«Я чувствовала себя заложницей» Москвичка ненадолго переехала в деревню. Ее жизнь превратилась в кошмар

Загородная жизнь — это тусовки на Рублевке или хотя бы шашлыки и лесные прогулки? Не всегда. Москвичка Лариса прожила месяц в загородном доме своей подруги Натальи, и это был самый тяжелый месяц в ее жизни.

Лариса дружила с Натальей с середины 2000-х — они работали в одной сфере, в связях с общественностью, и пару раз пересекались на общих проектах. Рабочие отношения стали сначала приятельскими, а потом и по-настоящему дружескими. Одно время виделись реже — обе ушли в личную жизнь, но семьи ни одна из них так и не создала.

Ну, а в последние пару лет, когда девушкам было уже около 35, они регулярно ходили друг к другу в гости, иногда путешествовали вместе. «С Наташкой всегда было весело — она без башни, как и я, — рассказывает Лариса. — Таких людей, кто легко подхватится на любую авантюру, еще поискать. То поедем в Краснодар на машине к каким-то друзьям Наташкиным, которые почему-то приехали именно туда из Германии на неделю. То в какое-то глухое село под Новгородом. В общем, не соскучишься».

На короткое время подруги «потерялись» — Лариса переживала неудачную любовную историю, совпавшую еще и с финансовым кризисом: «свое дело», кормившее девушку несколько лет, после 2014 года стало приносить все меньше денег, а к 2016-му поток совсем сошел на нет. Общаться ни с кем сил не было. «С деньгами было настолько плохо, что я просто не могла думать ни о чем другом, — рассказывает Лариса. О стезе “свободного художника” пришлось забыть, я вернулась в офис, стала работать в пиар-агентстве. Наташе писала, честно говоря, только чтобы денег одолжить, но она настоящий друг, никогда на это не обижалась». Наконец Ларисина ситуация стала выправляться, появились свободные деньги, и девушка решила вытащить подругу в ресторан — в благодарность за поддержку, да и просто давно не виделись.

«Звоню ей и чувствую, что на том конце провода не та привычная мне готовность к авантюрам, а какая-то неловкость. Впрочем, Наташа человек прямой и сразу мне все объяснила, — рассказывает Лариса. — Оказывается, пока я валандалась со своими финансовыми делами, Наташа взяла из приюта двух собак. Обе крупные, обе с характером, а она живет, на минуточку, в небольшой “однушке”. В общем, за два месяца она поняла, что так дальше не пойдет, сдала свою квартиру, благо это район Полежаевской, дом престижный, и жилье быстро “ушло”. И переехала за город — сняла домик на западе Московской области. Ничего никому не сказала, все сама организовала и сделала — это очень в ее характере. Приезжай, говорит, лучше ко мне в гости».

Лариса поехала — и они отлично провели выходные: «Конечно, я немного напрягалась — собак побаиваюсь, у нас-то в семье всю жизнь кошки. Но оказалось здорово. Добираться, конечно, не так чтобы быстро, но зато прямая электричка, а на станции Наташа меня встретила на машине, и мы поехали смотреть всякие достопримечательности — монастырь, усадьбы какие-то. Вечером жарили мясо под деревенский самогон, в общем, было здорово». Так подруги теперь и общались: Лариса выбиралась за город, впрочем, делала это нечасто.

«Я человек все же городской, мне вся эта дачная романтика заходит только в плане шашлыков, ну, в лес прогуляться — желательно не очень далеко. А с утра уже домой хочется — в свою жизнь», — говорит девушка. В какой-то момент они не виделись почти полгода. И когда Лариса приехала в гости в очередной раз, увидела подругу с заметным животом: Наташа успела не просто ввязаться в очередную романтическую историю, но и забеременеть. «Конечно, я была немного в шоке, а с другой стороны — это же Наташа. Так что поудивлялась и перестала», — говорит Лариса.

Прошло еще несколько месяцев, и Наталье пришло время рожать, а значит — ехать в Москву. Предполагалось, что она поживет у матери, а та присмотрит за собаками и загородным домом. Но получилось совсем по-другому.

