Ти Джей Ньюман десять лет отработала на американских авиалиниях бортпроводницей. Первые наброски своего дебютного романа «Падение» она делала на салфетках во время ночных полетов, пока пассажиры спали, а последние правки вносила уже во время пандемии коронавируса, когда самолеты перестали летать. Главный герой романа — командир экипажа Билл Хоффман. Во время регулярного пассажирского рейса Лос-Анджелес — Нью-Йорк он узнает, что террористы взяли в заложники его жену и детей. Условия сделки: он поразит указанную террористами цель и убьет 150 пассажиров, иначе его семья будет мертва. На русском языке роман выпустило издательство Individuum. С разрешения правообладателей «Лента.ру» публикует фрагмент текста.
Горизонт на востоке сиял глубоким сапфировым оттенком, насыщенный синий свет гас, пока солнце сползало позади самолета. Окна кабины словно выходили на спокойную гладь озера — звезды, отражения городских огней внизу. Чувствуя себя вдали от всех, Билл прислушивался к пустому эфиру в наушниках. Ничего.
Бен озадаченно огляделся.
— А что это щелкает?
Билл пришел в себя. Они молча уставились друг на друга.
— А, прости. — Билл поднял шариковую ручку. Щелкнул пару раз. — Нервный тик. Жену доводит до белого каления.
Бен усмехнулся и вернулся к своему планшету.
Билл посмотрел на компьютер, потом на телефон. Он уже сбился со счета, сколько раз так делал. Все еще ни слова от семьи. И тут телефон загорелся — сообщение. Сообщение от контакта «Гэри Робинсон». Билл расслабил плечи и выдохнул. Плевать, что там нужно соседу. Он даже не стал смотреть.
Глянув на часы, Билл решил сыграть в одну игру. Ее придумала Кэрри, когда они только начали встречаться и она еще жила в Чикаго. Кэрри говорила, что, когда они вместе, мир великолепен. Но когда он уходит в рейс, она падает духом. Представляет, сколько часовых поясов их разделяет, и от этого кажется, что Билл еще дальше. И тогда она придумала игру: фокусировалась не на том, который у него час, а где он или что делает.
Циферблат говорил — восемь вечера, но она размышляла: «Время ужина. Видимо, он где-то над Скалистыми горами. Сегодня полнолуние, снег в горах наверняка так и сияет». И тогда почему-то уже не казалось, что Билл далеко. Билл считал это глупостями. У него так же сильно доминировало левое полушарие мозга, как у нее — правое, поэтому он не мог заставить себя поверить в такое ловкое переосмысление порядка вещей.
Впрочем, до чего только не доводит одиночество — и вот однажды поздно ночью в Гонолулу Биллу не спалось. Кэрри — в четырех часах от него. У нее было уже семь утра. Он представил, как она потягивается в постели в той старой и безразмерной спортивной футболке с логотипом университета Индиана Уэслиан, в которой она обычно спала. Он знал, что она встанет и тут же заварит кофе под музыку радио NPR. Выберет розовую кружку с надписью курсивом «О-ля-ля!» под изображением Эйфелевой башни. Ее любимая. Только сливки, без сахара. Перевернувшись на бок, он обнял подушку и задремал. С тех пор и он увлекся этой игрой.
Фото: Gary Hershorn / Getty Images
Билл глянул на часы. В Лос-Анджелесе 17:37. Кэрри в это время должна… Он словно таращился на чистый лист бумаги. Не получалось вообразить, что делает Кэрри, и с каждой попыткой мысли возвращались к ее мучительному крику во время пытки в их же собственном доме. Он закрыл глаза, поискал где-то во тьме мир, где этого не происходит. Мир, где он отказался от рейса, выбрал роль отца и мужа, а не пилота. Мир, где его семья просто живет своей жизнью.
В горле встал комок, когда он вспомнил. В Лос-Анджелесе 17:37. Они должны были быть на бейсбольном матче Скотта.
Телефон засветился. Сообщение от контакта «Пэт Беркетт». Билл нахмурился. Другая соседка? Почему… Он спешно открыл сообщения.
Эй друг ты в рейсе? Был дома? Ты скажи если могу помочь
Привет, Билл, это Пэт. Я видела, как этим утром ты уехал, ты в рейсе? Знаешь, где Кэрри и дети? С ними все хорошо? Боже, это какое-то безумие. Пожалуйста, напиши. Мы со Стивом здесь, если понадобимся. Пожалуйста, скажи, чем мы можем помочь.
