30 сентября 2015 года Россия начала военную операцию, которая стала для нее одной из самых крупных и успешных в новейшей истории: сирийскую кампанию. Вмешавшись в гражданскую войну, исход которой складывался не в пользу правящего режима, Россия коренным образом изменила ход конфликта. В итоге Москва добилась ряда важных внешнеполитических успехов. И все это малой кровью: ограниченная вовлеченность, использование наемников и грамотная пропаганда не позволили россиянам устать от войны, а Сирия в массовом сознании не превратилась в «новый Афганистан». «Лента.ру» вспоминала историю конфликта.
«Аллаху акбар!» — выкрикнул мужчина в черных одеждах и вслед за этим раздался мощный взрыв. Где-то в сирийской пустыне на воздух взлетели остатки непримечательного на первый взгляд каменного строения. Мировые СМИ не обратили бы на это внимания — к маю 2015 года «Исламское государство» (запрещено в РФ) уже не один месяц захватывало, взрывало, пытало и убивало. Но на этот раз все было иначе — исламисты уничтожали древнюю Пальмиру — историческое наследие всего человечества, важнейший торговый перекресток античного мира и пункт контакта между Востоком и Западом.
К тому времени орды бородачей из самопровозглашенного «халифата» захватили уже больше 50 процентов территории Сирии и основные нефтяные месторождения, а правительственные войска терпели поражение за поражением. Проблема усугубляется еще и тем, что в соседнем Ираке — который так же пострадал от нашествия ИГ — демократически избранному правительству и курдам уже почти год помогали американцы, и исламисты там чувствовали себя неуютно. А в Сирии у власти был президент-диктатор Башар Асад, которому Вашингтон, мягко говоря, не симпатизировал, обвиняя в том, что тот сам спровоцировал гражданскую войну тем, что год за годом без суда и следствия уничтожал собственных сограждан.
***
Башар Асад пришел к власти после смерти отца (который, кстати, захватил власть силой). К тому времени заключенный им социальный контракт — некое благополучие в обмен на невмешательство в политику — уже не работал: население выросло, денег не хватало. Президент решился на экономические реформы, однако как это часто бывает в восточных деспотиях, они привели лишь к обогащению приближенных к нему вельмож.
На тотальную коррупцию и разложение госаппарата наложилось природное бедствие: c 2006 по 2011 годы в стране свирепствовали пылевые бури, на огромных территориях полностью уничтожившие верхний плодородный слой почвы. Учитывая, что большая часть страны непригодна для земледелия, это создало особенно трудные условия для резко увеличившегося населения: урожайность некоторых земель снизилась на 75 процентов, погибли 85 процентов всего скота в стране. Миллионы сирийцев обнищали, 800 тысяч фермеров лишились почти всего имущества, сотни тысяч людей хлынули в города, где их никто не ждал.
Правительство действовало максимально недальновидно: польстившись на высокие цены на зерно в 2006 году, продало весь стратегический запас, только чтобы затем закупать его за рубежом. Власти страны били тревогу, в ООН предрекали сирийцам голодную смерть и призывали международное сообщество к помощи. Тогда еще никто не мог предположить, что страну скоро охватит гораздо более страшная и опасная напасть.
***
24 мая 2011 года сирийской семье передали их ребенка, 13-летнего Хамзу аль-Хатиба. Его руки были прострелены, на теле были страшные ушибы, ожоги и следы от избиения плетью. Шея мальчика была перебита мощным ударом. Аль-Хатиба изуродовали и убили военные, лояльные Башару Асаду. Мальчишка оказался среди протестующих, недовольных бездействием государства и неспособностью властей помочь голодающим крестьянам, согнанным с земли засухой.
Смерть аль-Хатиба объединила всех недовольных Асадом: и сирийских националистов, и иностранных джихадистов, которые хотели cоздать на территории Сирии прообраз будущего халифата. Власть ответила волной чудовищного насилия: например, захваченный крестьянами город Алеппо просто сносили с лица земли с помощью артиллерии, не заботясь о жертвах среди мирного населения, которое далеко не всегда было лояльно противникам режима.
