В ноябре 2013 года президент Украины Виктор Янукович отказался подписывать Соглашение об ассоциации с Европейским союзом (ЕС) в пользу углубленной интеграции с Россией. Это решение спровоцировало массовые акции протеста в Киеве и ряде западных регионов. Поначалу оппозиция активно использовала стратегию ненасильственного протеста Джина Шарпа, хорошо зарекомендовавшую себя в дни «оранжевой революции» 2004 года. Но вскоре тон протестных акций начали задавать не сторонники евроинтеграции, а радикальные националисты. В центре столицы развернулось многомесячное противостояние силовиков и протестующих, обернувшееся десятками смертей и свержением легитимного президента и правительства. Однако государственный переворот не приняли жители русскоязычных областей юго-востока Украины, где также начались массовые протесты. «Лента.ру» в рамках проекта «Анатомия цветных революций» разбиралась, какую роль в организации протестов сыграли западные политики, как мирные акции превратились в кровавую бойню и довели страну до гражданской войны.
«Встречаемся в 22:30 под монументом Независимости. Одевайтесь тепло, берите зонтики, чай, кофе, хорошее настроение и друзей. Перепост всячески приветствуется!» — с этого казалось бы беззаботного сообщения журналиста «Украинской правды» Мустафы Найема в Facebook (запрещен в России), опубликованного 21 ноября 2013 года, начался Евромайдан — крупнейший политический кризис не только в истории независимой Украины, но и всего постсоветского пространства.
Никто из участников той акции не мог предположить, что вслед за Киевом массовые протесты захлестнут всю Украину, спровоцируют волну насилия и положат начало масштабному политическому кризису и гражданской войне
Первыми в центр столицы вышли журналисты «Украинской правды» — издания, активно спонсируемого посольством США и фондом «Возрождение» Джорджа Сороса, а также их друзья. Возглавили колонну протестующих лидеры оппозиции, такие как Арсений Яценюк и Виталий Кличко.
Власти отреагировали на происходящее спокойно — в то, что мирный протест перерастет в кровопролитие, тогда мало кто верил. На площадь Независимости тем временем продолжали прибывать люди, а уже к утру появились первые палатки, хотя Киевский суд накануне вечером вынес запрет на установку там каких-либо временных сооружений.
Непопулярный президент
После победы «оранжевой революции» в первые годы президентства Виктора Ющенко экономика Украины росла довольно быстро, однако по стране сильно ударил мировой экономический кризис 2008 года. Экономика буквально обвалилась, а вместе с ней и уровень жизни украинцев, и рейтинги Виктора Ющенко. На президентских выборах 2010 года он проиграл Виктору Януковичу.
Однако новый президент не форсировал проведение масштабных антикризисных реформ, что провоцировало в обществе ощущение обманутых ожиданий.
Крупные олигархи к тому же были недовольны тем, что их конкуренты из числа сторонников нового президента получают преимущества, среднему классу не нравилась недостаточно активная борьба с коррупцией, а националистов не устраивало замедление украинизации, активно проводимой командой Виктора Ющенко.
Придя к власти в 2005 году, Виктор Ющенко запустил кампанию украинизации всех сфер общественной и культурной жизни страны.
Самым знаковым ее проявлением стали новые правила дублирования фильмов в кинотеатрах: с 2008 года прокатные лицензии в стране выдавались лишь картинам, имевшим украинский дубляж. В результате (за редкими исключениями) на русском языке в прокат выходили лишь фильмы, которые были сняты в России.
Усилился контроль за соблюдением норм языкового законодательства, которые касались использования украинского языка в образовании, культуре, деловой сфере (например, в рекламе). На Украине начался процесс вытеснения русского языка из различных сфер государственной и общественной жизни. Сократилось количество русскоязычных школ, судопроизводство было полностью переведено на украинский язык.
В 2006 году на телевидении и радио были установлены квоты на вещание на государственном языке на уровне 75 процентов, спустя два года — на уровне 80 процентов (действовали до 2012 года).
Кроме того, Виктор Ющенко подписал закон, согласно которому массовый голод 1930-х годов в Украинской ССР считался геноцидом украинского народа со стороны руководства СССР.
В рамках измененного курса исторической политики Виктор Ющенко издал в 2007 году указ о праздновании 65-летия со дня создания Украинской повстанческой армии (УПА, запрещенная в России организация) и присвоил звание Героя Украины ее лидерам Роману Шухевичу и Степану Бандере.
При этом Виктор Янукович смог расширить президентские полномочия, «откатив» через Конституционный суд изменения в основном законе, принятые после «оранжевой революции» 2004 года. Его политические оппоненты интерпретировали это как попытку узурпации власти.
Янукович не планирует строить Европу в Украине, он планирует легализовать свою диктатуру и коррупцию. Но если мы сделаем соглашение об ассоциации реальностью, то демократия и конкуренция сметут диктатуру в Украине
Меж двух путей
В европейских интеграционных проектах Украина участвовала еще с 1990-х годов. Вступив в должность, Виктор Янукович подтвердил курс страны на развитие партнерства с ЕС, и это была не просто декларация. Уже к 2012 году текст соглашения об ассоциации с Европейским союзом был готов и одобрен европейскими чиновниками, подписать его должны были на саммите ЕС в Вильнюсе в ноябре 2013 года.
