С начала августа власти Украины неоднократно заявляли о том, что командование готовит большое наступление на юге, целью которого должен стать Херсон — областной центр, контролируемый Вооруженными силами России. Позже эти заявления назвали частью военно-психологической операции. 29 августа Вооруженные силы Украины (ВСУ) все-таки начали наступление в сторону города, однако уже к 2 сентября оно захлебнулось. И Министерство обороны России, и западные аналитики сошлись в том, что своих целей на этом направлении украинскому командованию добиться не удалось. Тем не менее ВСУ не оставляют попыток вытеснить российские войска с занимаемых позиций. О том, как изменилась ситуация на фронте с начала специальной военной операции, «Ленте.ру» рассказал офицер Вооруженных сил России с позывным Прибой.
«Лента.ру»: Совсем недавно прошло широко анонсированное контрнаступление ВСУ под Херсоном. Почему оно провалилось?
Прибой: Дело в том, что на этом направлении мы довольно давно перешли к обороне. Когда Вооруженные силы Украины собирали группировку, мы все видели и все понимали — разведка не спит. Видели, что перебрасывают технику из свежих западных поставок, например, польские танки Т-72.
Поэтому когда ВСУ пошли на прорыв, то просто получили ******** (потерпели сокрушительное поражение). Наступать им пришлось по степи, хоть они и пытались прикрываться лесополосами, которых много в том районе. А у нас там сосредоточено достаточно много беспилотников (БПЛА, беспилотные летательные аппараты), которые заранее засекали передвижения противника и передавали информацию нам, на землю.
В большинстве случаев украинские военнослужащие даже не доходили до наших окопов, и стрелковых боев как таковых не было. Настолько хорошо отрабатывала артиллерия. Подразделения противника буквально заканчивались еще в двух-трех километрах от наших позиций.
Сейчас приходят новости об отходе российских военных из Харьковской области за реку Оскол. Получается, наступление на Херсон было отвлекающим маневром?
Действительно, мы получали много сигналов о том, что наступательные действия на Изюмском направлении для противника приоритетнее.
В чем особенности боевых действий на Херсонском направлении?
Здесь местность очень открытая, много полей. По сравнению с Харьковской или Донецкой областями тут довольно низкий уровень урбанизации. В основном у нас здесь работает артиллерия как с нашей стороны, так и со стороны противника. Число пулевых ранений очень низкое, около одного-двух процентов. Идут постоянные артиллерийские дуэли, в непосредственный огневой контакт с противником вступают в основном наиболее подготовленные подразделения — десантники или морпехи.
В первые дни после начала военной операции именно открытый ландшафт позволил так быстро продвинуться на этом направлении?
Не стал бы объяснять скорость продвижения исключительно ландшафтом. Все-таки самая большая заслуга офицеров нашего штаба. Они настоящие профессионалы и задачи нам поставили четкие и реалистичные. Сразу на берегу определили механизмы взаимодействия между подразделениями.
Кроме того, самая мощная по составу и численности группировка ВСУ была сосредоточена против Донецкой и Луганской народных республик. На Херсонщине же украинское командование не смогло выстроить грамотной линии обороны. Это все и обеспечило рывок.
Как все происходило в первые дни?
Операция началась 24 февраля, а к 5 марта мы уже приближались к Николаеву. А там у Вооруженных сил Украины была уже давно подготовленная линия обороны. На этом участке украинскому командованию удалось сосредоточить большое количество артиллерии. Численный перевес также был за противником.
Мы, конечно, могли двигаться дальше. Вопрос в том, каких бы потерь это стоило: да, мы бы их молотили, но и нас бы нормально задело.
Изначально вы столкнулись с кадровыми военнослужащими и представителями территориальной обороны, потом на фронте стали появляться мобилизованные. Как изменилась украинская армия за время, прошедшее с начала боевых действий?
Уровень Вооруженных сил Украины изначально был очень высоким. С самого начала конфликта в Донбассе в 2014 году у них постоянно рос уровень квалификации. Многие военнослужащие проходили обучение у западных инструкторов.
У нас таким полигоном была Сирия, но есть разница между войной с моджахедами и противостоянием регулярной армии. Вооруженные силы Украины по праву считаются одной из сильнейших армий в Европе.
Но не нужно думать, что там какие-то суперсолдаты, они тоже совершают ошибки. Сам видел, как украинские военные стоят под прикрытием техники, а их накрывает ракетой, потому что позиция изначально выбрана неудачно, дистанция не выдержана. И они после этого попадания не занимают позицию к бою, не делают ничего. Видно, что их натренировали на определенные ситуации, а тут ситуация нештатная, и они попросту теряются.
Тут все решали мужество и отвага наших ребят, каких ни в одной армии мира, наверное, нет.
А с точки зрения психологического состояния и боевого духа что скажешь про украинских военнослужащих?