***
На этом фоне было понятно, что американцы, решившие помочь Ираку, вряд ли возьмутся защищать режим ближневосточного людоеда. У России таких моральных метаний не было: она видела свой интерес в «уничтожении ИГ на дальних подступах», в испытании новых видов вооружений в боевых условиях и в усилении влияния на Ближнем Востоке.
Между тем с первых дней российского участия в конфликте наметились линии будущего информационного противостояния с Западом. Дело в том, что в Сирии существовали несколько отдельных конфликтов. Один из них — борьба сирийских курдов против «Исламского государства». Второй — борьба сирийского правительства против «Исламского государства», враждебного и ему, и правящему режиму «Аль-Каиды в Сирии» (затем получившей названия «Джабхат ан-Нусра» и «Хайат Тахрир аш-Шам», запрещена в РФ). Третий — борьба сирийского правительства против вооруженной оппозиции — как исламистских групп, так и светских группировок, недовольных бесчеловечным подавлением изначально мирных протестов.
Причем география конфликта складывалась таким образом, что наибольшую угрозу Дамаску на момент вмешательства России представляли именно повстанческие группировки. Велик соблазн назвать все остальные антиправительственные группировки террористическими, но это будет неправдой: да, многие из них боролись против режима, но это случилось после жестокостей правительственных сил. Кроме того, не все из них убивали мирных жителей, что можно назвать «квалифицирующим признаком» террористов.
Собственно, в первый же день удары российских воздушно-космических сил (ВКС) пришлись к северу от города Хомс, который тогда контролировался именно вооруженной оппозицией. Это дало повод для алармистских репортажей западных медиа: памятен ролик британского телеканала Channel 4, где зрителю объясняется — Россия вмешивается в сирийский конфликт и помогает Асаду, потому что война на Украине вошла в затяжную стадию, уровень жизни после санкций падает, и надо как-то отвлечь внимание от этой безрадостной картины.
Практически сразу после вступления России в конфликт правительственные силы Сирии добились впечатляющих успехов: через две недели сирийская арабская армия начала наступление на Алеппо, стратегически важный город, подконтрольный повстанцам. Самолеты взлетали с базы по 100 раз в день.
То время памятно инцидентом с Су-24: в ноябре Турция сбила российский самолет за нарушение границы, что привело к значительному охлаждению отношений. Затем турецкий президент Эрдоган якобы извинился — о чем сообщили российские медиа, но опровергли турецкие — и двусторонние связи были восстановлены.
К началу 2016 года сирийская армия вела наступательные действия в провинциях Хама, Идлиб и Алеппо — все против группировок оппозиции, так как масштабных боестолкновений с ИГ тогда не было. Тогда же на авиабазе Хмеймим — переданной России безвозмездно — был создан Координационный центр по примирению враждующих сторон. Весь год прошел в попытках «размежевания» умеренной оппозиции и террористов, однако в конце концов они провалились: свою роль сыграла и победа исламистов во внутриоппозиционных распрях (так как сторонники радикального ислама ехали в Сирию со всего мира и их было банально больше), и желание России нейтрализовать любых противников Асада. В официальных российских документах то появлялись, то исчезали слова «вооруженная оппозиция».
Против ИГ успешно действовали курды при поддержке США, отвоевывая свои земли. С этим не могла смириться традиционно враждебная любым независимым курдам Анкара: объявив операцию «Щит Евфрата», в Сирию вторглись турецкие войска. Они должны были «обезопасить границу» и не дать освобожденным курдами районам соединиться в единый анклав. Границу действительно отодвинули, однако курды все равно объединили свои земли и стали независимой политической силой под мощным американским покровительством.
