По данным Минобороны, в подразделениях Вооруженных сил России, задействованных в спецоперации на Украине, воюют исключительно офицеры и контрактники. Но войска Донецкой и Луганской народных республик (ДНР и ЛНР) такого себе позволить не могут. Незадолго до начала военной операции в республиках прошла масштабная мобилизация, и вместе с опытными ветеранами в строю оказались люди, ни разу не державшие в руках автомат. Корреспондент «Ленты.ру» отправился на передовую, чтобы поговорить с новобранцами о том, какой они увидели войну в Донбассе и как она изменила их представления о жизни.
Имена и другие персональные данные собеседников изменены по их просьбе.
«Ждать наступления страшно»
Олег, 24 года, Горловка
С 2015 года (тогда были подписаны вторые Минские соглашения — прим. «Ленты.ру») было понятно, что никаким миром конфликт между ДНР и ЛНР с Украиной не закончится. Поэтому я с 18 лет понимал, что и мне придется однажды оказаться на фронте. Старался к этому готовиться и физически, и психологически. Физическая подготовка уже несколько раз спасала жизнь, а психологическая…
Не знаю, мне теперь кажется, что к такому подготовиться нельзя. Я вот раньше думал, что «бросает то в жар, то в холод» — это такая фигура речи. А оказалось, вполне буквальная реакция организма
К примеру, когда ждешь боя. Температура не меняется — ты то мерзнешь, то жутко потеешь. Ожидание — это самое страшное, с чем я столкнулся. Когда вокруг бой, уже тупо не до страха, гормоны ****** (действуют), а вот все, что этому моменту предшествует, — просто ****** (кошмар).
Фото: Илья Питалев / РИА Новости
То, как ты относишься к противнику, — это очень индивидуальная история. У кого-то при виде настоящей войны резко пропадает вся кровожадность, появляется отношение к вражеским солдатам как к людям подневольным. У кого-то, наоборот, — ярость, исступление. У меня пока получается сохранить правильное (на мой взгляд) отношение к происходящему. В бою никого не жалею, а как он кончается, то всегда стараюсь помочь раненым и пленным. Хочется верить, что смогу так делать и дальше.
Хочется человеком домой вернуться, а не психом, ******* (отбитым) на всю голову
Ну а в бою — вопрос выживания. Если ты этого не сделаешь, то обязательно сделают с тобой. К счастью, еще ни разу в ближнем бою не был, так, чтобы видеть, как кого-то убил. Просто стреляю в ту сторону, откуда стреляют по мне, не знаю даже — попадал ли в кого. А если придется в рукопашной оказаться, вообще не знаю, как психика на это отреагирует, боюсь, что крыша съедет ***** (капитально).
Разумеется, такой опыт меняет всех без исключения. Для кого-то это останется травмой на всю жизнь, а кто-то, наоборот, в этом хаосе, стрессе и адреналине найдет себя.
Чтобы хорошо делать солдатскую работу, нужен все-таки особый склад психики
Сложно вообще выделить какое-то одно, самое страшное воспоминание. Ждать наступления страшно. Видеть гибель сослуживцев, даже тех, кого ты узнал совсем недавно, тоже очень страшно.
Фото: Виктор Антонюк / РИА Новости
Но и противников мертвых страшно видеть, страшно понимать, что пролетающие над тобой снаряды, скорее всего, ударят в чей-то дом
А когда все закончится, вспоминать будут только героику. Но не потому что хотят соврать. Просто это невозможно хотеть сохранить в памяти.
После войны я хочу, прежде всего, ее забыть. Нам всем рано или поздно все равно придется как-то общаться, сотрудничать, взаимодействовать. Надеюсь, мы сможем это преодолеть и не будем ненавидеть друг друга — и в Донецке, и в Киеве. Постараюсь к этому приложить руку, заняться какой-то гуманитарной работой. А пока буду просто выполнять свой долг, чтобы хоть какое-то будущее для Донбасса наступило.
«Только дурак не боится»
Станислав, 25 лет, Донецк
Как я себе это представлял, ровно так оно все и происходит, какого-то шока или разрыва ожиданий с реальностью не было. У меня уже был опыт участия в боевых действиях, я не питал никаких иллюзий по поводу того, что будет происходить. Но все равно пошел добровольцем.
Мы сейчас бьем по Вооруженным силам Украины (ВСУ) гораздо жестче и сильнее, чем они по нам. Но тут дело не в ожесточении, просто у них проблемы с боеприпасами, с топливом, да много с чем
Это, конечно, мои догадки, но, по-моему, довольно очевидная ***** (вещь) — разведка у них не работает. Стреляют криво, косо и вообще не туда, куда надо.
Война очень сильно меняет людей. Сейчас я гораздо жестче, грубее, чем раньше. Я поменялся, как только сюда попал. Это если говорить лично обо мне. Если о пацанах, ну, кому-то очень страшно, кому-то в меньшей степени.
Фото: Илья Питалев / РИА Новости
Война показывает скрытую сущность, которую все пытаются прятать
Мы уже попадали в передряги, но такого момента, чтобы мне было ****** (очень сильно) страшно, я еще не испытывал. Хотя в целом страшно тут постоянно. Только дурак не боится.
Еще не знаю, что сделаю после того, как это все закончится. Наверное, поеду в Донецк, приду на кладбище к своей девушке и поплачу. Как-то так.
Раньше было много устремлений, что вот, перееду в родной Харьков или Одессу и буду что-то делать, а сейчас их уже нет
Может быть, попробую сделать документальный фильм обо всем, что случилось. Длинный он, конечно, получится, но должно выйти неплохо.
