Россиянин Константин Колотов, который отправился в кругосветное путешествие, продолжает рассказывать «Ленте.ру» о своих приключениях. В прошлых публикациях речь шла об острове Занзибаре с точки зрения туриста, о начале и завершении пешего путешествия вокруг острова. На этот раз речь пойдет о жизни в пиратской бухте и попытках начать на острове собственный бизнес.
Пиратская бухта
Утренний дождь закончился, и я вылез из палатки. Спал я плохо. Всю ночь по лагерю бегали сторожевые собаки. Бегали и лаяли. Собак в лагере дяди Суди семь штук: три большие овчарки и четыре дворняги, все крупные и активные. Кроме того, ночью лагерь наполняют маленькие обезьянки, здесь их называют «буш бэби». Эти обезьяны возбуждают собак, которые начинают носиться по кемпингу и лаять.
Я называю территорию, на которой расположился дом Суди и его семьи, кемпингом, но это весьма условно. Во-первых, кроме меня здесь нет гостей, а во-вторых, за проживание я не плачу. Этот кемпинг представляет собой территорию прямоугольной формы размером 50 соток. С трех сторон он окружен лесом, океаном и забором из пальм, а четвертой соседствует с деревней. На территории расположены две бетонные коробки под будущие гостевые дома — они стоят без крыши и, вероятно, заброшены уже много лет. Собственно, между этими коробками я и поставил свою палатку.
Кемпинг мне очень нравился, несмотря на то, что все в нем обветшало: окна вывалились, мебель протерлась, стены крошились. Суди построил его 20 лет назад, в свои лучшие годы, на пиратские деньги. Сейчас денег у него нет, но он как-то об этом не переживает — живет себе и живет. А вместе с ним на территории живут еще несколько человек. Например, парень по имени Мула. Судя по интенсивной черноте его кожи и чертам лица, он приехал откуда-то из Центральной Африки.
Фото: Константин Колотов
Фото: Константин Колотов
У Мулы есть жена и сын шести лет, но их имен я не запомнил. Мула и его жена большую часть времени проводили на кухне или делали какие-то дела по хозяйству. Еще одним жителем лагеря был Ахмед, сын Суди, — крупный 28-летний парень, в прошлом занимавшийся боксом. Главным моим проводником в этом мире был Талал — беженец из охваченного революцией Судана. Талал выделялся не только знанием английского языка, но и внешним видом: на голове намотана разноцветная чалма, солнцезащитные очки с золотым и при этом зеркальным затемнением, рубашка в клеточку, стильные штаны. За пояс вставлена черная трость длиной чуть больше метра с набалдашником в виде головы фараона.
Наконец, хозяин дома Суди — чернокожий худощавый мужчина лет 50 с сумасшедшими глазами и небольшой бородой. В 15 лет Суди пошел в моряки и плавал на различных торговых кораблях. Ему посчастливилось побывать практически в каждом уголке планеты: в США, десятке европейских стран, на Ямайке, в Австралии и Океании. Бывал Суди и в пиратских экспедициях. Сильно об этом не распространялся, но из разговоров стало понятно, что ему доводилось грабить корабли в районе Аденского залива.
Больше 30 лет Суди провел в морях, но наконец успокоился и последние пять лет живет в своем кемпинге, вечерами употребляет пиво и гашиш. Поэтому утром Суди очень адекватный, спокойный, глаза его умны, а мысли собранны. После обеда он уходит в свою комнату и спит, а вечером начинает пить, и вот тут в него вселяются бесы. Глаза становятся сумасшедшими, а сам он превращается в веселого пьяного пирата.
Через несколько дней после того, как я поселился в кемпинге, его население увеличилось: в гавань к дяде Суди заплыла рыбацкая лодка. Из лодки вылез черный крепкий мужчина, широкая спина, мощная грудь, крепкая шея и сильные руки — фигура, нетипичная для рыбака. Он был очень уставшим, в грязной, пропахшей рыбой одежде, в которой провел неделю в море. Но при этом он улыбался легкой улыбкой человека, глубоко понимающего мир. Я помог рыбаку припарковать лодку, и мы пошли к Суди.
Его звали Салим Абдалла, но он предпочитал, чтобы его называли Барио. Ему было 56 лет, из которых 15 последних он ходил в море, а до этого работал инструктором ушу, карате и смешанных единоборств в фитнес-зале в Найроби, Кения. Барио присоединился к нашей разношерстной и веселой пиратской компании.
Маркетинг по-занзибарски
Однажды утром Суди позвал меня завтракать. Лепешка чапати, фасолевая каша и морс, сделанный Талалом из каркаде, апельсина и воды со льдом, — вкусно и сытно. Сейчас я немного скучаю по той простой еде. Я жевал свою лепешку и размышлял о том, как мне использовать свое время. Мое тело еще ныло после многодневного похода вокруг острова. Особенно сильно я натер ноги, и теперь приходилось прихрамывать при ходьбе, поэтому о продолжении путешествия речь не шла.
