В издательстве АСТ выходит новый роман Стивена Кинга «Институт», который уже успели сравнить с бестселлерами «Воспламеняющая взглядом», «Кэрри» и «Оно». Действие происходит в маленьком городке в Южной Каролине. Тим Джемисон, бывший полицейский, устраивается работать ночным обходчиком. Однажды, во время очередной смены, Тим находит паренька по имени Люк, истощенного, измученного, окровавленного и с оторванной мочкой уха. Тем временем на другом конце страны, скрытый в глухих лесах штата Мэн, продолжает свою работу Институт. Десятки необычных «студентов» — детей с телекинетическими и телепатическими способностями — попали сюда, пройдя через похищение и болезненные опыты. С разрешения издательства «Лента.ру» публикует фрагмент романа.
Когда вечером миссис Сигсби вошла в столовую, стройная и прямая в своем алом костюме, серой блузке и с ниткой жемчуга на шее, ей даже не пришлось стучать ложечкой по стакану и привлекать внимание собравшихся. Все разговоры моментально стихли. У входа в комнату отдыха столпились лаборанты и смотрители, персонал столовой собрался за салатной стойкой.
— Большинство из вас знает, — заговорила миссис Сигсби приятным зычным голосом, — о прискорбном инциденте, происшедшем в столовой два дня назад. Ходят слухи, что в результате инцидента погибли двое детей. Я спешу вас заверить, что это неправда. В Институте детей не убивают. — Она окинула взглядом собравшихся. Дети, забыв о еде, таращились на нее. — На случай, если кто-то увлекся фруктовым салатом и не слушал меня, повторю: мы не убиваем детей. — Она помолчала. — Да, вы находитесь здесь не по собственной воле. Мы это понимаем, однако не считаем нужным извиняться. Вы служите на благо своей страны и всего мира! Когда ваша служба подойдет к концу, никто не вручит вам медалей. В вашу честь не будет парадов и салютов, вы не запомните слова нашей искренней благодарности — поскольку все ваши воспоминания об Институте будут ликвидированы. Для тех, кто не знает этого слова, — стерты. — Она на мгновение встретилась взглядом с Люком, как бы говоря: Уж ты-то, конечно, знаешь. — Однако будьте уверены: мы глубоко вам благодарны. Хотя здесь на вашу долю выпадет немало тяжелых испытаний, вы останетесь живы, здоровы и вернетесь домой. Мы не потеряли еще ни одного ребенка.
Миссис Сигсби снова умолкла, ожидая вопросов и возражений. Уилхолм бы ей возразил, но Уилхолма больше не было. Эллис тоже возражать не стал, потому что никогда не вступал в открытую конфронтацию. Даже в шахматах он действовал исподтишка и нередко предпочитал прямому нападению какой-нибудь хитрый гамбит. А смысл?..
— У Гарри Кросса случился небольшой припадок, вызванный проверкой остроты и широты поля зрения, которую многие из вас называют «точками» и «огоньками». Он случайно ударил Грету Уилкокс, пытавшуюся его утешить, — поступок девочки, согласитесь, достоин восхищения. Травма привела к серьезному растяжению мышц ее шеи, но пациент уже идет на поправку. Сестра находится с ней. На следующей неделе Гарольд и девочки отправятся домой — и мы, конечно, желаем им всего наилучшего.
Она вновь нашла взглядом Люка, сидевшего за столом у дальней стены. Его маленький друг устроился рядом.
Он слушал, разинув рот (и наконец-то оставив в покое свой многострадальный нос).
— Если кто-то станет утверждать обратное, не сомневайтесь: он лжет. Вы должны немедленно сообщить о распространении недостоверной информации смотрителям или лаборантам. Это понятно?
Тишина. Никто даже не кашлянул.
— Если все понятно, скажите: «Да, миссис Сигсби».
— Да, миссис Сигсби, — без энтузиазма ответили дети.
Она сухо улыбнулась:
— Думаю, вы можете громче.
— Да, миссис Сигсби!
— А теперь так, чтобы я вам поверила!
— ДА, МИССИС СИГСБИ! — На сей раз к детям присоединились даже смотрители, лаборанты и работники столовой.
— Прекрасно. — Она улыбнулась. — Нет ничего лучше для очистки легких и разума, чем покричать от души, верно? Можете вернуться к еде. — Она обратилась к поварам в белых халатах: — Сегодня всем положен дополнительный десерт перед сном. У вас ведь найдется торт и мороженое, Дуг?
Шеф-повар Дуг показал кружок из большого и указательного пальцев. Кто-то захлопал, остальные присоединились. Миссис Сигсби кивками поблагодарила собравшихся за аплодисменты и вышла из столовой, высоко подняв голову и слегка размахивая руками (ее руки чертили в воздухе небольшие, точно выверенные дуги, а на губах царила не иначе как улыбка Моны Лизы — так ее описал бы Люк). Белые халаты расступились, освобождая дорогу. Все еще хлопая в ладоши, Авери прижался к Люку и зашептал:
— Она все наврала!
Люк едва заметно кивнул.
— Вот сука, — сказал Авери.
Люк опять кивнул и послал короткое мысленное сообщение: Ты хлопай, хлопай.
В ту ночь они лежали рядом в кровати Люка, пока Институт готовился ко сну.