«После войны придется голову лечить»
Андрей, 21 год, Донецк
Когда я принял решение пойти добровольцем, то сильно осуждал своих ровесников, друзей и однокурсников, которые решили отсиживаться дома. А вот после того, что я тут увидел, осуждать их не могу. Потому что война — это ужас. Конечно, ждал, что будет легко. Хотя, мне кажется, любой солдат этого подсознательно ждет и заставляет себя в это верить. И начиналось очень хорошо. Но потом они [военнослужащие Вооруженных сил Украины] собрались, начали давать ответку, и периодически приходится очень тяжело.
Не знаю, как к нам теперь относятся украинские солдаты... В наших рядах по-разному к ним относятся. Все-таки у каждого были свои причины пойти воевать, за каждым — личная история. Некоторые изначально идут сюда, чтобы быть жестокими. Кто-то старается остаться адекватным.
Фото: Алексей Куденко / РИА Новости
Война, конечно, меняет людей. Не только психику и личность, даже банальные бытовые привычки. Я вот курить бросил (Смеется). Когда ты куришь, бегать тяжелее. А когда по тебе постоянно бьют снаряды — лучше бегать далеко и быть выносливым. Психологически тоже очень трудно. Особенно в первый раз открыть огонь. Самое страшное выделить сложно, страшно всегда.
Больше всего был шокирован, наверное, когда впервые услышал приказ приготовиться к ближнему бою. Мне кажется, после войны придется голову лечить
Думаю, вернуться к мирной жизни будет очень сложно. Просто взять и быть таким же, каким ты был до войны, попросту невозможно. Хотя и очень хотелось бы. Сложно об этом говорить, стал очень немногословным, вот еще, к слову, о том, какой отпечаток накладывает война.
Когда победим, пойду пиво пить
«На войне ты превращаешься в машину»
Сергей, 32 года, Макеевка
Никогда в жизни не думал, что окажусь на фронте. Многие парни, с которыми вместе служим, еще по гражданке интересовались военной темой, что-то читали, смотрели видео про тактику боя и характеристики оружия — это сейчас им очень помогает. А я человек сугубо мирный, мне военная тема всегда по барабану была. Но когда началось, куда деваться...
Когда к тебе на порог приходит историческое событие, оно обычно не очень интересуется тем, чего ты хотел от жизни, что планировал. Ты попадаешь в водоворот — и все, выплывай
Какой я представлял войну? Не знаю, как войну из фильма (Смеется). В котором наступает такой момент, когда кругом раздаются взрывы, пальба, а потом вы совершаете подвиг или погибаете. Ну или совершаете подвиг и погибаете. В итоге я пока никаких подвигов не совершил. Да и тех, кто совершил, не знаю.
Оказалось, что в основном война — это вещь муторная и монотонная. Едешь, стоишь на позиции, копаешь, иногда куда-то стреляешь (куда — не очень понятно)
Фото: Сергей Бобылев / ТАСС
Это, наверное, главное мое наблюдение и открытие — монотонность. Что на войне страшно, я-то догадывался, несмотря на отсутствие интереса к теме...
Кстати, лично у меня от этой монотонности притупился и страх. Ну нельзя все время бояться, крыша съедет. Организм же тоже как-то регулирует весь этот процесс, психика пытается себя защитить.
В итоге ты перестаешь быть все время в стрессе и ожидании просто потому, что ты очень сильно устал. Действуешь, как робот
И, кстати, если порефлексировать, то это самое ужасное для меня. Повторюсь, я человек сугубо мирный, гражданский. И хотел бы им остаться. Хотел бы продолжать свое дело, чему-то радоваться, о чем-то думать.
Но на войне ты превращаешься в машину. Может, кто-то даже в машину для убийства
А я машина по копанию окопов и стоянию в карауле. Очень боюсь, что после войны останется во мне эта механистичность, полное ощущение себя винтиком, а не личностью.
Фото: Илья Питалев / РИА Новости
То, что тут стреляют, что я регулярно вижу последствия обстрелов и смерть, меня не пугает. Я в Донецке жил все время с начала боевых действий в 2014 году. Привык к тому, что ты можешь пойти куда-то по делам и не вернуться. Или дома сидеть, смотреть телевизор и все равно попасть под снаряд.
Ты свыкаешься со звуками стрельбы, с тем, что ты можешь погибнуть. Но на войне все интенсивнее
Ты просто очень остро ощущаешь, что у тебя нет никакого контроля над своей жизнью и не было никогда. Ни ты, ни твоя жизнь тебе не принадлежат. Всюду царит случайность, как бы осторожен и подготовлен ты ни был, можно погибнуть. А можно уцелеть при полной безалаберности. Картина мира полностью переворачивается.
Впрочем, есть те, кому еще хуже. Я вообще не представляю, как бы я мог стать офицером. Как отдать кому-то приказ, который с огромной вероятностью будет стоить человеку жизни. Как такого человека выбрать из своих подчиненных.
Не знаю, что буду делать после войны. Да как и все, наверное, напьюсь, родных обниму, попытаюсь снова заниматься своими делами, устраиваться, крутиться. Человек ко всему может приспособиться. И к войне, и к мирной жизни после войны. Но если честно, то мысли о том, как снова жить на гражданке после всего, что здесь пережил, я стараюсь от себя гнать, тяжелые они, пока нет ответов. Нам всем тут понадобится очень много мозгоправов.