С чем помочь? О чем это они? Изнутри обожгла горячая волна паники. Пальцы зависли над экранной клавиатурой, пока курсор мигал в ожидании. Надо выражаться осторожнее.
Привет, Гэри. Я в рейсе. А что?
Гэри даст факты. Пэт — сплетни. В окне диалога замигали три точки. Как быстро.
Вау. ОК. Это будет непросто, чел. Слышал про свой дом?
Билл не чувствовал пальцев, когда уточнял, что имеется в виду.
Он взорвался. Говорят, утечка газа. Где Кэрри с детьми?
Билл так долго смотрел на сообщение, что телефон погас. Выскользнул из пальцев на колени. Он не пошевелился. Кэрри. Скотт, Элиза. Весь его мир. Пропали
Он представил свой дом. Кухонный стол, где они читали газету, пока Скотт хрустел хлопьями «Райс Криспис». Колыбель, в которой они укачивали Элизу. Гостиная, где они украшали елку. Спальня, где по ночам к нему прижималась Кэрри. Попытался представить, как этот мир горит, разлетается на клочки. Попытался погасить образ семьи, чтобы тот исчез. Разум не подчинялся. Невозможно. Этого просто не может быть.
Фото: Carsten Rehder / Globallookpress.com
Кэрри в жилете со взрывчаткой. С кляпом. С Элизой на руках. Рядом со Скоттом.
Билла замутило от осознания, что это был последний раз, когда он видел свою семью. Целая жизнь, полная любви и радости, — а он знал, что теперь до самого конца перед глазами будет стоять лишь этот образ. И во всем виноват только он. Билл не справился ни как муж, ни как отец, ни как защитник.
Его сейчас вырвет. Он уже искал на ощупь мусорный мешок, когда на компьютере возникла фотография его жены вместе с надписью «Принять фейстайм-вызов от Кэрри Моб». Билл изумленно уставился на экран, потом нажал на зеленую кнопку. Глаза метались по экрану, поторапливая соединение. «Прошу, пусть только они будут живы. Прошу, Боже. Покажи мою семью».
Когда их наконец соединили, его лицо отъехало в угол. Посреди экрана появилась его семья. Все трое. Живые. Он изо всех сил ущипнул себя за ногу, чтобы не расплакаться. Кэрри и Скотт все еще связаны, но уже без кляпов. Рядом Сэм по-прежнему держит детонатор. И он, и Кэрри все еще были обвешаны взрывчаткой. Кэрри обнимала Элизу, поэтому он не видел, что случилось с ее рукой после кипятка, но казалось, что с ней все в порядке.
Они живы. Билл ослаб от чувства облегчения. Заставил себя сосредоточиться.
Где они? Невероятно темно; не считая мягкого света откуда-то слева из-за кадра, единственным источником свечения был только телефон — его сияние отражалось от их лиц. Еще там тесно. Они сидели рядом — и, судя по их осанке, на полу, а не на стульях.
Фото: Globallookpress.com
— Ай-ай-ай, — раздался в левом наушнике голос Сэма. Причем раздался ближе, чем был на самом деле, — так бывает, когда звук усиливается в замкнутом пространстве вроде машины.
— Зря ты так, Билл.
Билл яростно набрал ответ.
Как? Ты получил запись? Я сделал все в точности так, как ты и просил.
Сэм прочитал сообщение со смешком.
— Да нет. Запись-то я получил. Нет, я о том, что запретил тебе сообщать бортпроводникам.
У Билла рухнуло сердце, но он старался расшифровывать слова Сэма с каменным лицом. Откуда Сэм знает, что он сказал экипажу? Значит ли это, что он знает и о племяннике Джо, и о ФБР? Поэтому они уехали из дома? Почему он его взорвал?
Сэм не терял самообладания.
— Когда ты прислал запись, я сразу понял, что здесь что-то не так.
Что-то было неладно. И нате вам…
Сэм что-то поискал в своем телефоне, потом поднес его к камере. Билл пригляделся к экрану. Похоже, это была фотография пассажира в салоне первого класса «Коустал Эйрвейс», бежевая кожа кресла и розоватое освещение контрастировали с панически-желтым цветом кислородной маски у него на лице.
Билл закрыл глаза, собирая все воедино. Они выпустили маски вручную. Блестяще. Но, очевидно, никто не подумал о том, что у пассажиров есть доступ в интернет. С гнетущим ощущением пришла мысль, что, возможно, и подумали — но не стали отключать интернет, чтобы Билл мог общаться с семьей. И снова он разрушает всё и вся.
