В сентябре произошло историческое событие для американской прессы — впервые для обложки знаменитого Vogue за всю 126-летнюю историю издания снимал фотограф африканского происхождения — 23-летний Тайлер Митчелл. На беспрецедентный шаг журнал подвигла героиня обложки — Бейонсе. Таким образом певица выступила против культурных и социальных барьеров, господствующих в обществе. Главный редактор Vogue Анна Винтур прежде предпочитала выбирать для съемок главной страницы известных фотографов, которыми всегда оказывались белые. Это заставило американскую общественность в очередной раз задуматься о том, что расовая сегрегация, с которой Америка боролась больше полувека, по-прежнему сильна. «Лента.ру» вспомнила, как чернокожие с помощью СМИ совершили революцию и заставили себя уважать.
Из рабов — в миллионеры
История борьбы чернокожих за свои права для многих начинается с хрестоматийного эпизода, произошедшего 1 декабря 1955 года в автобусе города Монтгомери, столице штата Алабама. 42-летняя чернокожая швея Роза Паркс отказалась уступить место белому пассажиру, как того требовал закон. Паркс задержали и оштрафовали. Провокационный для Америки того времени акт сопротивления стал началом борьбы чернокожих против сегрегации: сначала разделения по цвету кожи в автобусах, а затем — и по всей стране.
Американскому обществу потребовались десятилетия, чтобы избавиться от предрассудков о согражданах с другим цветом кожи. Все это время на острие борьбы со стереотипами была свободная печать. Справедливее даже сказать, что она эту революцию подготовила, поскольку стартовала гораздо раньше. На самосознание притесняемой чернокожей прослойки населения оказала влияние так называемая «черная пресса» — издания о черных и исключительно для черных. Они зародились на нерабовладельческой части США еще до войны Севера и Юга и распространялись часто тайно по всей стране. В XX веке газеты для негров выходят в каждом крупном городе. Pittsburgh Courier, Chicago Defender, Chicago Bee, Roanoke Tribune — они были на страже интересов афроамериканцев с начала века. Поддержку им оказывала Ассоциация негритянской прессы, основатель которой был охвачен идеей негритянского философа Букера Вашингтона о самопомощи. Согласно его философии, негр должен помогать негру образовываться и двигаться дальше, чем и старалась заниматься ассоциация.
Лидером среди «черной прессы» стал журнал Ebony — он вышел через пару месяцев после окончания Второй мировой войны, в ноябре 1945 года, за десять лет до событий в Монтгомери. Несмотря на то, что борьба с расовым разделением к тому моменту насчитывала полвека, глобально по части прав мало что поменялось. Коррективы внесла Вторая мировая война: армии понадобились новобранцы, которых решили попробовать собрать из чернокожих, до этого использовавшихся только в качестве обслуживающего персонала. Таких рекрутов отправляли в лагеря подготовки и наблюдали за их способностью к обучению военному делу. Несмотря на то, что «цветные» новобранцы ничем не уступали белым американцам, специально созданный военный комитет констатировал — их использование на боевых должностях во флоте не является целесообразным и несет разрушительные последствия. Впрочем, некоторым все же удалось получить продвижение по службе, теперь закон это позволял.
За соблюдением прав чернокожих следила Национальная ассоциация содействия прогрессу цветного населения, созданная еще в 1909 году, спустя почти 20 лет после принятия законов о сегрегации, известных как «Законы Джима Кроу» (по имени персонажа песенки «Прыгай, Джим Кроу»). Она боролась с дискриминацией в правовом поле с помощью судебных исков и оспаривала притеснения на выборах, при найме на работу и в общественных местах. Именно эта ассоциация в 1954 году добилась отмены сегрегации в школах. Она избрала в качестве тактики — реагирование на акты ущемления прав, однако движущей силой стали организации нового формата, которые переходили от слова к делу. Воодушевившись опытом Махатмы Ганди, молодые борцы за равенство выбирают активное ненасильственное сопротивление. Начиная с 1942 года, они организуют сидячие демонстрации в закусочных, где отказываются обслуживать чернокожих, а затем — первые «рейсы свободы» в сегрегированных автобусах.
Изображение Джима Кроу
Фото: womanadvice.ru
Тогда же на горизонте возникает некий Джон Джонсон, сын раба из Арканзаса, которому было суждено создать Ebony, тем самым поднять самосознание чернокожего населения на принципиально новый уровень и вдохновить его на борьбу.
Путь Джонсона — пример того, как ум, смелость и упорство способны без малого перевернуть мир. Джонсон родился в семье работника лесопилки. Он был еще мальчиком, когда его отца убили на мельнице, после чего сын с матерью остались одни. В 1933 году, когда Джонсону было 15 лет, они посетили Всемирную ярмарку в Чикаго и решили там остаться.