Буквально за неделю все планы Натальи пошли прахом: квартиру сильно затопили соседи сверху — так, что находиться в помещениях было невозможно. А мать девушки попала в больницу из-за проблем с пищеварением — ситуация не очень тяжелая, но требовалась операция. Делать было нечего, сроки поджимали, и Наташа попросила подругу помочь.

«Если уж Наташа просит о помощи — значит, ситуация действительно безвыходная, — говорит Лариса. — Так что я, конечно, согласилась пожить у нее месяц, а Наташа до роддома осталась в моей квартире — у меня “однушка” в Беляево. Если честно, я понятия не имела, как буду справляться с собаками и вообще всей этой загородной красотой. Но отступать было некуда. Решила, что буду звать в гости друзей — раз уж живу за городом, надо этим пользоваться. На работу — на электричке или автобусе, а на две недели — в отпуск. Ну и красоты всякие посмотрю».

Подруги договорились, обменялись ключами и разъехались по новым жилищам. «Сюрпризы начались практически сразу, — рассказывает Лариса. — Я, конечно, понимала, что еду не в санаторий, но что это такая тоска зеленая — представить не могла. Начиная со станции — раньше-то меня встречала Наташка на машине, а теперь пришлось брать такси. Нет, автобус до деревни тоже был, только от станции надо было идти на шоссе, и потом, проехав несколько остановок, пилить до деревни по темноте. А главное — нужный автобус ходил по расписанию, ровно два раза в сутки. Понятно, что не в то время, когда мне надо ехать. Так что — такси. Стоило это не бог весть сколько, около 200 рублей. Но представим стандартный рабочий день: такси до станции и со станции — 400 рублей, электричка туда-обратно — еще 350. Уже нормально получается, да? А это еще без метро и городского автобуса. Теперь по времени. Два-три часа в одну сторону не хотите? Полдня в дороге, устаешь только от одного этого, а ведь по идее еще и работать в перерывах как-то надо! Каждый день приходилось что-то доделывать в ночи, при деревенском интернете (он, кстати, стоит 750 рублей в месяц). А, ну еще и мобильный у меня, как выяснилось, на селе принимал через раз. У Наташки был другой сотовый оператор, и все нормально работало. А я чуть с ума не сошла — разговариваешь с клиентом, и то орать в трубку приходится, то перезванивать по десять раз. Никаких нервов не хватит».

Проблем только добавилось, когда пришло сильное похолодание: дом отапливался электричеством, и отапливался слабо. «Я переселилась в самую маленькую комнату, метров шесть от силы. Ее почти всю занимала кровать, оставалось место только для тумбочки. Вот там и прожила три недели — каморку можно было хотя бы протопить, хотя дышать в помещении тогда было нечем, а я привыкла в городе жить с открытыми форточками. Но хотя бы можно было согреться, — сетует девушка. — Постиранное белье не сохло днями, полотенца в ванной были всегда ледяные и сырые. Воздух в доме не прогревался выше плюс 15 вообще, и это при том, что и на улице было градусов 12, не мороз».

Главное «но», как говорит Лариса, были вовсе не бытовые трудности вроде холода и долгой дороги на работу. «Собаки. Их было, во-первых, уже не две, а три — живя за городом, Наташа пригрела еще одного пса. Во-вторых, все они здоровенные и очень активные. И вечно голодные. Кормить их можно было один раз в день, по вечерам, и порции, как мне Наташа "завещала", небольшие. В итоге это вечернее кормление превращалось в настоящую вакханалию: они прыгали чуть не на высоту человеческого роста, сметали свою еду в два укуса и тут же пытались, естественно, объесть менее расторопных товарищей, — рассказывает Лариса. — Нет, врать не буду, они все были по-своему воспитанными, то есть на меня никогда всерьез не огрызались, уважали. Но все-таки это тяжело. А главное, именно из-за собак я не могла отлучаться из дому. Их надо периодически выпускать на прогулку — по естественным надобностям. А значит, дольше, чем на 8-10 часов я уходить не могла. Тайный план время от времени ночевать где-нибудь в человеческих условиях, да хотя бы в соседнем отеле, провалился. Я чувствовала себя настоящей заложницей: деваться некуда, но и жить так невозможно. Каждое утро буквально уговаривала себя встать и начать день — ведь я понимала, что меня ждут очередные 24 часа стресса, и то же самое — завтра, и послезавтра, и (мне так стало казаться) всегда! Эта невозможность что-то изменить сводила с ума».