Экономические элиты Украины воспринимали документ неоднозначно — в частности, против него выступила Федерация промышленников Украины. Такая позиция была связана с тем, что соглашение запрещало любой государственный протекционизм и требовало серьезных расходов для приведения украинских товаров в соответствие с техническими стандартами ЕС. В бизнес-сообществе полагали, что при таких условиях национальная продукция попросту не выдержит конкуренции с европейскими товарами. ЕС представлялся Виктору Януковичу опасным игроком, стремящимся получить доступ к украинскому рынку и рычаги влияния на экономику страны.
Политическая часть соглашения не предполагала ни безвизового режима, ни вступления Украины в ЕС. Однако сторонники ассоциации смогли красиво подать общественности эстетический образ «европейского выбора» Украины, стоявший за документом
При этом команда президента опасалась и альтернативного пути — чрезмерного сближения с Россией. В ней традиционно видели бывшую метрополию, способную поглотить Украину с ее слабой экономикой. Любые предложения российской стороны по углублению интеграции в рамках Таможенного союза как основы будущего Евразийского союза либо Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) на Украине последовательно игнорировали.
К 2012 году Украина уже имела прочные экономические связи с входящими в Таможенный союз странами (и прежде всего с Россией). По данным Государственной службы статистики Украины, в 2012 году торговый оборот Украины со странами Таможенного союза составил 56 миллиардов долларов, в то время как товарооборот со всей Европой (не только со странами — членами ЕС) — около 45 миллиардов долларов.
Россия была крупнейшим инвестором в украинскую экономику, на нее приходилось около половины накопленных иностранных инвестиций. В общей сложности в Россию на тот момент экспортировалось более 42 процентов всей технологической и 60 процентов готовой продукции Украины.
В случае присоединения к Таможенному союзу страна могла получить дополнительно почти 10 миллиардов долларов ежегодно за счет снижения цены на российские энергоносители почти в три раза (до 160 долларов за тысячу кубометров), открытия российского продовольственного рынка (причем украинские производители не были бы ограничены квотами), отмены экспортных пошлин и расширения кооперации в машиностроении.
Общий эффект от присоединения к Таможенному союзу, по разным оценкам, мог выражаться в семи процентах дополнительного роста ВВП к 2030 году, или 220 миллиардах долларов дополнительного производства товаров и услуг.
Планы украинских властей относительно возможной евроинтеграции вызывали серьезное беспокойство в России, и не только по политическим, но и по экономическим причинам. Ведь Соглашение об ассоциации с ЕС предполагало открытие украинского рынка для европейских товаров. При этом из-за двусторонних договоров между Россией и Украиной для ЕС открывался и российский рынок, что сводило на нет протекционистские меры Москвы.
В качестве аргумента против подписания соглашения Украине предложили кредит в 15 миллиардов долларов (причем три из них сразу) и скидку на газ.
Кредит от России выглядел настоящим спасением для Украины, которая испытывала большие трудности с обслуживанием своих долгов
Янукович постоянно маневрировал, стремясь выторговать у каждой стороны наиболее выгодные условия, но отказаться от такого предложения он не смог. Вскоре правительство объявило, что подготовка к соглашению приостанавливается, никаких документов на саммите в Вильнюсе так и не было подписано.
Вероятно, украинские власти хотели потянуть время и поторговаться с ЕС, предложив «перебить» российское предложение. Однако в Киеве не рассчитывали на столь быструю реакцию оппозиции
Вышли на майдан
Начавшийся 21 ноября бессрочный митинг в центре Киева стал по-настоящему массовым 24 ноября. Тогда на площади Независимости (укр. Майдан Незалежності) собралось несколько десятков тысяч человек.
Однако манифестации, несмотря на яркое начало, с каждым днем собирали все меньше участников. Протест начал буксовать. Оппозиционным политикам, выступающим со сцены, было по сути нечего предложить митингующим. Проведение импичмента президента через Верховную Раду выглядело маловероятным, людям предлагали просто продолжать протестовать.
Участники бессрочного митинга постепенно расходились по домам, вечерами на площади собиралось все меньше людей. Прояви Виктор Янукович чуть больше выдержки, протесты, вероятно, затихли бы сами по себе. Но он решил действовать
Вечером 29 ноября стало окончательно ясно, что никакого соглашения между ЕС и Украиной подписано не будет.
Пока Виктор Янукович был в Вильнюсе, в Киеве правоохранительные органы готовили силовой разгон митинга. Основной действующей силой выступило спецподразделение «Беркут» МВД Украины. В ночь на 30 ноября несколько сотен беркутовцев ликвидировали палаточный лагерь на майдане, причем действовали они максимально жестко: 34 задержанных и 79 раненых, при том что на площади оставалось лишь несколько сотен человек, преимущественно студентов, никак не настроенных на силовое противостояние.
Чрезмерные действия силовиков вызвали волну возмущения в обществе. Затухающий протест получил новый импульс, а оппозиция — повод обратиться за поддержкой к странам Запада, которые тут же осудили применение силы к протестующим.
