Рыбаки и ныряльщики из индонезийского города Палембанг отыскали сокровища Шривиджаи — таинственного царства, которое когда-то славилось своим богатством, а потом исчезло почти без следа. Так считает британский археолог Шон Кингсли, с легкой руки которого СМИ всего мира написали о драгоценностях, каждый день поднимаемых со дна реки Муси и оседающих в частных коллекциях. «Лента.ру» выяснила, стоит ли ему верить.
В 2009 году весь Палембанг обсуждал слух о кладе, который нашли в реке Муси. Поговаривали, что его достали ныряльщики, искавшие на дне металлолом на продажу. Вместо ржавого железа им попалась древняя статуя Будды, причем такая ценная, что антиквары дали за нее не то три, не то четыре миллиарда индонезийских рупий (15-20 миллионов рублей).
Точно было известно одно: после сделки лидер ныряльщиков Бана закатил небывалую вечеринку для множества гостей. Разгул продолжался трое суток и достиг таких масштабов, что им заинтересовались правоохранительные органы.
Полицейские, которых послали проверять слухи, вернулись с пустыми руками. Пресловутого Будды у ныряльщиков не оказалось, признаваться, куда он делся, тоже никто не хотел. В полиции подозревали, что статую уже переправили в другой город. Бана уверял, что ее никогда и не было. Один из его людей оказался разговорчивее и сообщил, что они нашли в реке драгоценные украшения, но совсем немного — всего на 14 миллионов рупий (около 70 тысяч рублей).
Разумеется, им никто не поверил. Индонезийская газета Kompas писала, что слухи вызвали настоящую золотую лихорадку. Сотни жителей города и его окрестностей съехались к Муси и с утра до вечера ныряли с лодок в надежде, что им тоже улыбнется удача.
О том, что мутные воды Муси скрывают немало диковинных вещей, было известно давно. Другое дело, что прежде никому не удавалось сделать на них состояние. Ныряльщики с 1970-х годов промышляли сбором металлического мусора и дерева, падавших в реку с торговых судов. Им часто попадались старинные монеты и черепки, но они не догадывались, что на такие находки тоже есть спрос.
Поворотной точкой стали Игры Юго-Восточной Азии — региональная Олимпиада, которую Палембанг принимал в 2011 году. Песок, который требовался для строительства спортивных объектов, поднимали со дна Муси. Вместе с ним на поверхности оказалось столько древних артефактов, что их наконец заметили серьезные коллекционеры.
Находки со дна Муси почти сразу всплыли на антикварных рынках Бали и Джакарты, а затем — на аукционах в интернете, где их скупали заграничные коллекционеры. Ныряльщики поняли, что напали на золотую жилу, и сосредоточились на поиске древностей, которые тут же скупали антиквары.
Вслед за подлинными древностями появились и фальшивки. Этому способствует то, что украшения из драгоценных металлов, в отличие от керамики или монет, довольно трудно датировать. «Вещи могут быть изготовлены, брошены в реку Муси, а потом подняты снова, будто их тут и нашли», — рассказала South China Morning Post индонезийский археолог Ретна Пурванти.
То же самое происходило и в других частях Суматры — в частности, на торфяниках в 80 километрах к юго-востоку от Палембанга. Считается, что первой ценной находкой в тех местах было старинное золотое кольцо, которое в 2005 году обнаружил местный житель, рыхливший землю в своем саду. После лесных пожаров в 2015 году река отступила, и в обнажившемся иле стали все чаще находить монеты и украшения, в том числе золотые. Теперь торфяники кормят небольшую армию профессиональных кладоискателей.
И охотники за сокровищами, и антиквары считают, что ценности с речного дна — это остатки древнего царства Шривиджая, которое располагалось на Суматре. Тысячу лет назад оно контролировало морские пути, по которым шла торговля между Ближним Востоком и Китаем, — своего рода морской Шелковый путь. Дань, собираемая с иностранных купцов, приносила его жителям баснословные богатства.
После XI века Шривиджая пришла в упадок и к XIV веку окончательно исчезла, да так основательно, что до 1918 года историки не знали даже ее названия. «С тех пор в науке не угасают дискуссии, посвященные многочисленным проблемам изучения этого государственного образования — его политическому устройству, происхождению его правителей, местоположению столицы, причинам и времени его упадка и скудости археологических свидетельств на Суматре», — пишет российский этнограф Аглая Янковская.