На календаре было 9 сентября 2019 года. Ориентировочно 25 сентября мои друзья из Санкт-Петербурга планировали прилететь в Эфиопию. Они занимаются кофейным бизнесом — хотели посмотреть местные плантации и подписать контракты с эфиопскими компаниями. Меня они позвали попутешествовать с ними и посмотреть страну. Мне очень нравилась эта идея, но до Эфиопии еще нужно доехать, а это, на секундочку, четыре тысячи километров — через всю Танзанию и Кению. Да и по Эфиопии ехать нужно немало. В общем, прикинув все, я решил выезжать через пять дней.
Интернет в кемпинге не ловил, поэтому после завтрака я решил ехать в город, там найти уютное кафе и, как старина Хемингуэй, писать свои тексты за столиком. От кемпинга до города дорога занимает примерно час на местном автобусе и стоит около 12 рублей. В течение недели каждое утро я выезжал в город, работал там и возвращался назад уже под вечер.
Фото: Константин Колотов
Фото: Константин Колотов
Фото: Константин Колотов
Быстро нашел кафе, присел за столик на веранде, заказал стакан свежевыжатого сока манго, достал ноутбук и начинал писать тексты, рисовать схемы, строить маршруты, писать письма. Рядом с верандой, на которой я работал, каждый день стоял подросток 15-16 лет и торговал тростниковым соком. Тростник пропускают через мощные жернова, где из него выдавливается весь сок, оставшийся жмых выбрасывают, а в сок добавляют лед и сахар.
Тростниковый сок очень полезен, поэтому я решил начинать свой рабочий день с него. На второй день взял у парня стакан сока, перед поездкой домой — еще один. На следующий день я уже подружился с парнем и стал его любимым клиентом. Я обратил внимание, что народу по улице проходит много, но сок продается не очень хорошо. Я отставил ноутбук и просто смотрел на улицу и этого молодого парня. «Почему у него не покупают сок?» — размышлял я. Парень проигрывал в конкурентной борьбе небольшим кафе и ресторанчикам вдоль улицы. У них тоже стояли соковыжималки, но за счет ярких вывесок и статуса кафе они вызывали куда больше доверия у туристов, чем парень с прилавком.
На третий день я сосчитал, сколько кружек он продал: всего 16. Две из них выпил я. За день парень заработал 450 рублей. Отсюда нужно вычесть стоимость тростника, льда, сахара и, наверное, аренды места. На четвертый день я решил помочь парню увеличить продажи. Оказалось, что он подменял заболевшего отца, который уже много лет зарабатывает на жизнь продажей сока. Из-за его болезни парнишке пришлось бросить школу и торговать соком, чтобы семье было на что жить.
За день до этого мы с Талалом ходили в местную типографию, чтобы распечатать его документы на визу. Я сходил в ту типографию и напечатал пять табличек: «Занзибарский детокс», «Ощелачивает организм», «Повышает уровень белка в организме», «Повышает иммунитет» и «Защищает зубы от кариеса». Талал помог мне с переводом текста на английский. Таблички я сделал на цветной бумаге и заламинировал. Следующим утром я помог парню навести порядок на прилавке.
Стол стал чистым, стаканы блестели и стояли аккуратно, а тростник переехал со стола на стул, чтобы не портить внешнего вида. Мы закрепили таблички на двухсторонний скотч. В первый же день продажи сока достигли 21 стакана без учета выпитого мной. Плюс 25 процентов! Я был рад.
Доходное место
До старта запланированного мною путешествия оставался один день, и тут я понял, что не готов. Организм не до конца восстановился, не все рабочие моменты были улажены, поэтому я решил остаться и отметить годовщину начала моего кругосветного путешествия с моими занзибарскими друзьями. Вечером мы собрались в кемпинге. Я привез из города пирожные и торт, а когда все это доели, Суди принес огромный травяной ком.
Я не сразу понял, что это за скатанный гигантским жуком-навозником шар, но Талал мне объяснил, что это гашиш. Отказываться я не стал. Мы вели непринужденные разговоры, но ввиду незнания языка я мало что в них понимал. Впрочем, в таких разговорах даже на родном языке подчас ничего понимать и не требуется. Да и Талал по мере сил выступал моим переводчиком.
Оказалось, что Суди мечтает купить специальный прибор, который позволяет более эффективно сушить анчоусы. Сейчас в рыбацкой деревне они просто днем сушатся на солнце. Собственно, вся деревня — это огромное поле, разделенное на квадраты, где каждый рыбак и его жена сушат свои анчоусы.