Мы надеемся на четкую и жесткую реакцию западного мира. Украина — не Россия. Киев — это не Минск
Следующая акция 1 декабря оказалась беспрецедентной: по оценкам организаторов, на нее вышло полмиллиона человек. Полиция не смогла сдержать толпу, и площадь полностью оказалась в распоряжении протестующих, как и коммунальная техника, оставшаяся там после ликвидации палаточного лагеря. Митингующие заняли здание городской администрации и выходящий на Крещатик Дом профсоюзов, где организовали штаб.
Еще одна группа протестующих в это же время отправилась на Банковую улицу неподалеку от площади Независимости, где расположены все правительственные здания. В толпе отчетливо выделялись группы молодых людей спортивного телосложения. Как позже выяснится, это были участники радикальных националистических группировок. К правительственному кварталу они шли, прихватив с собой цепи, дубинки, газовые баллончики и обрезки арматуры. Их лица скрывали балаклавы.
Власти выставили оцепление вокруг правительственных зданий. Несмотря на многочисленность, большую его часть составляли срочники внутренних войск с низким уровнем подготовки и без специального снаряжения.
Толпе, в авангарде которой шли 200-300 подготовленных бойцов, срочники мало что могли противопоставить: солдат забрасывали фаерами, взрывпакетами и булыжниками, поливали газом
Чуть позже в ход пошел захваченный на майдане трактор, которым управлял неизвестный в балаклаве. Машина снесла металлические ограждения, отделяющие силовиков от протестующих.
Действия радикалов разделяли далеко не все протестующие, в толпе то и дело вспыхивали стычки, людей в балаклавах называли провокаторами. Сбавить градус противостояния удалось пришедшим в правительственный квартал оппозиционным политикам, в числе которых был и будущий президент Украины Петр Порошенко. Однако давление на силовиков продолжалось, в них все еще летели фаеры и камни, а они даже не пытались перейти к ответным действиям.
Через несколько часов на Банковую улицу подтянули отряды «Беркута». Спецназ довольно быстро разогнал толпу с помощью светошумовых гранат и слезоточивого газа, и протестующие отступили в сторону площади. При этом полицейских продолжали закидывать кусками брусчатки.
Столкновения закончились только к ночи: «Беркут» предотвратил захват здания Администрации президента Украины, но за протестующими осталась площадь Независимости
Там начали строить палаточный лагерь, окруженный со всех сторон баррикадами.
«Это революция»
Несмотря на то что протестующие подчеркивали стихийный характер выступлений, за появлением лагеря стояла серьезная организационная сила. По словам оппозиционного депутата Верховной Рады и активного участника тех событий Степана Кубива, содержание лагеря обходилось в 300-800 тысяч гривен (40-100 тысяч долларов по курсу того времени) ежедневно, причем частные пожертвования едва покрывали четверть необходимой суммы, остальное добирали из касс оппозиционных партий и других источников.
При этом повестка массовых протестов резко изменилась. Подписание Соглашения об ассоциации Украины с ЕС ушло на второй план, основным требованием протестующих стала отставка президента Януковича и уход всей его команды.
Наш план понятен: это уже не митинг, не акция. Это революция. Сегодня тут умирает УССР, это ее похороны
Опыт «оранжевой революции» 2004 года оказался весьма востребован организаторами Евромайдана. Они активно применяли хорошо зарекомендовавшие себя методики ненасильственного протеста профессора Гарвардского университета Джина Шарпа из его книги «От диктатуры к демократии». Лидеры оппозиции работали в тесной связи с прозападными СМИ и неправительственными организациями (НПО), у протестующих быстро появились свои каналы распространения информации и узнаваемая символика (например, флаг ЕС с вписанным в него гербом Украины).
Порой создавалось впечатление, что организаторы следуют методичке Шарпа буквально по пунктам. Правда, начали они сразу с пункта 48 — «митинги протеста».
На площади регулярно проходили концерты звезд украинской эстрады, которые неизменно агитировали киевлян и всех украинцев выходить на митинги и «бороться с преступной властью»
Протестующие использовали яркие, броские лозунги вроде «Банду — геть!» («Банду — долой!»). Широко распространилось фото девушки с плакатом «Я хочу кружевные трусики и ЕС», отсылающим к информационным вбросам о том, что регламенты Таможенного союза запрещают импорт кружевного женского белья.
К началу протестов на Украине уже работала огромная сеть антиправительственных НПО, связанных с Государственным департаментом США. Только за первое десятилетие независимости в стране были реализованы около тысячи разных проектов на общую сумму три миллиарда долларов. А с 2011 по 2014 год только один Национальный фонд за демократию (NED) выделил оппозиционным украинским НПО («Интерньюс-Украина», интернет-площадке «Телекритика», Агентству журналистики данных и другим) 14 миллионов долларов.
При этом основной задачей Белого дома, согласно официальным документам, было изменение политического режима посредством создания новых партий, свободных СМИ и НПО, а также реформирование законов о выборах.
Сейчас наше внимание обращено на то, чтобы остановить насилие. Но в долгосрочной перспективе мы будем сосредоточиваться на нашем стратегическом задании — поощрять глубокие институциональные отношения Украины и ЕС
Агентство журналистики данных (чей бюджет на две трети состоял из западной финансовой помощи) с первых дней протеста занималось распространением методических рекомендаций по ненасильственному свержению власти. В основу этих пособий легли наработки сербского Центра прикладных ненасильственных акций и стратегий (КАНВАС), организованного лидерами молодежного крыла «бульдозерной революции» в Югославии в 2000 году.