Сложно сказать однозначно. Если тебя загнали в угол, то ты всегда будешь активно сопротивляться. Я не встречал среди украинских военнослужащих много идейных бойцов, искренне верящих в «великую Украину».
Боятся и собственных офицеров, и плена, о котором им эти офицеры рассказывают (мол, их в плену обязательно будут пытать). Мы с этим регулярно сталкивались, когда брали пленных. Они все были уверены, что мы идем сюда резать и убивать.
А насколько повлияли на ситуацию на фронте западные вооружения, которые поставляются Вооруженным силам Украины?
Говорить в целом о западном вооружении не совсем корректно. Большинство поставок действительно помогают ВСУ держаться на плаву, но не меняют радикально ход боевых действий.
А так, конечно, западного вооружения встречали очень много. Буквально в первые же дни держали в руках гранатометы АТ-4, Javelin (ПТРК, противотанковый ракетный комплекс), очень много стрелкового оружия из разных европейских стран. Но я бы не назвал их чудо-оружием, способным радикально переломить ход боя. За все время я могу вспомнить лишь один раз, когда мы потеряли бронетехнику от огня ПТРК Javelin, и еще под вопросом, именно эта система тогда использовалась противником или другой противотанковый комплекс.
Тут опять же хочу отметить хорошую работу штабных — когда мы захватили первые образцы Javelin, то пользоваться умели ими постольку-поскольку. Но взяли мы их вместе с инструкцией, переправили ее к нашим — и уже буквально через неделю подразделения на нашем направлении начали получать русскоязычные версии руководства по использованию этих ПТРК. Часто находили нерабочие комплексы и их применяли не по назначению (Смеется). Из коробов умельцы мастерили системы обогрева землянок.
Вы затронули тему изменения тактики. Как солдаты подстраивались под новый, непривычный для них характер боевых действий?
Всех секретов здесь раскрывать не могу, поэтому отвечу так — быстро. Мы действительно очень быстро учимся.
Растет уровень взаимодействия между подразделениями, между родами войск. Все четко понимают свои задачи, понимают, сколько сил и времени нужно на их выполнение.
Поймите, начиная с середины XX века, конкретно на поле боя, на тактическом уровне, сложно придумать что-то радикально новое. Просто появились новые средства разведки: квадрокоптеры, беспилотники, приборы ночного видения и тепловизоры. Поэтому с опытом навыки не столько приобретаются, сколько оттачиваются, какие-то моменты оптимизируются.
Мы лучше начинаем понимать характер боевых действий именно на этой территории, сильные и слабые стороны противника. Когда я только попал в госпиталь весной, у нас было куда больше раненых, чем сейчас, когда в целом отделении лежат два-три военнослужащих.
Доводилось встречаться в бою с иностранными наемниками?
Был один эпизод. Удерживали позицию у моста, к нам подлетел противник. Но, судя по всему, не кадровое формирование, а добровольцы, они использовали красно-черные флаги УПА (Украинская повстанческая армия, запрещена в России), а не флаг Украины. Участок, который мы занимали, был очень узким, меньше ста метров, по нам открыли шквальный огонь из пулеметов, автоматов, гранатометов (после боя нашли 64 отстрелянных гранатомета).
В итоге перегруппировались, зашли к ним с фланга. Из-за бугра привстаю и вижу двух типов. С матом начинаю крыть их очередями и вдруг слышу крики на польском, ругательства. Кинул туда к ним эфку (осколочная граната Ф-1 — прим. «Ленты.ру»), кричать «курва» сразу прекратили.
А вечером этого же дня тоже эпизод интересный был. Дозорные поймали гражданского, парня лет 17-ти, который рядом с нашими позициями ходил. У него в телефоне нашли диалоги в мессенджере о том, как он там «резал русню», что «орки» воевать не умеют, и так далее. А последнее сообщение было о том, что он, мол, сходит посмотрит на наши позиции и напишет, как там и чего. Такой вот бравый воин. И тут нам по рации передают, мол, на вас противник движется, мы к бою залегли, ПТУРы подоставали, навели на танки. В суматохе пацана просто отпустили, в тыл везти возможности никакой, а что с ним еще делать?
А ранение вы где получили?
А тем же вечером и получил. Скоро по нам начали бить 120-миллиметровые минометы. И уже под конец обстрела в край окопа, где я был, прилетела мина. Получил осколки в глаз, плечо и в легкое. Дальше эвакуация, госпиталь, в общем, все нормально было.
Осенью и зимой на Херсонском направлении наступит затишье или, наоборот, боевые действия активизируются?
Думаю, что все-таки будет затишье. Разумеется, продолжатся артиллерийские дуэли. Разумеется, регулярно в обе стороны будут происходить вылазки разведгрупп. Конечно, не буду исключать еще одного рывка, после того как ВСУ окончательно истощат свои резервы в попытках контрнаступлений, а мы их, наоборот, подтянем. Ну и на плечах отступающей армии мы можем продвинуться дальше.