Джон учился в школе для черных, обучение давалось ему легко. Мальчик всегда тяготел к общественной деятельности и работе со словом, очень скоро был избран президентом своего класса и параллельно редактировал школьную газету. Его судьбу предрешил случай, произошедший с ним по завершении школы. Молодой и пылкий Джонсон выступал на ужине, организованном городской лигой. Его речь впечатлила известного предпринимателя Гарри Пейса. Тот сразу предложил ему работу и стипендию в престижном Чикагском университете. Джонсон отказался, самостоятельно поступив в школу торговли чикагского Северо-Западного университета, но предложение Пейса не забыл. Молодой человек устроился в его страховую компанию Life Liberty («Свобода жизни»), где стал редактировать корпоративный журнал.
Поскольку компания обслуживала всех американцев независимо от цвета кожи, Джонсон имел возможность много внимания уделять проблемам чернокожих. Однако скоро ему стало тесно в рамках тематики журнала и аккурат к 1942 году он решился на собственное дело — издавать журнал о черных и для черных. Правда, лишних денег у Джонсона не было, поэтому он попросил мать использовать ее мебель в качестве залога по кредиту на сумму 500 долларов. Воспользовавшись служебным положением, он также попросил у 20 тысяч страхователей компании по два доллара на подписку на еще не существующий журнал. Помочь молодому предпринимателю согласились три тысячи человек. В июне 1942 вышел «Негритянский дайджест» — первое издание о черной культуре, положении чернокожих в обществе, их проблемах и успехах.
Джон Джонсон
«Негритянский дайджест» был калькой с популярного американского издания для семейного чтения «Ридерз дайджест», выходившего гигантскими тиражами. Но «Негритянский дайджест» никто не знал, более того, в сегрегированном обществе журнал о неграх — не самый выигрышный стартап. Но Джонсон поступил хитро. Он попросил 20 своих друзей ходить по чикагским киоскам и интересоваться, нет ли у них в продаже «Негритянского дайджеста». Заинтригованные продавцы сами выходили на издателя и просили отпечатать для них тиражик. Такая же схема была проделана и в других городах, в результате никому неизвестный, только что появившийся журнал продал 50 тысяч экземпляров.
Вдохновленный успехом, Джонсон начал планировать масштабное вторжение на медиарынок. Он задумал сделать второй Life — с яркими и запоминающимися обложками и вдумчивыми статьями. И у него получилось. В ноябре 1945 года свет увидел первый номер Ebony, который еще долго будут сравнивать с Life.
«Я больше не могу терпеть»
Метафоричное название для журнала придумала жена Джонсона. Оно основано на схожести цвета черной кожи с эбонитом — вулканизированным каучуком. Однако, по признанию основателя издания, писать только о чернокожих ему было неинтересно. «Мы хотели показать не только неграм, но и белым людям, что негры женятся, проводят конкурсы красоты, устраивают вечеринки, успешно управляют предприятиями и делают все остальные нормальные для всех вещи», — вспоминал создатель Ebony.
Джонсон не прогадал: первые 25 тысяч экземпляров раскупили влет. Толстый журнал не давал ответов на все вопросы, зато вдохновлял цветное население, со всех сторон стиснутое табличками colored. На страницах Ebony счастливые негры покоряли эстраду, путешествовали по миру, вели собственный успешный бизнес в США и за их пределами, позировали в одежде из последних модных коллекций. Они открывали клиники, руководили оркестрами, добивались спортивных успехов, демонстрируя чернокожему большинству Америки какую-то другую, слишком идеально искривленную реальность.
Обложка журнала Ebony
Обложка журнала Ebony
Обложка журнала Ebony
Обложка журнала Ebony
Обложка журнала Ebony
Обложка журнала Ebony
Обложка журнала Ebony
Обложка журнала Ebony
В Ebony охотно потянулись рекламодатели. Алкоголь и сигареты, лекарства, средства гигиены и предметы красоты, нижнее белье, обувь, шляпы — проблем с рекламой журнал не испытывал. Рекламодатели предугадали, что «черный» средний класс будет готов платить за журнал, пропагандирующий равенство рас. А потому негритянкам, желавшим быть похожими на белокожих американок, предлагали выпрямлять волосы и рекламировали специальные утюжки для этих целей. Кроме того, женщинам рекомендовали купить тональные средства, соответствующие их оттенку кожи и прочую косметику с поправкой на пигмент. Все номера были буквально усыпаны разнообразной рекламой, сулящей красивую жизнь.