В методичке часто цитировались выдержки из книги Джина Шарпа — в частности, о том, что любая власть — это не монолит, она состоит из институтов и людей, а ее сила — в общественных правилах.
«Когда правила начинают меняться, а люди во власти не могут или не хотят защищать режим, он начинает слабеть, — писал американский профессор. — Не надо захватывать здания, надо "расшатать столпы", на которых власть держится, и она посыплется, как карточный домик (...). К каждому "столпу" есть свой ключик. Каждый может воспользоваться им».
Среди неправительственных структур следует также выделить и организацию оппозиционного политика Олега Рыбачука «Центр UA». В его работе было задействовано более 600 физических и 180 юридических лиц, а ее основными донорами выступали Международный фонд «Возрождение», Национальный фонд в поддержку демократии, Шведское агентство международного развития, частный американский фонд «Сеть Омидьяра», «Интерньюс», посольства Великобритании и Швеции.
Обладая солидным финансированием, составлявшим почти 5,5 миллиона гривен, «Центр UA» объединил сотни групп, организаций и частных лиц для реализации антиправительственных стратегий «мягкой силы»
По мнению политолога Максима Семенова, большинство применяемых методов не были новаторскими и ранее использовались в других цветных революциях. Но главной политтехнологической находкой сторонников евроинтеграции была манипуляция общественными ожиданиями.
Многие украинские СМИ рассказывали о сверхвысоком уровне жизни в ЕС, о торжестве закона и справедливости и о том, что все это появится на Украине, как только будет подписано Соглашение об ассоциации с ЕС. Очевидно, что все это было лишь красивой картинкой, но для значимой части украинского общества это работало
Одновременно с рассказами о молочных реках евроинтеграции активно подсвечивались жесткие действия правоохранителей, вбрасывались фейки о расправах над протестующими. Единичные случаи жестокого обращения действительно имели место, но это не было целенаправленной стратегией власти. При этом сообщения о противоправных действиях оппозиции регулярно замалчивались, а если о них и говорилось, то как об оправданных мерах.
Вооруженные столкновения с сотрудниками правопорядка назывались «мирным протестом», а убийства милиционеров и сотрудников «Беркута» или замалчивались, или подавались как допустимые действия в отношении «бешеных псов режима»
В лучших традициях методичек Джина Шарпа сторонники евроинтеграции взялись за маргинализацию сторонников Виктора Януковича и тех, кто выступал за дружбу с Россией. «Все эти образы "даунбасса", "синих от наколок жителей Донецка", "метадоновых орков", "России — Мордора" и "вековечного угнетателя вольнолюбивого украинского народа" активно тиражировались прозападными СМИ и лидерами общественного мнения, — вспоминает Максим Семенов. — Очевидно, что в этих условиях какой-либо разумный диалог между разными группами населения Украины становился попросту невозможен».
Позиционная война
Ситуация накалялась с каждым днем. Параллельно с созданием палаточного лагеря началось формирование так называемых сотен самообороны. Это были полноценные парамилитарные формирования, хорошо экипированные, отличавшиеся высоким уровнем дисциплины и организации. Каждая сотня насчитывала от 70 до 150 человек, внутри они делились на взводы-десятки со своими командирами. За декабрь 2013 года сформировали 17 сотен самообороны, к концу протестов их насчитывалось уже 39. Заместитель коменданта Майдана Андрей Левус назвал их «революционной армией».
человек состояло в сотнях самообороны на пике протестов
Костяк этой «революционной армии» состоял из националистов, футбольных фанатов, ветеранов Афганистана и силовых структур. Иногда проводят знак равенства между сотнями самообороны и «Правым сектором» (запрещенная в России организация) — конгломератом небольших националистических организаций, возникших на волне протестов, однако это не совсем корректно. Основу большинства сотен составляли националисты из организаций, не присоединившихся к «Правому сектору».
Общее руководство Майданом осуществлял «Штаб национального спасения», который возглавил Андрей Турчинов, председатель объединения «Батькивщина» и правая рука находившейся в тюрьме Юлии Тимошенко
Комендантом лагеря стал еще один член «Батькивщины» Андрей Парубий. Политическими лидерами — Арсений Яценюк (также «Батькивщина»), Виталий Кличко (партия УДАР) и лидер радикальной националистической партии «Свобода» Олег Тягнибок.
Пока протестующие занимались самоорганизацией, власти тоже не сидели без дела и готовили ответные меры. Правда, команда президента не смогла придумать ничего лучше, чем предпринять еще одну попытку силового разгона протестной акции. Штурм запланировали на 11 декабря.
В этот раз силовики выбрали другой подход: они изначально старались действовать спокойнее и применяли дубинки и спецсредства только в крайних случаях. Передовую группу усилили автомобилем с лебедкой для растаскивания баррикад. Однако милицейское руководство недооценило количество протестующих и их готовность защищать лагерь.