Фото: Константин Колотов
Фото: Константин Колотов
Фото: Константин Колотов
— А какое отношение Суди имеет к этим рыбакам? — спросил я.
— Он сдает им в аренду эту территорию. Вся рыбацкая деревня — это его территория, и он хочет повысить эффективность работы рыбаков, чтобы они могли платить ему более высокую арендную плату. Сейчас они практически ничего не платят, а Суди добрый и не выгоняет их.
— А где кончается его территория?
— О, она очень большая! — ответил Талал.
Через три дня после окончания моего пешего путешествия по Занзибару моя спина и ноги отошли, мозоли зажили, и я стал по утрам совершать пробежки. Сначала по три километра вокруг рыбацкой деревни, затем увеличил дистанцию до пяти километров и уже оббегал футбольное поле, пока наконец не начал пробегать уже по семь километров, уходя в глубь острова через фермы. Оказалось, что все, что я по утрам оббегаю, принадлежит Суди. Это не только рыбацкая деревня, но и футбольные поля, фермы, недостроенная церковь, небольшое здание в центре деревни.
Я знаю, что на пляже Мачави в 700 метрах от берега участок земли размером 15 соток стоит 20-25 тысяч долларов. Таким образом, территория, принадлежащая Суди, стоит сотни тысяч долларов. На расстоянии в километр справа и слева от кемпинга находятся очень дорогие и красивые отели, а сама эта часть острова более любима туристами, чем Мачави, так что найти на землю покупателя не должно быть проблемой.
В моем мозгу уже начали на сверхзвуковой скорости проноситься различные идеи заработка на этом месте. Талал увидел эту искру в моих глазах и сказал мне, что уже пару месяцев думает открыть небольшой магазинчик в центре рыбацкой деревни. Я уже десяток раз оббегал эту деревню и знал, что в ней живет и работает около 300 человек. Еще с сотню жителей приходит по вечерам к этому берегу из соседней деревни, чтобы искупаться в бухте во время прилива.
В деревне есть небольшой магазин, который работает с позволения Суди, но он находится чуть в глубине деревни. А ровно по центру поселения есть небольшой домик два на два метра, где идеально встала бы небольшая кухня и бакалея. Из разговора с Талалом я выяснил, что для открытия нужно не больше пары сотен долларов, и решил стать его партнером по этому бизнесу.
Трудности ресторанного бизнеса
На следующий день Талал привел электрика, который посчитал, сколько стоит провести электричество от ближайшего распределителя. Оказалось, что мы уложимся в 50 долларов. На кухне мы отыскали электрические плитки и посуду, подходящую для приготовления пищи. Обсудили меню: рис, чапати, фасолевая каша, капустный салат, овощи.
Собственно, мы ничего не придумывали — это стандартный обеденный набор практически в любом заведении острова. По вечерам мы обсуждали планы и перспективы. Управляющим кафе мы определили Мулу, главным шеф-поваром — его жену. Талал уже мечтал о большом ресторане для белых туристов на берегу обрыва и о том, чтобы достроить два бетонных дома, провести между ними переход, поставить окна и начать сдавать их туристам. Суди даже попросил каких-то местных парней перекопать заросшее травой поле рядом с будущими домами, чтобы сделать там хорошую площадку.
Дни неслись очень быстро. Днем я либо работал в кемпинге и присматривал за тем, как тянут провода и чистят дом, в котором скоро разместится наша кухня, либо вместе с Талалом ездил в город, где мы закупали дополнительное оборудование и продукты. Инвестором всего мероприятия выступал я. Мне было приятно отблагодарить Талала и Суди за их гостеприимство, заботу и ту еду, которой они бесплатно меня кормили.
Фото: Константин Колотов
Фото: Константин Колотов
Фото: Константин Колотов
С того вечера, как мы, одурманенные гашишем, лежали на пледе, глядели на звезды и решили открыть ресторан, до собственно его открытия прошло четыре дня. У нас практически все было готово, оставалось лишь дождаться электричества. Но вернувшись вечером в кемпинг, я услышал женские крики. Это кричала в истерике жена Мулы — ругалась, шумела, визжала где-то в их комнате. Я не мог понять, что происходит, и направился к Талалу, чтобы выяснить причины трагедии, но он тоже был мрачнее тучи. Так что я решил оставить разборки между Мулой и его женой им самим и пошел спать в палатку.
Наутро выяснилось, что жены Мулы нет, а Мула и Талал громко разговаривали, порой переходя на крик. Оказалось, что Мула вместе с семьей уезжает от нас, так что мы остались без персонала. Вечером Талал успокоился, разжег свою любимую ароматическую вазу (на дно вазы бросают угли, по бокам есть щели для поступления кислорода, а сверху на угли кладут благовония) и рассказал мне историю Мулы.