— Впрочем, я заранее предполагал, что ты будешь таким самоуверенным, — сказал Сэм. — Поэтому мы с твоей семьей решили прокатиться.
«Прокатиться».
Ладно, значит, они в машине. Билл попытался вспомнить, видел ли утром перед домом фургон ремонтника, когда уезжал в аэропорт, но в голове ничего не осталось. А может, они сидят в машине Кэрри — огромном внедорожнике, купленном в прошлом году после того, как они узнали, что на подходе еще один ребенок. Два задних ряда складывались — сейчас они вполне могли находиться там.
— Я хочу сказать, — продолжал Сэм, — что, конечно, не знаю точно, кто еще в курсе, кроме твоих бортпроводников. Но, надеюсь, тебе не нравились те, кого ты послал к себе домой. А то представляешь? Сейчас, погоди.
Экран затрясся, когда он передал Кэрри ее телефон и начал свободной рукой набирать что-то на своем. Кэрри посмотрела на его экран. Заговорил чей-то голос, и Кэрри охнула.
«…Я нахожусь прямо перед домом — как видите, он совершенно разрушен взрывом. Полиция заявляет, что причина — утечка газа, и нам не сообщают, находился ли кто-нибудь внутри в момент взрыва. К счастью, похоже, что на всей улице пострадал только…»
Сэм приподнял телефон, чтобы Билл мог видеть запись. Тот поборол желание вскинуть руку к лицу. Журналистка стояла на их улице, за ее спиной тянулась желтая лента. За лентой был их дом. То, что от него осталось. Билл смотрел на развалины и холодел от нового осознания. Этот человек явно не блефует. Он отлично знает, что делает, и Билл нисколько не сомневался, что он убьет его семью, если ему не подчиниться.
Кэрри плакала. Не громко, но и не беззвучно.
— Серьезно? — спросил Сэм. — Ты же так хорошо держалась. Удивительно хорошо. А теперь расклеишься из-за какого-то дома и, может, пары человек? — Он покачал головой. — Как же ты будешь жить, когда ради тебя и детей рухнет целый самолет?
Кэрри запрокинула голову — по щекам бежали слезы.
Сэм усмехнулся.
— Ну, это, конечно, при условии, что Билл выберет вас вместо самолета. — Он пожал плечами. — Может, не стоит загадывать. Давай спросим прямо. Ты уже сделал выбор, капитан?
Билл стал яростно печатать и смотрел, как Сэм закатывает глаза, прочитав сообщение.
— Я не разобью самолет, ты не убьешь мою семью, бла-бла-бла, — сказал он. — Ну что не так с вами, американцами? Почему вы все мните себя героями? Почему всегда хотите по-плохому? — Он вздохнул. — Ладно. Будь по-твоему.
Сэм начал печатать, зажав детонатор между пальцами и телефоном. Кэрри поглядела на Билла. Похоже, она боялась не меньше него.
— Билл, — произнес Сэм, не отрываясь от телефона. — Я ведь говорил, что тебе придется сделать выбор. Говорил, что для этого на борту есть все. А еще говорил, что тебе нельзя никому об этом рассказывать. Я-то думал, хватит и угрозы, но еще я знаю, что ты заносчивая сволочь, которая привыкла к своим привилегиям и думает, что ей сойдет с рук что угодно. Выходит, я был прав. Ну, буду честен. Прямо сейчас я твою семью убить не могу. Они мне нужны. Этот последний выбор я оставляю за тобой. Но ты все-таки нарушил правила — и знаешь что? У действий есть последствия. Ты прислал в свой дом полицию — и я его взорвал. Ты рассказал бортпроводникам… — Он оторвался от телефона, перестав печатать, и посмотрел в камеру. — …Ну, до этого мы еще дойдем.
По рукам Билла пробежали мурашки, защекотали шею ледяными иголочками. Сэм продолжил печатать. Закончив, он с самодовольной улыбкой отложил телефон
— Меня вынудил только твой отказ сотрудничать. Пришло время плана «Б».
Билл чувствовал сердцебиение у самого горла. Он прислушивался к звукам из салона, ожидая услышать приглушенные крики. Взрыв. Панику и хаос. Хоть что-нибудь. Что угодно. Но услышал только гул двигателей.
И вдруг — вот.
Так громко, что он даже вздрогнул.
Билл медленно повернулся ко второму пилоту.
— Уж прости, командир, — сказал Бен, поднимая пистолет.
Перевод С. Карпова