Фото: реклама журнала Ebony
Фото: реклама журнала Ebony
Фото: реклама журнала Ebony
Фото: реклама журнала Ebony
Фото: реклама журнала Ebony
Фото: реклама журнала Ebony
Фото: реклама журнала Ebony
Но за глянцевой обложкой Ebony, прекраснодушными историями о достижениях афроамериканцев и суперпозитивной рекламой скрывались куда более злободневные материалы. Для работы в редакции набирали профессиональных историков, способных без истерик и со знанием дела оценить происходящее в стране. Хотя сам создатель Ebony считал, что настоящей задачей журнала было изображение позитивных аспектов афроамериканской жизни и культуры. Восхождение Мартина Лютера Кинга и Ареты Франклин, триумф Луи Армстронга и Мохаммеда Али — каждый номер расходился полумиллионным тиражом, о чем издание радостно рапортовало на обложке.
Но по-настоящему читателя Ebony интересовала не музыка и не стремление к роскошной жизни. Журнал раздвигал границы восприятия реальности (существует лучшая жизнь, к которой нужно стремиться, кричали страницы издания): терпеть постоянные унижения, независимо от твоего таланта и стремлений, а просто потому, что ты — черный, становилось невозможно. В конечном итоге это вылилось в протест Розы Паркс, отказавшейся уступать место в автобусе белому, и последовавшей волны сопротивления по всей стране и отпором со стороны расистов.
Измотанные «Законами Джима Кроу» и страхом за собственную жизнь, жители США делились своими историями в письмах к Ebony. Отвечать на них начал не кто иной, как Мартин Лютер Кинг. Баптистский проповедник из Монтгомери после инцидента с Розой Паркс возглавил акции протеста и прославился на весь мир. Свои идеи он проводил через Ebony. Кинг отвечал на вопросы читателей, которых заботило, как себя вести в ситуации, когда сопротивляться противозаконно, а терпеть больше невозможно. В декабре 1957 года к нему обратился священник.
Читатель: Я проповедник в маленьком городке в Миссисипи. Долгое время я был недоволен тем, как здесь обстоят дела. Мне кажется, что я больше не могу выдерживать законы Джима Кроу и сегрегацию. Но если я выскажусь и проигнорирую законы Джима Кроу, меня либо убьют, либо выгонят из города. Я молился и пытался найти выход. Что вы мне посоветуете?
Мартин Лютер Кинг: Я хорошо понимаю ваше положение. У вас есть как минимум три варианта: во-первых, вы можете покинуть Миссисипи и отправиться в относительно несегрегированное сообщество. Во-вторых, вы можете молча принять законы Джима Кроу в Миссисипи. В-третьих, вы можете смело противостоять им и страдать от последствий. Я бы не рекомендовал вам первые два варианта. Будучи христианским служителем и символом нового негра, вы ответственны за сохранение мужества в борьбе с законами Джима Кроу в вашем городе, независимо от последствий. Страх физической расправы и бегство из города не должны быть вашей главной заботой. Ваша главная забота должна состоять в преданности истине, справедливости и свободе. Часто это означает нести крест, но, подобно Иисусу, и вы должны быть готовы нести его, осознавая, что незаслуженные страдания искупительны.
Заветы Мартина Лютера Кинга были претворены в жизнь. В течение почти десятилетия дискриминирующие положения последовательно выталкивались из американского законодательства, а в 1964 году расовая сегрегация была окончательно отменена законодательно.
«Совет для жизни» от Мартина Лютера Кинга
Фото: thekingcenter.org
«Этого не может быть. Никто никогда не сотворит такого с ребенком»
Предчувствуя тектонические сдвиги в обществе (и опираясь на фантастические продажи Ebony), в 1951 году Джон Джонсон запускает еще одно издание, за которым с подачи чернокожего комика Редда Фокса закрепился статус «негритянской библии». Журнал Jet давал рекомендации по моде, красоте и здоровью, ориентировал читателей в части знакомств и организации свадеб. Но, в отличие от лайфстайл-журналов и того же Ebony, Jet много внимания уделял злободневным репортажам и актуальным новостям. А новости в 1950-х для чернокожих были скверные.
Благодаря Jet широкую огласку получило зверское убийство 14-летнего Эммета Тилла, шокировавшее Америку в 1955 году. Подросток навещал родственников в поселении Money на северо-западе Миссисипи. Там он познакомился с Кэролин Брайант, женой хозяина магазина продуктов. Дальше версии разнятся. По одной из них, парень, обращаясь к Брайант, присвистнул, что могло быть воспринято как оскорбление. Мать подростка настаивала на том, что жест сына был неправильно истрактован, поскольку у него имелись проблемы с дикцией. По версии самой девушки, Тилл схватил ее за руку и вполне внятно произнес ей в лицо нецензурные слова.