Он родился в Чаде — крайне бедной стране, раздираемой конфликтами. На родине Мула был в положении раба, но ему удалось бежать. Сначала он перебрался в соседний Судан, а оттуда через Кению попал в Танзанию. Устроился рабочим в небольшом городе, начал новую жизнь и однажды встретил девушку из хорошей семьи. Они симпатизировали друг другу, но родители не согласились принять в семью парня из Чада без роду-племени, поэтому запретили влюбленным встречаться.
Они встречалась тайком, и в какой-то момент девушка забеременела. Дальше скрывать эти встречи было невозможно. Родители были в ужасе, но своего мнения не изменили. Более того, они повлияли на то, чтобы Мула лишился работы в их городе и не смог найти другую. Парень покинул город и вновь отправился скитаться, пока наконец не встретил друга по имени Хабиб, который попросил Талала помочь Муле с работой. Так он из Чада попал в кемпинг к Суди.
Мула привез с собой свою женщину, но оказалось, что они не женаты и при этом занимаются сексом (Талал живет в комнате над спальней Мулы и его подруги). Для мусульман, коими являются все жители нашего кемпинга, кроме меня, такое поведение недопустимо. В итоге Талал и Хабиб решили провести обряд бракосочетания Мулы и его дамы сердца, чтобы они больше не грешили. Обряд должен был совершиться днем ранее, но по какой-то причине Мула и его женщина в последний момент отказались жениться.
Талал не принял отказа, и вместе с Суди они выгнали Мулу из кемпинга. За возлюбленным ушла и его женщина. Мы потеряли управляющего и повара для нашего микробизнеса, а без них запуститься было невозможно. Талал пообещал завтра найти в деревне работников. Я в нем не сомневался, поэтому решил заняться планированием дальнейшего маршрута своей кругосветки.
Кровь и прощание
Барио настоятельно просил меня не заезжать в столицу Кении Найроби. Дескать, Кения куда опаснее Танзании, а ее столица опаснее провинции. Я как раз планировал за два дня доехать от Занзибара до Найроби, там открыть эфиопскую визу еще за два дня, а уже оттуда отправиться в столицу Аддис-Абебу. Но, изучив вопрос, я узнал, что визу могут делать и неделю, а мне нужно быть в Эфиопии в худшем случае через восемь дней. Поэтому я решил не экономить и не рисковать, а преодолеть маршрут Занзибар — Найроби — Аддис-Абеба на самолете. Заодно купил билет Аддис-Абеба — Каир.
Судан, к сожалению, в данный момент тоже своим ходом не проехать. Мой вылет был запланирован на утро 23-го. Мула и его семья покинули кемпинг 20-го, так что у нас было два дня, чтобы найти новых сотрудников в нашу компанию и запуститься. Талал, как и обещал, привел на следующий день двух женщин — жен рыбаков, которые согласились работать на кухне. Все было готово.
Фото: Константин Колотов
Фото: Константин Колотов
На 22-е число было назначено торжественное открытие. Талал настоял на том, чтобы на открытии был проведен обряд жертвоприношения. В жертву должны были принести молодого барашка. Я был против убийства животного, но спорить и ругаться с Талалом и Суди по этому поводу не стал.
Это был мой последний день на острове, ставшим мне родным. С утра я в последний раз пробежал по нему, стараясь впитать Занзибар легкими, ступнями, кожей. К 14 часам к нашему кафе начали стягиваться люди. Это были друзья Талала и Суди, приехавшие из города. Собралось человек 20. Затем подъехал Талал и вытащил из кузова грузовика связанного барашка. Суди зажег ароматическую вазу, поднес ее каждому собравшемуся, и гости положили в нее щепотку благовоний, произнося слова молитвы.
Откуда-то появился изогнутый нож, и очень быстрым движением барашку было перерезано горло. Мне прежде не приходилось видеть, как перерезают горло живому существу. Зрелище меня подавляло, но оторвать взгляд я не мог. Я еще не знал, что очень скоро увижу вещи намного более кровавые и жестокие. Затем барашек был разделан и пожарен. Во всех этих заботах и делах день пролетел очень быстро.
На Занзибаре я провел 42 дня. Они были наполнены событиями, преодолениями, радостью, дружбой, новыми открытиями и постоянным обучением. Они прошли как отдельная, яркая и очень интересная жизнь. Я покидал Занзибар, но в кругосветное путешествие увозил в своем сердце и сам остров, и всех его жителей. На следующей неделе я расскажу вам о новой удивительной стране — Эфиопии. Поведаю о богатых кланах, деревенской жизни, жертвоприношениях и о многом другом.
Поддержать Константина Колотова в его путешествии можно по ссылке.