В России все больше говорят о теме репродуктивного насилия: нарушениях и агрессии со стороны персонала роддомов по отношению к пациенткам. Несмотря на то что рождение нового гражданина позиционируется как главная цель и ценность российской женщины, в тот период, когда она беременеет, вынашивает и рожает ребенка, она рискует столкнуться с пренебрежением и даже жестокостью. Истории об этом редко выходят за стены роддома, но вместе с ограничением доступа к абортам, пропагандой деторождения и отсутствием сексуального просвещения все это грозит девушкам серьезными эмоциональными травмами. По просьбе «Ленты.ру» журналистка, гражданская активистка и блогерша София Шиманская поговорила с женщинами, которые подверглись психологическому и физическому насилию при родах, и узнала у ведущей групп поддержки матерей с послеродовой депрессией, как избежать таких последствий.
Мария, 25 лет, Петрозаводск
Мне был 21 год, первые роды, ребенок запланированный, беременность проходила хорошо. В нашем городе нет частных роддомов, но есть роддома с очень плохой репутацией, и можно организовать платные услуги или «особое отношение» за взятку. Мне нужен был конкретный врач, я хотела быть хоть немного знакома с ним — все же не каждый день рожаю, хотелось себя обезопасить. Была устная договоренность, что как только начнутся схватки, я еду в роддом, и врач меня там сопровождает все время — от начала и до конца.
Отдельно договорились, что муж будет присутствовать при родах. Это было для нас что-то само собой разумеющееся, так принято в нашей семье — поддерживать, помогать, участвовать. Его не пустили, потому что он опоздал. Впрочем, я сама ему сказала, чтобы он поел и приезжал, а родила я на полтора часа раньше, так что он здесь не злодей. Но позже его не пустили даже просто побыть со мной и ребенком. Он перепугался — решил, если врачи не пускают, что-то случилось с кем-то из нас, что мне сделали экстренное кесарево. Естественно, объяснять никто ничего не стал, просто отмахнулись. А мне все это время говорили, что нечего мужу делать на родах — это таинство.
Я дышала, как учили. Мне руками увеличивали открытие, вкололи окситоцин без разрешения. Больно было все равно, но я еще и чувствовала себя пьяной.
Мне не давали свободы движений: я могла только лежать на спине — вне зависимости от того, что я там чувствовала или хотела. А мне хотелось двигаться, встать.
На потугах я не справлялась: голова ребенка была слишком большой. Прежде чем сделать надрез, приходил мужчина и давил на живот. Я протестовала, говорила, что это запрещено, но он не обращал внимания. Врач сделала эпизиотомию, и ребенок родился.
Зашивали под местной анестезией, и тут все деньги врачу оправдались: на малейший писк подкалывали анестезию. Честно, мне очень неприятна эта взятка. В моем городе врачу — около 20 тысяч рублей, если договариваться с акушеркой — плюс 10 тысяч. Но роды — не та ситуация, чтобы разводить морали. Позже я узнала, что акушерки шили соседок наживую.
Роды закончились, врач ушла, а акушерки и медсестры на мне словно отыгрывались. Мне говорили, что я малолетка, что я много ною, что я недостаточно хорошо подмылась и что такую бомжиху они обрабатывать не будут, а муж от меня уйдет, потому что шов разойдется.
На осмотре говорили, что мне должно быть стыдно за кровь на пеленке подо мной. Отказывались менять белье. В обычном состоянии я бы справилась с этим всем, дала бы отпор, но на фоне огромной дозы и своих, и влитых в меня гормонов я рыдала и просила мужа забрать меня прямо сейчас. За слезы, естественно, прилетали комментарии, что я тупая истеричка. Четыре дня в роддоме были очень тяжелыми, и позже долгое время казалось, что я беспомощна и бесполезна.
На мой рассказ большинство, особенно бездетные, отвечает, что я слишком капризна. Мама, свекровь — в общем, все старшее поколение — говорит, что роды — это естественно, а я сама себя накрутила. От знакомых девушек, которые учились в меде, я услышала, что орать надо меньше, вас там, мол, таких много. Люди после обычной операции на аппендицит получают больше сочувствия, чем после родов. В представлении многих женщина — не человек, а инкубатор и машина по производству детей. Почему женщина в беспомощном состоянии должна терпеть насилие и оскорбления? Те же врачи уговаривают рожать всеми силами — зачем? Чтобы потом вести себя так?
Будущим родителям нужны консультации с психологом до зачатия, во время беременности и после. Особенно после! После родов женщина резко перестает всех интересовать, а ведь это сильный стресс, экзистенциальный опыт, который нужно осознать. Я уже не говорю про отвращение к своему телу, возвращение к сексу. Надо работать с этим, восстанавливать связь с собой, напоминать о границах и праве на отказ, о том, что не нужно заниматься сексом через боль и отвращение.