Авери шепотом рассказывал все, что сообщила ему Морин. Она посылала мысли по условному сигналу — когда он дергал себя за нос. Люк боялся, что Морин не поймет его указаний (да, очередной предрассудок — подобные опасения невольно вызывала коричневая форма обслуги; надо будет над этим поработать), но та прекрасно все поняла и шаг за шагом выполнила каждую инструкцию. Люк сперва решил, что Авестер перестарался с сигналами — мог бы посылать менее заметно, — однако все прошло как нельзя лучше. Оставался один-единственный вопрос: получится ли провернуть первый пункт плана. Он был до смешного прост.
Мальчики лежали на спине и смотрели в темноту. Люк в десятый — а то и в пятнадцатый — раз проходился по всем пунктам, когда Авери вдруг заполнил его разум тремя словами. Они вспыхнули красным неоном и потухли, оставив за собой светящийся след: Да, миссис Сигсби.
Люк пихнул Авери в бок.
Тот захихикал.
Несколько секунд спустя слова вернулись — и на сей раз вспыхнули еще ярче: Да, миссис Сигсби!
Люк снова его пихнул, но с улыбкой, и Авери наверняка это почувствовал даже в темноте. Улыбка играла в его мыслях, а не только на губах, и Люк считал, что имеет на нее полное право. Возможно, ему не удастся сбежать из Института, но сегодня хороший день. А надежда — такое славное слово и такое славное чувство.
— Прекрати, не то я тебя защекочу, — прошептал Люк.
— Сработало, так ведь? — спросил Авери. — Ну скажи, сработало? Думаешь, ты сумеешь…
— По крайней мере попробую. А теперь заткнись и спи.
— Я хочу с тобой. Ужасно хочу.
— Я тоже хочу взять тебя с собой, — прошептал Люк.
И не соврал. Авери здесь будет нелегко. Он лучше социализирован, чем Г. и Г. или Уиппл, однако душой компании его не назвать.
— Возвращайся с тысячей копов, — пробормотал Авери. — И возвращайся поскорей, пока меня не забрали на Дальнюю половину. Пока мы еще можем спасти Калишу.
— Сделаю, что смогу, — пообещал Люк. — И хорош орать у меня в голове! Пошутил, и хватит. Несмешно уже.
— Вот бы твои ТЛП-способности были посильнее… И вот бы тебе не было так больно посылать мысли. Мы бы тогда нормально поговорили…
— Ага, держи карман шире! Последний раз повторяю: засыпай.
Авери наконец заснул, и Люк тоже начал клевать носом. Первый ход Морин был громоздкий и шумный, как старая дребезжащая машина для льда в коридоре, зато он подтвердил его прежние наблюдения: пыльные камеры, обшарпанные плинтуса, которые некому подкрасить, забытый на столе ключ-карта… Люк снова нарисовал в уме ракету с выключенными двигателями, скользящую в пространстве исключительно по инерции.
На следующий день Вайнона отвела его на уровень С, где врачи еще раз быстренько пробежались по верхам: замерили ему давление, пульс, температуру, уровень кислорода в крови. Когда Люк спросил, что будет дальше, Дейв заглянул в блокнот, солнечно улыбнулся — словно никогда в жизни его не бил — и сообщил, что в плане никаких процедур нет.
— У тебя выходной, Люк. Поздравляю! — он поднял открытую ладонь.
Люк тоже улыбнулся и дал ему пять, а сам при этом вспомнил записку Морин: Когда опыты прекратятся, считай, через три дня перевод.
— А завтра что? — спросил он, когда они вернулись к лифту.
— Завтра будет завтра, — ответил Дейв. — Давай решать проблемы по мере их поступления. Иначе никак.
Люку подобная тактика не подходила. Ему требовалось время, чтобы еще разок пройтись по всем пунктам плана Морин — а точнее, чтобы попрокрастинировать, — но время, похоже, было на исходе.
Вышибалы стали ежедневной забавой институтских детей, практически ритуалом, и к игре присоединялись все без исключения — хотя бы ненадолго. Люк тоже вошел в круг и минут десять потолкался, прежде чем подставиться под удар. Однако к вышибалам он не присоединился, а пошел по асфальтированной баскетбольной площадке к забору — мимо Фриды Браун, в одиночку бросавшей мяч в корзину. Люк подумал, что бедняга до сих пор толком не поняла, куда попала. Он сел на гравий спиной к сетке-рабице. Ладно хоть мошкары стало поменьше… Люк опустил руки и принялся невзначай водить ими туда-сюда по гравию.
— Побросаешь со мной? — спросила Фрида.
— Как-нибудь попозже, — ответил Люк. Он незаметно просунул руку за спину и нащупал дыру в нижней части забора, о которой говорила Морин: сетка в том месте неплотно прилегала к земле. Видимо, промоина образовалась весной после схода снега. Неглубокая, всего пару дюймов, однако этого будет вполне достаточно. Люк подсунул руку под сетку — острые концы проволоки уперлись в его раскрытую ладонь. Он пошевелил пальцами на воле, потом встал, отряхнул штаны и предложил Фриде сыграть в КОЗЛА. Та закивала. Ее радостная улыбка словно бы говорила: Да! Конечно! Давай дружить! Прямо сердце разрывалось.
Перевод: Е. Доброхотова-Майкова, Е. Романова