На баррикады вышло 15 тысяч человек, для противодействия которым выделенных сил «Беркута» не хватило
При этом оппозиционные СМИ по полной отработали провал штурма. Журналисты проводили параллели между жесткой зачисткой «студенческого лагеря» и пассивными действиями силовиков против большой массы организованных протестующих, способных дать им отпор. Виктора Януковича выставили бессильным тираном, который и рад бы раздавить протесты силой, да никак не может решиться.
Драка ничего нам не даст. Нас должно объединять будущее нашей страны, наших людей... Сегодня нам нужно совместно защищать наши национальные интересы, работать на людей. Если мы хотим европейских стандартов, мы должны все делать в рамках закона, это основы демократии
Стоит отметить, что у Виктора Януковича и его команды тоже были сторонники, и не только на юго-востоке Украины. В основном это были люди, которые считали его меньшим злом по сравнению с протестующими. Они организовали «Антимайдан» — серию акций в поддержку власти, которые проходили в Киеве и крупных городах юго-востока страны, от Харькова до Одессы. На пике их посещали десятки тысяч человек, но власти не смогли наладить нормального диалога с «антимайданной» улицей, поэтому эти акции не достигли того же уровня организованности, как протесты оппозиции. Основной опорой власти оставались правоохранительные органы.
При этом президент не оставлял попыток разрешить конфликт с оппозицией путем дипломатии. Он провел несколько встреч с ее лидерами, на которых подтверждал безальтернативность курса на евроинтеграцию, а попытки разгона протестующих списывал на самодеятельность отдельных командиров.
Такая нелогичность и непоследовательность действий Виктора Януковича отталкивала от него не только нейтрально настроенных украинцев, но и его сторонников
Партия регионов начала расползаться, часть ее депутатов начала критиковать президента. В частности, произошел конфликт между Виктором Януковичем и главой его администрации Сергеем Левочкиным, членом политсовета Партии регионов, закончившийся увольнением последнего. Президент никак не мог объяснить стране, кто он — главный евроинтегратор или сторонник курса на сближение с Россией.
В это время в центре Киева шла «позиционная война». Силовики время от времени предпринимали попытки штурмовать баррикады, но безрезультатно. Протестующие тоже ходили в рейды группами по 15-20 человек и забрасывали милиционеров коктейлями Молотова и камнями.
В какой-то момент на площади перед баррикадами начали жечь автомобильные покрышки, ставшие одним из символов Евромайдана: дым от них мешал «Беркуту» вести прицельный огонь резиновыми пулями
Пока на периферии майдана шло противостояние с милицией, лагерь жил в режиме народного гулянья. Там проходили концерты известных исполнителей, среди которых были певица Руслана и рок-группа «Океан Эльзы». Здесь организаторы протестов тоже использовали методологию Джина Шарпа, которая требовала, чтобы протестующие постоянно находились в центре каких-то ярких событий, подпитывающих их интерес к происходящему.
Зрелище было крышесносящее: вываливаешься от Грушевского, от газа, пуль и разрывов гранат за угол — на майдан, а там песни и пляски народов мира
19 января протестующие попытались перейти в наступление. В этот день на площади произошел большой митинг. На нем выступили «системные» лидеры протеста: Кличко, Яценюк и Тягнибок. Они рассказали о своих успехах в переговорах с властью, подготовке соглашения о проведении досрочных выборов и грядущих изменениях в конституции Украины.
Радикалов такой мирный план не устраивал. Они уже почувствовали нерешительность власти и не хотели, чтобы все лавры и дивиденды от победы революции достались исключительно «системным» оппозиционерам
Вскоре после окончания митинга толпа, организованная «Правым сектором», двинулась к зданию Верховной Рады.
Когда 19 [февраля] со сцены снова начали кричать «Банду — геть!», мы и пошли «банду геть»
Несмотря на то что националисты действительно никогда не составляли большинства протестующих, их роль была куда серьезнее их численности. Радикалы были готовы к силовому противостоянию, имели опыт уличных потасовок, серьезную организацию, а главное — готовность и желание вести толпу за собой. Поэтому они быстро смогли вовлечь в противостояние большую массу людей. Небольшой отряд националистов не только серьезно повысил градус конфликта, но и вовлек в столкновения с милицией сначала менее радикальных протестующих, а затем и «системных» политиков, которые не могли себе позволить оставаться в стороне и отдать инициативу радикалам.
«Если мы посмотрим на всю историю, во время общественно-политических потрясений, вроде восстаний и революций, радикалы очень часто добивались успеха», — отмечает Максим Семенов. По его мнению, секрет этого успеха в том, что радикальные программы всегда простые, предлагают легкие решения сложных вопросов и хорошо усваиваются широкими массами: «На фоне решительных и целеустремленных радикалов, иногда очень вспыльчивых и жестких, но таких простых и понятных обывателю, лощеные политики из высоких кабинетов выглядят чужими, людьми из другой жизни».
Политолог подчеркивает, что во время Евромайдана в обществе утвердилось мнение, что Яценюк, Кличко, Тягнибок, несмотря на всю свою формальную оппозиционность, всегда могут кулуарно договориться с Януковичем и в обмен на деньги и влияние «слить протест». Радикалы же решительными и жестокими действиями, очевидно нарушающими закон, с самого начала отрезали себе все пути назад.
