции далеко не всегда организуют симфонию, а часто даже конфликтуют. Достаточно вспомнить массовый протест православных старцев против ИНН, случившийся пару десятилетий назад, который был отвергнут церковной администрацией. Какого-то универсального инструмента, безусловного авторитета, который мог бы примирить эти тенденции внутри современного православия, нет.

Внутри католической церкви, как я уже упоминал, итогом работы II Ватиканского собора стало появление катехизиса. В каком-то смысле он поженил, адаптировал, сблизил церковную традицию с переменами, случившимися в мире в XX веке. Катехизис католической церкви — это официальный документ, актуальный свод вероучения. Аналога подобного кодекса в православной церкви не существует. Там есть набор разных авторских катехизисов, написанных много десятилетий назад, но ни один из них не обладает доктринальным авторитетом.

То есть православие, которое на словах декларирует некий демократизм, по факту провоцирует анархию в головах у своих последователей и создает условия, при которых единственное, что может удовлетворить естественное, живое, стихийное религиозное чувство — это уже такие полумагические практики или беспрекословное подчинение харизматическим духовным авторитетам.

То есть, исходя из этих «четырех столпов», можно предположить, что практически под любую идею найдется убедительное религиозное обоснование?

Проблема в том, что все эти мнения вынуждены кружить внутри православного дискурса, чередуясь в публичном поле. И даже господствующее закрепление одной из них в любой момент может смениться на что-то диаметрально противоположное.

Тяга к магическим ритуалам, высшим силам свойственна всему человечеству? Или здесь у России свой путь?

Безусловно, у России есть своеобразие, которое обусловлено опять же десятилетиями диктатуры атеистической пропаганды. Но если присмотреться, в своей тяге к магическим практикам или религиозному ригоризму российское общество мало оригинально.

Увлечение магизмом во многом подпитывается популярной культурой и современными социальными практиками, которые глобальные по своей сути.

Что же до боязни прививок, веры в мировые заговоры или же рассуждения о том, что где-то в Европе стоит суперкомпьютер, который пытается управлять жизнью каждого человека на планете, подобные фобии рождаются изначально среди американских протестантов-харизматов. Дальше через англоговорящих православных они попадают, например, на Афон, где кроме официальных монастырей есть разные скиты с сомнительными личностями, распространяющими подобные концепции. Те уже переводят книжки американских проповедников на язык православной образности и транслируют их идеи в Россию.

Поэтому даже в своей боязни процессов, происходящих в современности, русские суверенные православные являются частью глобального информационного мира.