В 2017-м начался мирный процесс в Астане (ныне Нур-Султан), и Россия, Иран и Турция создали в Сирии три зоны деэскалации, в том числе в провинции Идлиб, куда стекались все бойцы разгромленных оппозиционных группировок и мирные сирийцы, не желающие жить под властью Асада. К середине года сирийские войска практически разгромили «Исламское государство», лишив его значительных территорий. По реке Евфрат решили провести линию разграничения между правительственными войсками, наступавшими при поддержке России, и курдами, которым помогали США. Информационная война между странами не прекращалась: Вашингтон обвинял Россию в убийствах мирного населения, а российское Минобороны находило «неопровержимые доказательства» сотрудничества США и ИГ в виде скриншота из компьютерной игры.
За следующие два года курды окончательно укрепились на северо-востоке страны, создав независимый от Дамаска анклав, а сирийские войска ликвидировали очаги сопротивления ИГ и медленно, но верно наступали на Идлиб, где собрались более миллиона мирных жителей и многие оппозиционные группировки. Осенью 2018 года правительственные войска Сирии, отражая налет израильских самолетов на проиранские группировки, сбили российский самолет Ил-20. Погибли 15 военных. Россия обвинила в случившемся Израиль и поставила в Сирию комплексы ПВО С-300.
Сирийский конфликт также заставил мировое сообщество говорить о российских частных военных компаниях. Одной из наиболее известных стала так называемая ЧВК «Вагнер», которую связывают с бизнесменом Евгением Пригожиным. Самый известный эпизод с ее участием — атака на нефте- и газоперерабатывающий завод «Коноко», находившийся под контролем «Демократических сил Сирии» (ДСС) — союза курдских и арабских группировок под покровительством США.
Тогда, по словам американцев, неизвестный враг начал ничем не спровоцированный танковый и артиллерийский обстрел, а затем под прикрытием артиллерии, танков, минометов и ракетных систем залпового огня пошел в атаку. Так как на позициях были американские специалисты, командование войск США дало добро на применение бомбардировщиков B-52, беспилотников MQ-9, самолетов огневой поддержки AC-130, вертолетов AH-64 Apache и истребителей-бомбардировщиков F-15e. Наступающих разгромили. По разным данным, погибли от 50 до 100 наемников.
К четвертой годовщине ввода российских войск в Сирию можно сказать: практически все цели, поставленные командованием, достигнуты. Власти Башара Асада ничего не угрожает, «Исламское государство» разгромлено, оппозицию в Идлибе медленно, но верно додавливают. Многочисленные обвинения в бомбардировке жилых районов и госпиталей Россия отвергает, называя их бездоказательными: но в любом случае противникам Москвы в этом вопросе нечего ей противопоставить. К тому же за долгое время оппозиция в Идлибе была фактически поглощена «Хайат Тахрир аш-Шамом», что не могло не сказаться на ее репутации.
Общая официальная сумма потерь в 115 человек за четыре года конфликта также не выглядит чрезмерной. Можно констатировать, что Россия смогла удержаться от «афганского соблазна» отправлять в Сирию все больше солдат и техники. К тому же ее противники, не имеющие иностранной поддержки, не смогли оказать достойного сопротивления, что позволило сберечь жизни россиян. Вооруженные силы также получили бесценный опыт взаимодействия и войны в реальных условиях и также обрели постоянные пункты военного присутствия в Сирии — аэродром Хмеймим и пункт технического обслуживания флота в Тартусе.
Москва также может похвастаться хоть и умеренными, но реальными политическими успехами — усадив за стол переговоров Турцию и Иран, она стала значительным игроком в ближневосточной политике, получив влияние в регионе и прорекламировав свое оружие близлежащим странам.
Но за годы войны официальный Дамаск также сильно подвергся влиянию единоверцев из соседнего Ирана: проиранские повстанцы и контролируемые Тегераном силы хоть и помогали сирийцам, но де-факто превратили страну в свою вотчину. Они развернули на ее территории сеть военных баз и стали использовать их для переправки вооружений группировке «Хезболла» — инструменту Тегерана по насаждению своей воли на всем Ближнем Востоке. Поэтому Башара Асада сегодня нельзя назвать подконтрольным России политиком — он ждет от Москвы денег на восстановление страны, но по большому счету остается марионеткой иранских аятолл.
Но за некоторыми исключениями первую войну современной России за пределами пространства бывшего СССР можно назвать успешной.