Если вспомнить всю риторику националистов того периода, то они с самого начала постулировали готовность идти до победного конца, потому что в ином случае их вполне могла ждать тюрьма или смерть
При этом не стоит забывать о большой роли местных спецслужб в вопросах контроля и управления общественными процессами. Можно вспомнить знаменитое видео 2013 года, снятое за несколько месяцев до начала Евромайдана, на котором бывший председатель Службы безопасности Украины (СБУ) Валентин Наливайченко вместе с будущим лидером «Правого сектора» Дмитрием Ярошем выступает на полевом съезде националистов и обещает им полную поддержку в деле «национальной революции».
Радикалы стали орудием в руках украинских спецслужб, которые стремились избавиться от российского влияния на Украине. И Янукович, который проводил непоследовательную политику и пытался дружить со всеми геополитическими центрами влияния, тормозил процесс отрыва Украины от России. Вот на него и спустили радикалов
Кроме того, по мнению Семенова, значимую роль в успехе радикалов во время Евромайдана сыграли и традиционные для украинского народа архетипы: «Мятежная сила, сметающая все на своем пути, образ казака, враждующего с любой властью и противостоящий всяческому порядку, — вот что воплотили в себе украинские националисты во время Евромайдана. И для многих людей эти образы, пусть и подспудно, были близки и понятны».
Перед развязкой
В боях на улице Грушевского, начавшихся 19 января, обе стороны активно использовали коктейли Молотова, а милиция, несмотря на минусовую температуру, применила против протестующих водомет. Кличко пытался отвести майдановцев обратно на площадь, но его не стали слушать и просто облили из огнетушителя. Яценюк со сцены называл происходящее провокацией с целью легализации силового разгона Майдана силами «Беркута», но на его слова никто не обращал внимания.
Вы понимаете, зачем эта бойня? Чтобы легализовать «Беркут» на майдане. Власть выйдет и скажет: видите, они пошли на силовой сценарий. И пойдет зачищать майдан
С улицы Грушевского на площадь Независимости шел большой поток раненых, но смертельных случаев не было. Ситуация складывалась патовая: ни правоохранители, ни протестующие не имели решающего перевеса сил.
Все изменилось 22 января. Около 5:30 был смертельно ранен майдановец Сергей Нигоян. Позже в тот же день погибли белорус Михаил Жизневский и украинец Роман Сеник. Обстоятельства их смерти до сих пор до конца не ясны.
Я как премьер-министр официально заявляю, что жертвы, которые, к сожалению, уже есть, — на совести и на ответственности организаторов и определенных участников массовых беспорядков
Согласно выводам следователей, Нигоян был убит картечью из дробовика с дистанции около трех метров, при этом до ближайших милиционеров было никак не меньше нескольких десятков метров. Видеозапись, на которой присутствует Жизневский, обрывается незадолго до его ранения и возобновляется спустя несколько секунд. Уже после победы оппозиции следователи допросили около 300 свидетелей, проверили военнослужащих внутренних войск и сотрудников «Беркута», изучили огромное количество видеоматериалов с места событий и не смогли прийти ни к каким выводам.
Никаких фамилий причастных к первым жертвам так и не прозвучало. По официальной версии, в гибели протестующих виноваты либо неизвестные провокаторы, либо неизвестные правоохранители, переодетые в гражданское
Как тут в очередной раз не вспомнить профессора Джина Шарпа и его методические рекомендации, в которых среди прочего говорится о сакральной жертве как о мощном факторе объединения протестующих. Эти смерти стали точкой невозврата. На улицах Киева началась, по сути, гражданская война. Правоохранители избивали оппозиционеров по дороге на работу, у подъездов и во дворах, а по адресам известных активистов ездили нанятые властью спортсмены с бейсбольными битами.
Баррикады усилили колючей проволокой и на морозе облили водой. Силовики понимали, что зачистить площадь силой без большой крови уже невозможно, но Виктор Янукович не мог решиться отдать такой приказ
Почва все больше уходила из-под ног у власти, активисты региональных Евромайданов в западных областях страны начали захватывать административные здания. Лидеры протеста понимали, что осталось лишь организовать в столице решительный перелом.
На 18 февраля они запланировали большой марш к зданию Верховной Рады, на котором хотели потребовать от Виктора Януковича возврата к конституции Украины в редакции 2004 года, вывода силовиков из Киева и досрочных президентских выборов. Акция планировалась сугубо мирной, однако лидеры оппозиции понимали, что без столкновения с силовиками она не обойдется. Первые ряды колонны протестующих состояли из сотен самообороны.
Слабое место в кордонах силовиков обнаружилось в районе Мариинского парка. Однако пока протестующие растаскивали технику, перекрывающую им дорогу, на помощь небольшой группе внутренних войск пришел усиленный отряд «Беркута». Милиционеры были лучше вооружены и очень злы после нескольких недель позиционных боев. Майдановцев смяли, задержанных отводили в Мариинский парк, где избивали и раздевали на морозе.
На Институтской улице из толпы майдановцев открыли огонь по милиционерам. «Беркут» начал стрелять в ответ. Силовики рассчитывали, что если сейчас одержать решительную победу, то логика противостояния в ближайшие часы приведет к разгрому лагеря, несмотря на отсутствие политической воли у властей к принятию подобного решения. В средствах они не стеснялись. Их оппоненты тоже были вооружены и имели возможность вести полноценную перестрелку, но перевес был на стороне милиции.