Непривычная к загородной жизни, Лариса буквально сбивалась с ног, пытаясь уследить за собаками, которые потихоньку разбирали дом — оторвали карниз, сгрызли сушилку для белья и сломали перила на лестнице, — а заодно и поддерживать хотя бы минимальную чистоту. «Это вообще не сравнить с жизнью в небольшой городской квартире, — говорит девушка. — Каждое утро, часов в пять, меня поднимали собаки — их надо было выпустить во двор. Обязательно кто-нибудь этого не дожидался, хотя вечером они гуляли допоздна, — значит, надо было убрать продукты жизнедеятельности. Потом ложилась досыпать, утром подмести и протереть пол, все это в жутком холоде. Потом такси вызвать и мчаться на вокзал или на автостанцию — на второй неделе расписание электричек вдруг поменяли, и после электрички в шесть утра следующая шла сразу в два дня. Потом как-то пытаться работать, хотя на работу я приходила уже дико уставшей. Потом домой — три часа с пересадками, и снова — кормление собак, уборка, доделать работу, на которую днем не хватило времени, и все по новой».

Подруги переписывались, рассказывая друг другу, как у них дела, — обе старались не акцентировать внимания на неудобствах. Наташа сначала забрала мать из больницы и помогала ей с ремонтом, потом поехала в роддом. Лариса старалась не грузить подругу жалобами, хотя не всегда удавалось сохранять позитивный настрой.

Позвать никого в гости она так и не решилась: холодный дом и вечно лающие собаки — явно не та обстановка, в которую можно зазывать московских приятелей. Тем более ночевать было негде — прогревалась только одна комната.

«Последнюю неделю я просто жила на глинтвейне, — говорит девушка. — Был один поворотный момент, после которого я сломалась. Я тогда уже была в отпуске, но должна была ехать в город — на день рождения подруги. Навела красоту, оделась и пошла загонять собак — а их нет! Подкопали забор и разбежались по деревне. Я, нарядная, за ними с матом, воплями. Что самое интересное — получилось и догнать, и домой завести. Наверное, скрытые силы проснулись. Но, естественно, ни о каком дне рождения уже речи не шло: я вся грязная, собаки наелись на помойке какой-то вонючей дряни, электричка уже ушла... В общем, я плюнула и пошла в сельпо за вином. Сказала себе: надо просто дотерпеть».

Наташе у Ларисы тоже не очень понравилось. Привыкшей к просторному дому девушке было тесно в «однушке», да и подход к быту у подруг был разным. «Она, например, привыкла феном пользоваться, а я терпеть не могу, и фена у меня нет, — перечисляет Лариса. — Утюг у меня тоже сломан, я не глажу ничего, постирала, надела и пошла. А Наташа может несколько дней ходить в одном и том же, но гладит все время».

Когда Наталья родила и была готова вернуться в свой дом, у Ларисы был настоящий праздник. «Я не могла, просто не могла уже там находиться, — говорит девушка. — Как только Наташа сказала, что возвращается, я сложила свои вещи, вызвала такси и закрыла дом, не дожидаясь, когда машина придет. Мне хотелось плакать — неужели все закончилось? Я боялась в это поверить, пока не села в электричку до Москвы, не могла расслабиться, мне все казалось, что это не по-настоящему, что сейчас надо будет опять возвращаться в деревню. Дома мне хотелось целовать свой паркет — моя маленькая чудесная теплая квартирка казалась лучшим жильем на свете».

Конечно же, обе подруги нашли что сказать друг другу по поводу того, как обращались с чужим жильем. Ларисе было жалко разбитой чашки и раздражали переставленные вещи. Наталью ужаснул выстуженный дом и недостаточно чистые полы. Но, как ни странно, до скандала дело не дошло. «Если бы это была не Наташка — наверняка поругались бы вдрызг, — говорит Лариса. — А тут мы слегка сдержанно прошлись по сложным моментам, потом недели две не общались — приходили в себя. И снова дружим». Единственное — пока Лариса не находит в себе сил навестить подругу в деревне. Слишком свежи воспоминания. «Может быть, через полгодика», — говорит она.