Еще происходит интересная социальная махинация: ты родила, и к этому тебя всю жизнь готовили, казалось бы, уважение тебе и почет, но нет — женщину с грудным ребенком никто и нигде не хочет видеть. Ты оказываешься в полной социальной изоляции. Могут раскрыться и психические заболевания: у меня так произошло с биполярным расстройством. Словом, без психолога проходить это просто опасно.
Сами роды по меркам нашего города прошли замечательно — с виду. На следующие роды я думаю о платном роддоме в Самаре: это от 60 тысяч до 100 тысяч рублей. Там будут семейные палаты, муж хотя бы сможет ночевать со мной, есть возможность вертикальных родов, роды в воде, реанимация новорожденных, адекватный персонал. Но кесарево, обезболивающие и эпидуральная анестезия оплачиваются отдельно. Надо будет подкопить, но в среднем для нашего города это огромные деньги. Мне про мои роды говорили: ты с ума сошла, тратиться на «бесплатное».
Светлана, 30 лет, Москва
Я рожала в 2009 году. Было мне тогда 20 лет, роды первые — ни опыта, ни информации, ни подготовки. Заранее в больницу я решила не ехать — беременность проходила вполне стандартно, показаний не было. Ночью отошла пробка и пошли воды. Я решила ехать в роддом, когда начнутся схватки. Но мама запаниковала и вызвала скорую.
Как только мы доехали до роддома, начался ад. У меня все еще не было схваток, никаких показаний — и чувствовала я себя отлично, но в приемном отделении, не спрашивая и не предупреждая, мне прокололи пузырь, чтобы ускорить роды. Было шесть или семь утра, схватки слабые и редкие, и я решила прилечь вздремнуть.
«Не спим, рожаем!» — эту фразу я слушала все восемь часов, пока шли роды. И только за полтора часа до рождения ребенка мне решили сделать эпидуральную анестезию. Врачи решили сами, хотя я говорила, что справлюсь без обезболивания, но акушерка заявила: «Ты ******? (сошла с ума) Первые роды! Ставим!» Зачем было вызывать роды так рано? Почему анестезию сделали так поздно?
Я к тому времени была уже слаба. Принесли договор, в котором мелким шрифтом в самом низу были написаны последствия процедуры. У меня плывет перед глазами, я ничего не вижу, мне ничего не объясняют. Прочитать нормально я смогла его только дома и чуть не поседела.
Снова без спроса, без показаний и объяснений, даже не ставя меня в известность, вкололи окситоцин. Акушерка грохнулась плечом мне на живот и всем своим весом выдавливала ребенка.
Когда сын появился, сразу перерезали пуповину, не дожидаясь, пока она перестанет пульсировать. Медсестра зачем-то начала тыкать мне в лицо пахом сына и спрашивать: «Кто?» Я вообще не поняла ритуального смысла этого действия, но тогда мне было уже не до вопросов и возмущений.
Сын родился здоровым, несмотря на все нарушения, странные капельницы и приемы. Но я больше не позволю повториться тому, что случилось. Моего ребенка больше не подвергнут опасности. Если пойду за вторым — разнесу всех в пух и прах.
Все это творится из-за отсутствия знаний и какой-либо информации. Десять лет назад женщины в нашей стране не подходили к родам осознанно. Все опирались на опыт мам, сестер, подруг, верили, что «врач лучше знает, как надо». Сейчас это изменилось. Есть доулы, есть вебинары с опытными акушерами, есть открытые лекции в роддомах — изучай, фильтруй, пользуйся, информация доступна. Хотя у моих знакомых и сейчас особенно положительного опыта родов нет.
Опыт, подобный моему и других матерей, не должен отталкивать от самой идеи родов. Это просто возможность увидеть ситуацию с другой стороны, узнать о рисках и не стать кошкой, рожающей в коробку, а сделать все и даже больше, чтобы обеспечить безопасность и комфорт себе и будущему ребенку.
Анастасия, 29 лет, Самара
Мне был 21 год, первая беременность, незапланированная, случайная. На первом осмотре, когда я узнала, что беременна, пошла к платному гинекологу узнавать, как попасть на аборт. Меня отговаривали — по медицинским причинам. Прижженная эрозия шейки матки, перенесенный костный туберкулез — запугали будущим бесплодием. Запугали, надавили, присоединилась мама — в итоге я сохранила беременность. Сейчас у меня сын, люблю его, но все равно чувствую себя обманутой: моя жизнь пошла категорически не так, как я хотела.