Большая часть того, что известно о Шривиджае, почерпнуто из рассказов средневековых мореплавателей и торговцев, которые застали царство во времена расцвета. Первое упоминание о нем датируется концом VII века и принадлежит китайскому путешественнику И Цзину. Спустя 200 лет о Шривиджае писал мусульманский географ IX века Абу Зейд. Он утверждал, что этой страной правит богатейший махараджа, дворец которого располагался в устье реки.
В легендах о Шривиджае, которые еще несколько столетий цитировали арабские авторы, хватает небылиц и преувеличений, но почти всегда можно догадаться, что именно лежало в их основе. К примеру, история про огромных змей, способных заглотить человека или буйвола, описанная персидским географом Ибн Хордадбехом, вероятнее всего, вдохновлена сетчатыми питонами — самыми большими змеями в мире, которые действительно водятся на Суматре. Вулканы, откуда, если верить арабскому историку Аль-Масуди, «исходит странный и внушающий ужас звук, который слышен на большом расстоянии», на этом острове тоже не редкость.
В октябре «несметными сокровищами Шривиджаи» неожиданно заинтересовались СМИ всего мира. Поводом для этого стала публикация в журнале Wreckwatch, которая рассказывала о необычных находках ныряльщиков из Палембанга.
«В последние пять лет там появляются экстраординарные вещи, — пишет автор, британский археолог-любитель Шон Кингсли. — Монеты всех эпох, золотые и буддийские статуи, драгоценные камни и все то, о чем обычно читаешь в сказках про Синдбада-морехода и думаешь, что это выдумка. А это на самом деле правда».
Кингсли уверен, что ныряльщики наткнулись на уцелевшие остатки Шривиджаи. По его версии, столица царства, стоявшая на месте Палембанга, погибла в результат извержения вулкана или же затонула, подобно Атлантиде. «Когда цивилизации пришел конец, их деревянные дома, дворцы и храмы ушли на дно вместе со всем добром», — цитирует The Guardian легенду, якобы подкрепляющую эту теорию. Спустя несколько десятилетий постройки, оказавшиеся под водой, истлели, а монеты, украшения и драгоценности остались.
Как целый город мог оказаться на дне реки? Кингсли предполагает, что так случилось потому, что он с самого начала стоял на воде. В Индонезии до сих пор встречаются селения из построек, установленных на сваях или плотах. Одно из них располагается в устье Муси, совсем недалеко Палембанга.
Кингсли опасается, что из-за распродажи сокровищ со дна реки история Шривиджаи будет утрачена еще до того, как мы ее узнаем. Поскольку ныряльщики сразу же сбывают свои находки антикварам, у археологов нет возможности их изучить. А профессиональные раскопки в русле Муси почти не проводились.
В интервью Livescience Кингсли посетовал на неэффективность мер, которые индонезийские власти принимают для борьбы с разграблением исторических ценностей. «Рыбаки не прекратят ловить рыбу и не прекратят совершать находки, — объяснил он. — Только теперь они вряд ли станут сообщать о них властям».
Неуместную сенсационность и сомнительные намеки на Атлантиду, которые допускает Кингсли, можно объяснить тем, что журнал Wreckwatch не является серьезным научным изданием. Кингсли издает его сам в свободное время, остающееся после сочинения документальных книг о поиске сокровищ, участия в телепередачах и управления консалтинговой фирмой Wreck Watch International.
Несмотря на это, большая часть его утверждений не противоречит представлениям специалистов. Ученые действительно не исключают, что во времена Шривиджаи большая часть населения Палембанга жила на плотах или в домах на сваях, стоящих над рекой. На суше же строили только дворцы для местной знати.
О плавучих домах, в которых предпочитали селиться жители Сериры, то есть современного Палембанга и его окрестностей, еще в X веке рассказывал персидский купец Бузург ибн Шахрияр, написавший «Книгу о чудесах Индии».
В XIII веке китайский автор Чжао Жугуа утверждал, что плавучие дома требовались для ухода от налогов, которыми облагались постройки на суше. Еще одной причиной были частые наводнения — на плотах и сваях прибывающая вода не страшна.
Обычай пережил распад Шривиджаи и в той или иной форме сохранялся до середины XIX века, когда в Палембанге побывал британский натуралист Альфред Рассел Уоллес. В своей книге «Малайский архипелаг» он писал, что в 1850-е годы весь город состоял из единственного ряда домов на сваях и плотах, которые стояли один за другим вдоль края реки на протяжении четырех или пяти километров, а уличное движение происходило только на лодках.