И тогда «Беркуту» дали команду «огонь». Они погнали со всех сторон, началась паника. Был такой обстрел гранатами и резиновыми пулями, что устоять было невозможно. А у нас даже камней не было, поэтому у Арсенальной все побежали в разные стороны. Я и еще несколько мужчин из нашей сотни скрылись в подъезде жилого дома. Там просидели не менее двух часов, потом пешком вернулись на майдан. Народ уже оттеснили к памятнику основателям Киева. Мы начали строить баррикады
Бои 19 февраля вывели из строя многих бойцов самообороны: они были ранены, задержаны или просто бежали с площади. Масштаб сопротивления упал, и силовики смогли сосредоточить у площади достаточную по численности группировку для ее зачистки — около 11 тысяч человек — и подвести строительную технику, чтобы разбирать баррикады.
Генеральный штурм начался в 23:00. Протестующих просто сносили с баррикад водометами, а потом таранили препятствия бульдозерами или БТР
Технику прикрывали отряды «Беркута», строившиеся в «черепахи». Обе стороны действовали с максимальным ожесточением.
В этот день они нас просто достали. Захватили нашу машину, переехали ею нашего бойца, подожгли ее. Фашисты. Ну, у нас и лопнуло терпение. Мы не приносили клятву верности народу, который нас убивает
Майдан пылал. Протестующие применяли много пиротехники — от фаеров до коктейлей Молотова, поджигали покрышки, поэтому баррикады и палаточный городок постепенно начали гореть. Проблема была в том, что огонь перекинулся на Дом профсоюзов, внутри которого располагался госпиталь майдановцев. К счастью, удалось организовать эвакуацию, и в здании в тот день погибло не более двух человек.
На пике противостояния в Киев прибыла многочисленная группа евромайдановцев из Львова, которая смогла заменить многих выбывших из строя бойцов самообороны. Силовики так и не смогли перехватить эти подкрепления. Но, несмотря на прибытие львовян, настроение у майдановцев было подавленным. Основная часть баррикад выгорела, подавляющее большинство готовых к силовому противостоянию людей попали в больницы или были задержаны.
Тем не менее оставшиеся на площади были готовы сражаться до конца — на майдан массово завозили огнестрельное оружие
За два дня боев погибло 36 человек, включая 11 силовиков. В больницы шел непрерывный поток раненых, пострадало несколько сотен человек. Несмотря на определенные успехи, «Беркуту» не удалось окончательно подавить сопротивление протестующих. При этом нельзя сказать, что у милиции не хватало сил, проблема была скорее в отсутствии политической воли у их руководства, которое не решилось отдать приказ о полной зачистке площади.
Ночью стороны продолжали перебрасываться светошумовыми гранатами и коктейлями Молотова. Главные события ожидались 20 января
Политолог Максим Семенов предполагает, что в тот момент Виктор Янукович полагал: если он пойдет до конца и подавит вооруженный мятеж в столице, это вызовет самый жесткий ответ со стороны ЕС и США. Но президент не мог на это пойти, поскольку и его политика, и устремления большей части его команды были прозападными: «Вероятность получить жесткие санкции и сомнительный титул "еще одного последнего диктатора Европы" не согласовывалась с помыслами украинских властей». Кроме того, в случае западных санкций у Украины оставался единственный путь — на сближение с Россией, что было неприемлемо для части политической элиты.
Также Виктор Янукович не забывал о возможности полномасштабного восстания в западных областях в случае подавления Евромайдана в Киеве. На тот момент протестующие уже захватывали оружие в воинских частях, а оппозиционные политики открыто говорили о возможности вооруженного восстания и даже создания отдельных республик на западе страны.
Очевидно, что прояви президент волю и подави мятеж в столице, он получил бы ситуацию гражданской войны. И далеко не факт, что силовой перевес в этом случае оказался бы на стороне законной власти
Последний бой
Обострение в Киеве привело к новой волне захватов административных зданий в регионах, поджогам отделений милиции и отделов СБУ.
Ирония же заключалась в том, что восстание в столице было практически подавлено, тем более что майдановцы рассчитывали никак не на победу, но на последний бой: площадь покинули даже политические лидеры протеста.
Силовики ждали лишь приказа, но он так и не поступил
Вечером 19 февраля Виктор Янукович встретился с политическими лидерами оппозиции и согласился на перемирие и даже досрочные президентские выборы.
Однако утром события приняли новый оборот. По днепропетровскому «Беркуту» на Институтской улице открыли стрельбу. Среди милиционеров появились раненые, «Беркут» попятился назад по улице. Майдановцы увидели отход силовиков и начали занимать оставленное ими пространство.
В это время к центру событий подошла спецрота «Беркута». Увидев, что сослуживцы отходят под огнем, они решили, что майдановцы дают последний бескомпромиссный бой, и открыли огонь боевыми. Кинувшись за отступающими, майдановцы попали под жесткий обстрел с нескольких сторон и откатились назад с тяжелейшими потерями. Раненые с обеих сторон поступали постоянно. За эти несколько часов погибли 53 человека, четверо из них — милиционеры.