Вся беременность для меня была войной с гинекологией и родильным отделением. Во время беременности я набрала более 30 килограммов, большая часть — отеками. Я стремительно набирала вес, выше нормы, у меня опухали ноги, было больно сгибать пальцы. На последних двух месяцах меня определили в дневной стационар на капельницы. Ходить было тяжело, и риски высокие — я месяц уговаривала гинеколога положить меня на сохранение. Положили со словами: «Ой, ну раз вам так надо!»
Я думала, что теперь могу не волноваться под присмотром врачей. Поначалу все действительно было спокойно. Рожать я должна была с мамой. Она отдельно готовилась — со всеми справками и выписками. За четыре дня до всех событий, когда она пришла узнавать, как и во сколько приходить, ей просто отказали — без объяснения причин. Мол, никакого сопровождения не положено.
Ближе к сроку родов началась канитель с ложными схватками. Я порядком надоела медсестрам с этой беготней. Подходит 38-я неделя, меня направляют на осмотр к врачу. А потом я бегу рожать. Пешком, одна, по ступенькам. Даже не помню, на какой этаж.
Оказалось, роды мне вызвали, проткнув пузырь. Не то что не обсудив это со мной, не спросив согласия — не проинформировав даже постфактум! Я и не помню, чтобы у меня отходили воды. Подозреваю, так пошла рожать не только я. Мест не хватало, персонал таким образом избавлялся от «залежавшихся».
Следующий мой шок был от палаты, куда меня запихнули ждать, пока роды начнутся. В палате — незаправленная металлическая кровать с полосатым матрасом, стул — и все. Я потребовала дать мне доступ хотя бы к душу и приличной кровати. Меня перевели. В новой палате было светло, свежо, уютно — понятно, что палата для взяточников.
Во время родов я орала. Орала громко. Об обезболивании во время родов я узнала уже после выписки. Акушерка заявила: «Если не заткнешься, я выйду, рожать одна будешь». Я, конечно, понимаю: работа сложная, напряженная, постоянно слышать крики рожениц тяжело. Но и рожать — не чаю попить. Тут к нам заходит акушер из соседней палаты, в которой тоже идут роды. Говорит, надоели крики, там двойня, пришел тут отдохнуть.
На кровати Рахманова (кровать для рожениц — прим. «Ленты.ру») меня держали как заключенную: вцепились в руки, давили на грудь, прижимая спину, держали таз: хотя я не то чтобы сильно дергалась или в окно пыталась сбежать. Давили на живот, выталкивая ребенка. И так четыре часа. Мне не ставили дополнительных капельниц, ничего не давали, я и не знала, что должны.
Потом зашивали — наживую, без обезболивающих — пять разрывов. И роды в сравнении с этой операцией уже показались отпуском. При этом я понимаю, что разрывы появились именно из-за того, что меня держали, давили на живот, и раскрытие у меня было неполное.
С сыном все было в порядке — за пару недель до родов было двойное обвитие, но с ним он как-то справился самостоятельно. Мне на него даже посмотреть не дали. Сказали: жив, здоров, мальчик. Унесли и вернули на десять минут покормить спустя сутки. Кормишь его под надзором, наедине с ребенком не оставляют — «вдруг придавишь».
Мы провели в больнице неделю, и я сбежала оттуда, как только дали отмашку. Это невозможно — запрещено было проносить даже послеродовые прокладки, даже одежду для малыша! Зубная щетка, паста, одна футболка, нижнее белье. И казенную одежду давали, скрипя зубами: меня даже перед родами не переодели из ночнушки, в которой я на улицу выходила! Запачкала кровью — твои проблемы.
Новых беременностей я не планирую, а если и соберусь — только с ощутимой суммой денег на оплату нормальной клиники. Хотя есть мысль еще раз родить в государственной клинике, но уже со знанием матчасти. Весь этот опыт я обернула в мотивацию для себя изучать, на что я вообще имею право. Теперь я выношу детские поликлиники, заставляя их соблюдать регламент, я разобралась с бюрократией, вытрясла положенные мне выплаты. Я пошла на роды совершенно не готовой. А к чему готовиться, если тебе из каждого чайника говорят: «Ой, да это естественный процесс». Ты и не ждешь подвоха.
Женщин нужно предупреждать заранее, готовить их к тому, с чем они столкнутся. Курсы подготовки к родам должны включать правовую подготовку, пересказ федерального законодательства. Я бы хотела организовать частную инициативу вроде клуба рожениц, где женщины будут рассказывать о своем опыте. Это и клуб поддержки, и возможность подготовить девушек к этой войне. А это война — иначе не скажешь!
Анна Харченко, профессиональная доула, медицинский журналист, ведущая курсов подготовки к родам и групп поддержки для матерей с послеродовой депрессией
Около 45 процентов женщин описывают свои роды как травматичный опыт. Можно выделить несколько моментов, которые способствуют этому травматизму.