Не все специалисты разделяют убежденность Кингсли в том, что находки со дна Муси непременно связаны с Шривиджаей. Это, по мнению, индонезийского археолога Ретны Пурванти, еще нужно доказать: «Иностранные исследователи говорят, что Шривиджая — это остров золота, и обязательно упоминают историю про Синдбада. Но эта история — выдумка. Они просто рассказывают сказки».
За последние пять лет никаких значительных находок, связанных со Шривиджаей, не было, утверждает Ретна Пурванти. Антиквары, работающие с ныряльщиками из Палембанга, могли бы с этим поспорить. Впрочем, у них свои мерки значительности — денежные. Один из коллекционеров рассказал индонезийскому изданию Kumparan, что за предметы старины со дна Муси дают от сотен тысяч до миллиардов рупий (от 500 рублей до 5 миллионов).
Одной из самых крупных находок по-прежнему остается золотой Будда весом восемь килограммов — по-видимому, тот самый, который стал причиной переполоха в 2009 году. По данным Kumparan, его продали за четыре миллиарда рупий (20 миллионов рублей). Золотые монеты обычно сбывают на вес по 750 тысяч рупий (около четырех тысяч рублей) за грамм. А стоимость украшений может достигать сотен миллионов рупий (миллионов рублей).
Для Палембанга, где минимальная зарплата составляет 3,27 миллиона рупий (около 17 тысяч рублей), это огромные деньги. Неудивительно, что ради них люди готовы рисковать здоровьем и даже жизнью.
Опасностей действительно хватает. Из-за грязи речная вода почти непрозрачна, поэтому ныряльщикам приходится работать вслепую, ориентируясь в кромешной темноте при помощи железных щупов. Чтобы не замерзнуть, они натирают тело жиром, но это не очень помогает. Как правило, погружение продолжается два часа. Воздух для дыхания поступает через длинный шланг, подключенный к компрессору в лодке.
«Ныряльщик обычно семейная профессия», — рассказывает изданию South China Morning Post 58-летний Хамид. Когда он был моложе, то нырял сам. Теперь здоровье не позволяет, поэтому его дело продолжают двое сыновей, а он лишь помогает им с лодки.
Никаких гарантий, что удастся найти что-то ценное, нет. Сын Хамида Буди утверждает, что ему ни разу не попадалось золото. А в день, когда приехал журналист South China Morning Post, улов оказался особенно жалким: наконечник копья и несколько черепков, которые можно продать на рынке по 50-100 тысяч рупий (250-500 рублей). Так что многие ныряльщики перебиваются с хлеба на воду и в обычный месяц получают от трех до пяти миллионов рупий в месяц (15-25 тысяч рублей).
Куда выгоднее быть дилером, который скупает и перепродает находки. South China Morning Post упоминает бывшего ныряльщика Асмади, который занялся этим после года работы на дне. Несколько лет назад он отучился в университете по специальности «Государственное управление» и даже устроился на работу, но в 2018 году уволился и стал ныряльщиком, потому что надеялся сделать карьеру на торговле древними артефактами. Асмади везло: он утверждает, что ему удавалось найти старинные монеты из Китая, золотой бисер, кольца, браслеты и бронзовые статуи. Так продолжалось до конца 2019 года, когда он снова решил поменять род деятельности и сосредоточиться на «собирательстве». Бизнес тот же, а усилий и риска гораздо меньше.
Археологи недолюбливают торговцев древностями, но куда опаснее скупщики золота. В отличие от антикваров, их волнует не происхождение артефакта, а исключительно металл, из которого они сделаны. В 2019 году кладоискатель Рингго рассказывал «Би-би-си», что на торфяниках к юго-востоку от Палембанга ювелиров не приходится долго искать. «Иногда они открывают лавки прямо в поле», — утверждал он. Золото взвешивают и тут же выплачивают по 500 тысяч рупий за грамм (2,6 тысячи рублей).
Однажды друг Рингго нашел золотое кольцо с выгравированной на нем рыбкой. Большинство находок в округе датировались VI веком, и эта, вероятно, тоже. Но скупщика из Палембанга, которому продали кольцо, это не интересовало. Он заплатил за него 40 миллионов рупий (200 тысяч рублей) и без особых церемоний отправил его в переплавку.
Индонезийские археологи не меньше Кингсли озабочены вредом, который причиняют охотники за сокровищами. По мнению главы Археологического центра Южной Суматры Буди Вийана, каждый артефакт, сгинувший в частных коллекциях или попавший в руки скупщикам золота, мог быть недостающим звеном в цепи, из которой складывается история: «Когда они продают свои находки, мы теряем данные», — объясняет он. И очень может быть, что восполнить эту утрату не удастся никогда.