Сюжет о расстреле протестов стал предметом отдельного расследования при новой власти, но имен стрелков, первыми открывших огонь по милиционерам, так никто и не назвал. У протестующих не было необходимости в эскалации: власть выполнила их политические требования, а руководство силовиков в предыдущие дни показало, что жесткие приказы без необходимости отдавать не будет
При этом спустя некоторое время в СМИ попал диалог между верховным представителем Европейского союза по иностранным делам и политике безопасности Кэтрин Эштон и министром иностранных дел Эстонии Урмасом Паэтом. В нем эстонский дипломат цитировал слова врача майдана Ольги Богомолец о том, что по милиционерам и протестующим стреляли одни и те же люди.
Она показала мне фотографии и сказала, что как врач может говорить об одном и том же почерке, об одном типе пуль. И крайне тревожит то, что новая коалиция не желает расследовать точные обстоятельства произошедшего. Стремительно растет понимание того, что за этими снайперами стоял не Янукович, а кто-то из новой коалиции
Впоследствии Ольга Богомолец отрицала свои заявления о снайперах, однако эстонские официальные лица признали факт ее встречи с Урмасом Паэтом. При этом заявления о «ком-то из новой коалиции» были довольно абстрактны, все-таки Евромайдан объединял очень разных людей.
Расстрел на Институтской улице окончательно расколол команду президента. В тот же день состоялось заседание Верховной Рады, на котором всем правоохранителям запретили применение силы к протестующим. Депутаты массово выходили из Партии регионов.
Толпа заняла резиденцию президента в Межигорье и основные правительственные здания. Милиция, получив запрет на применение силы, уже не могла никого остановить. Майдан требовал ареста президента
Виктор Янукович покинул Киев и попытался найти поддержку в юго-восточных регионах, однако все, что он смог, — это записать видеообращение, в котором назвал события государственным переворотом.
В это время Верховная Рада отправила президента в отставку. Никаких конституционных оснований для этого не было, депутаты просто объявили о его смещении, руководствуясь ситуаций в столице. Использованной парламентариями формулировки о «самоустранении от власти» Основной закон Украины не предусматривал.
Конституция Украины описывает процедуру отрешения президента от должности исключительно путем импичмента. Но Верховная Рада изобрела «одноразовую» формулировку — «самоустранение от власти», при том что Янукович только что объявил из Харькова, что самоустраняться он не желает
Не давая этической оценки произошедшему (воля восставшего народа, государственный переворот — трактовка тут зависит от политических симпатий), надо признать, что Виктора Януковича отстранили от власти в обход законных процедур. Тем более что перед этим оппозиция подписала с президентом соглашение об урегулировании ситуации.
В феврале 2014 года единственным законом в Киеве была революционная целесообразность
Вряд ли кто-то из вышедших на Евромайдан в конце ноября 2013 года предполагал, что протесты обернутся многомесячным противостоянием в центре Киева с десятками убитых, а их результатом станет не евроинтеграция страны, а силовое свержение президента и утрата контроля над тремя регионами, в двух из которых начнется самая настоящая гражданская война.
Впрочем, большинство протестующих до последнего были уверены, что даже побоища с силовиками и окутавший столицу запах горящей резины — это борьба за европейское будущее для Украины, благо в руках у лидеров оппозиции были отработанные технологии для создания картинки «мирного протеста».
***
Президент бежал сначала в Крым, а затем в Россию. Новая глава в истории Украины началась без него — 22 февраля 2014 года Виктора Януковича отстранили от власти. Уже на следующий день митинг в Севастополе провозгласил народным мэром Алексея Чалого, а вскоре на полуострове прошел референдум, по итогам которого Крым вошел в состав Российской Федерации.
Победа Евромайдана стала не концом противостояния, а лишь прологом к большой крови, которая вскоре прольется на Украине
На Украине началась «русская весна». Вслед за Крымом протесты охватили практически весь юго-восток — русскоязычные регионы, поддержавшие Виктора Януковича и во время «оранжевой революции» в 2004-м, и в 2014 году. Где-то (как, например, в Харькове и Херсоне) новые власти смогли быстро подавить протестное движение усилиями правоохранительных органов и членов националистических группировок. В Одессе это закончилось трагедией: 2 мая после уличных столкновений сторонники Евромайдана подожгли Дом профсоюзов, в котором укрылись пророссийские активисты. В тот день погибли 42 человека.
В Донецке и Луганске оппозиционные силы взяли власть и потребовали федерализации страны и государственного статуса для русского языка. В ответ новые власти страны отправили в Донбасс войска, начав «антитеррористическую операцию» (АТО), которая обернулась восьмилетней гражданской войной и вхождением в состав России еще четырех регионов.
Европейская мечта для страны так и осталось несбыточной
Украина получила безвизовый режим с ЕС, однако это привело лишь к оттоку трудоспособного населения, которое предпочло уехать на заработки в западные страны. Проблемы коррупции и неэффективного госуправления так и не были решены, гражданская война в Донбассе привела к тому, что раскол в обществе углубился, а бюджет страны полностью зависит от иностранных вливаний. Построить светлое будущее на крови Украине не удалось.