Одна из ключевых проблем — общение. В России, к сожалению, в медицинских учебных заведениях не учат правильному общению с пациентами, хотя эти навыки в разы увеличивают удовлетворенность лечением и его эффективность. Отдельные врачи в России учатся этому, некоторые обладают врожденной эмпатией. Но в общем и целом часто приходится иметь дело с тем, что врач не может объяснить простым языком, почему нужно или не нужно медицинское вмешательство.
С одной стороны, эта проблема связана с тем, что на прием у среднестатистического доктора времени дается мало, а заполнять бумаг надо много. С другой — мы имеем дело с патерналистским подходом: «Я врач — я знаю, как надо». Это прошлый век, а сейчас главный инструмент медиков — сотрудничество. И этому нужно учиться.
Однажды я попала на тренинг для врачей. Фонд «Свет в руках» учил правильно общаться с женщинами, которые потеряли ребенка или которым предстоит родить умершего внутри малыша. Это очень тяжелый опыт, но медики не умеют общаться с такими пациентами. Говорят, как правило: «Родите еще». Или просто игнорируют.
С другой стороны, вокруг родов много мифов, и чтобы их изживать, доктора должны обладать качественной и достоверной информацией. А для этого нужно много читать на английском языке. Например, в случае отхождения вод в европейских странах и некоторых роддомах Москвы используется выжидательная тактика. И в зависимости от ситуации ждать могут до трех суток. Это вполне вписывается в принятые современные практики родовспоможения. И что делать, если образованная и информационно подкованная женщина приезжает в роддом с излитием околоплодных вод, а варианта выжидательной тактики нет? А она читала, готовилась!
Иногда дело идет дальше, и женщина получает весь спектр «услуг»: ее начинают стыдить за то, что она «интернетов своих обчиталась», за то, что громко орет, а ребенку дышать из-за этого нечем, и вообще «это не для тебя, это для ребенка». Конечно, в условиях стресса подобное отношение травмирует мам. Можно еще вспомнить бытовые сложности (их пока в российских роддомах никто не отменял). Например, нельзя после клизмы, которая не является обязательной процедурой, сходить в одиночестве в туалет, приходится сидеть в общей комнате за ширмой. Это унизительно, тяжело.
Послеродовой депрессией страдает каждая пятая мама. Думаю, в России женщин с расстройством настроения больше, по крайней мере наша группа в Facebook про депрессию после родов растет без пиара и рекламы.
Врачи тоже люди, и в большинстве своем они не желают женщинам зла. Они делают свою работу так, как их научили 20 или 30 лет назад. Однажды женщина, в прошлом акушер-гинеколог, сказала мне: «Все давно уже знают, что беременные женщины немного шизофренички». Как при этом она делает беременным массаж, для меня осталось загадкой.
Сейчас появилось много специалистов, которые учат, что вмешательство в роды — это плохо. ВОЗ тоже говорит о том, что большинство родов пройдет прекрасно без вмешательств, но добрый, заботливый подход, поддержка близкого или доулы очень важны.
Но что делать здесь и сейчас, когда проблема есть, и агрессия в родовом зале от роженицы порождает ответную агрессию со стороны медицинского персонала? Факторы, которые влияют на удовлетворенность родами, это: реальные ожидания от родов, постоянная поддержка (специального человека, не медика), качество отношений с медицинским персоналом и участие женщины в принятии решений.
Женщины должны знать об этом на этапе подготовки к родам. Должны учиться общению с медицинским персоналом — есть специальные навыки ведения диалога с представителями медицинских профессий, чтобы понять, нужно или не нужно то или иное медицинское вмешательство. Формировать реалистичные представления о родах, знакомиться с доказанной информацией, заручиться позитивным подходом специалистов, иметь поддержку (родных, доулы), искать врача, который будет подходить. Это бывает непросто, особенно в регионах, где даже за деньги никого не найдешь.
Я встречалась с разными формами манипуляций, когда сопровождала роды, но обычно, если женщина приходит рожать с доулой, она чувствует себя спокойнее, знает, что с ней происходит, понимает, почему предлагают те или иные процедуры. Но было и такое, что меня не пускали в роддом, а отцу не сообщали ничего про исход родов.
Мне сложно попасть в роддом, потому что я не являюсь родственницей своих клиенток: по закону, присутствовать на родах может только близкий родственник. Это очень странный закон, потому что у некоторых женщин нет родственников, а мужья по разным причинам могут не прийти. Это все очень неприятно.
Недавно в Санкт-Петербурге прошла первая конференция ассоциации профессиональных доул, посвященная свободе выбора в родах. Думаю, это хороший шаг. Нужно больше общественного внимания к этой проблеме. Никто не лоббирует интересы женщин, кроме активистов и специалистов.