В российский прокат выходит призер Канн-2022, новый фильм легенд авторского кино Жан-Пьера и Люка Дарденнов «Тори и Локита» — история двух малолетних африканских мигрантов, вынужденных притворяться братом и сестрой. «Лента.ру» разбирается в том, как бельгийским живым классикам удается вот уже четверть века снимать социальное кино, всякий раз задевающее за живое любого зрителя.
Десятилетний на вид Тори (Пабло Шильс) и 16-летняя Локита (Жоэли Мбунду) — африканские беженцы в современной Бельгии, притворяющиеся братом и сестрой, чтобы получить документы. Вернее, у Тори они уже есть, а Локита должна пройти собеседование, доказать родство и благополучно устроиться сиделкой, не боясь депортации по достижении восемнадцатилетия. Заработанные деньги девочка планирует отправлять домой — чтобы уже ее настоящие братья могли пойти в школу. Однако собеседование она, разумеется, проваливает, и тогда повар (Альбан Укай) в итальянском ресторане, где они с Тори подрабатывают курьерами, предлагает другой способ заработка. Тори отвозят в какой-то то ли амбар, то ли ангар в пригороде, отбирают телефон и показывают, как следить за небольшими посадками марихуаны. Тут-то и выясняется, что за время, проведенное вместе, мальчик и девочка сроднились ближе, чем иные кровные братья и сестры.
В прошлом году исполнилась четверть века с момента выхода на экраны фильма Жан-Пьера и Люка Дарденнов «Обещание». Там были заложены основы их стиля. Дрожащая камера, пытающаяся угнаться за героями — или хотя бы вцепиться взглядом им в затылки. Неотвратимо растущий уровень социального жара. Непрофессиональные актеры. Непременные дети в кадре — агенты хаоса, способные встряхнуть любых взрослых, включая понурых и увязших в безнадеге униженных и оскорбленных. Через три года после «Обещания» Дарденны взяли свою первую (из двух — трех нет ни у кого) Золотую пальмовую ветвь в Каннах. Перед их «Розеттой» не устояло жюри во главе с Дэвидом Кроненбергом. Канадский режиссер, всю жизнь увлеченный разного рода мутациями (от физических до социальных), небезосновательно разглядел в бельгийцах, поглощенных фиксацией общественных конвульсий, родственные души.
Самое удивительное, что метод работает и до сих пор. В 2022 году братья Дарденн прибыли в Канны с новым фильмом, на который у них вновь, как обычно, ушло три года (именно столько прошло с выхода «Молодого Ахмеда»). По итогам Жан-Пьер и Люк увезли почетный юбилейный приз в честь 75-летия фестиваля, но эта награда ничуть не выглядела данью почтения отправляющимся на покой старикам-патриархам. Совсем наоборот: «Тори и Локита» — одно из самых ярких и яростных высказываний в, казалось бы, перенасыщенной подобными эмоциями фильмографии бельгийцев. Не вполне понятно, каким образом, но Дарденнам удается не выходить в тираж, не набивать оскомину, их кинематограф не становится привычным, вновь и вновь не просто задевая за живое, но и царапая всех зрителей, до которых может дотянуться.
Это было необходимо, чтобы, с одной стороны, досконально представлять героев, а с другой — избежать штампов, общих мест, очевидной пошлости.
В принципе, у какого-нибудь менее радикального автора из истории сроднившихся поневоле детей-мигрантов мог бы получиться приключенческий и, может быть, немножко сюрреалистичный фильм для семейного просмотра. Таким режиссером мог бы быть, допустим, Тайка Вайтити: после того, как он сделал Гитлера воображаемым другом малолетнего героя «Кролика Джоджо» срифмовать детские приключения и наркотрафик — раз плюнуть. Однако, современная версия «Айболита» на материале проблем мигрантов это пока, увы, лишь фантазия. Дарденны это все-таки не врачи, а боль — что не мешает им лишний раз продемонстрировать способность увлечь зрителя вполне конвенциональными методами. Они не злоупотребляют сверхдлинными планами, меньше обычного, кажется, трясут камеру. Математическая выстроенность каждого ракурса тоже способствует ощущению некоего волшебного пространства — в детстве таким может оказаться хоть чулан, хоть опасная улица, по которой так весело нестись ночью на велосипеде.
Носиться по улицам и лазать по крышам приходится маленькому и юркому Тори. Мальчик сноровист, подвижен и страшно находчив — практически на грани правдоподобия. Локита, напротив, существует в кадре совершенно документально. Она растеряна, неповоротлива, она все время настороже, чтобы поймать паническую атаку на подходе — чем, разумеется, только разгоняет психику. Камера внимательно всматривается в лица главных героев — непохожие, но все равно, впрочем, более близкие друг другу, чем всем без исключения окружающим. Сходство это, конечно, заключается не в цвете кожи, но в искренней, растущей привязанности — главной эмоциональной точке фильма. Смотреть «Тори и Локиту», кстати, стоит на самом большом экране из доступных (прессе, во всяком случае, фильм показывали в осиротевшем IMAXе и оно того безусловно стоило).
Разумеется, Дарденны не были бы сами собой, если бы даже в пределах очень зрительского по форме фильма не заставили зрителя испытать настоящий дискомфорт. Вернее даже не испытать, а поселить внутри — после титров он едва ли улетучится. В том, как режиссеры завершают свой фильм, нет морализаторства, но нет и ничего похожего на сентиментальность. И даже прямой эмоциональной манипуляцией этот удар под дых, пожалуй, не назовешь. Дарденны не пытаются опрокинуть зрителя в депрессию, совсем наоборот. Мир, погруженный не в абстрактное зло, а во вполне конкретную несправедливость, требует от человека разумного прямого действия. Дарденны свой способ действия нашли четверть века назад и явно очень им дорожат.
Фильм «Тори и Локита» (Tori et Lokita) выходит в российский прокат 17 ноября