Через три дня тело Эммета с обезображенным лицом нашли в местной реке. Оказалось, что после инцидента к подростку наведался муж Брайант Рой и его сводный брат. Парня насильно повезли в сарай, где начали над ним издеваться. Тиллу выкололи глаз, затем выстрелили в голову и сбросили в реку. Чтобы тело не всплыло, к шее убитого колючей проволокой привязали хлопкоочистительную машину весом 32 килограмма. Jet опубликовал фотографии изуродованного трупа и подробно разобрал историю.
Родители решили хоронить сына в открытом гробу, чтобы продемонстрировать миру жестокость, с которой действовали убийцы, поэтому у репортеров была возможность запечатлеть тело со всех ракурсов.
Журналист Лоуренс Аарон так описывал эффект, который произвели снимки на общество: «При каждом посещении кабинета дантиста мы проходили одну и ту же процедуру (смотрели выпуск со снимками, который лежал в комнате ожидания): "Да, реально, это марсианин. Да, это подделка. Нет, это не может быть подделкой, если она напечатана в журнале. Да, это человек. Нет, не может быть — никто никогда не сделает такого с ребенком», — характеризовал Лоуренс обсуждение фотографий мертвого Эммета в Jet.
Фото: журнал Jet
О преступлении узнали по всей стране. Правда, разница между освещением темы в крупных американских СМИ и «черной прессе» была очевидна уже из заголовков. «"Он никогда не был подлецом", — говорит мать обвиняемого», — гласит заголовок традиционной прессы. «Мать оплакивает сына, который умер мучеником», — отвечала «черная» газета Chicago Defender.
Преступление сошло убийцам с рук. В сентябре 1955 года они были оправданы судом присяжных, целиком состоявшим из белых. Позже в интервью журналу Look братья признались, что действительно убили Эммета. Считается, что именно убийство чернокожего подростка и безнаказанность преступников (фактически официальный суд санкционировал суд Линча) было последней каплей, толкнувшей афроамериканцев на открытую борьбу за свои права.
Новая эра
С десегрегацией эпоха Ebony и Jet не закончилась. Издания старались способствовать комфортному внедрению чернокожих в американское общество. Кроме того, в 1970-х активизировался «Ку-клус-клан», преступлениям которого «черная пресса» не давала ускользнуть из виду общественности.
Несмотря на то, что грань между расами в США была стерта, некоторые авторитетные персоны замечали, что пресса по-прежнему дискриминирует чернокожих. Уже в 1982 году знаменитый трубач Майлс Дэвис жаловался на то, что самый известный в США музыкальный журнал Rolling Stone пишет только о «белых парнях», обходя вниманием яркие бэнды, состоящие из чернокожих.
Ситуация менялась, и игнорировать заслуги талантливых афроамериканцев, как теперь было принято называть представителей негроидной расы, живущих в США, было невозможно. Рэй Чарльз, Джеймс Браун, Арета Франклин, Стиви Уандер, Джимми Хендрикс, Боб Марли, Майкл Джексон, Принс, The Supremes — и это только часть исполнителей, покоривших широкую публику, начиная с 1960-х, и ставших легендами музыкальной индустрии.
Майкл Джексон, последние десятилетия своей карьеры затерроризированный журналистами и ушедший в затворничество, давал интервью только Ebony и Jet, каждый раз не забывая напоминать о том, что доверяет лишь им, отмечал американский журналист и литератор Джон Иеремия Салливан.
«Статьи заставляют меня понять, что единственный Майкл Джексон, которого я когда-либо знал, как личность — это Майкл Джексон, который защищает себя от белых людей, которые пассивно-агрессивно обвиняют его в растлении детей. Он говорил по-другому с черными людьми, был спокойнее. Отличался язык и степень его откровенности», — отмечает писатель.
Обложка журнала Ebony
Обложка журнала Ebony
Обложка журнала Ebony
Обложка журнала Ebony
Обложка журнала Ebony
Ebony и Jet достигают невероятной популярности. В 1982 году Джон Джонсон становится первым чернокожим, попавшим в список богатейших людей США по версии Forbes. Его медиаимперия разрослась, обзавелась еще несколькими журналами об афроамериканцах — такими, как молодежная версия Ebony, «Афроамериканские звезды» и другие. Все они добились успеха, но тягаться с мейджорами холдинга Джонсона им было бесполезно. Как ни парадоксально, Ebony, к тому моменту разменявший четвертый десяток, имел тираж 2,3 миллиона экземпляров. А Джонсон — успешный издательский бизнес, три радиостанции, телевизионную продюсерскую компанию и книгоиздательское дело, линию косметики, а также место в совете директоров сразу нескольких крупных компаний, любовь властей, президентскую медаль свободы и статус непререкаемого авторитета, вместе со сподвижниками вдохновившего своих братьев на революцию.
«Черные» издания не потеряли актуальности. Каждая вспышка расизма или чувствительная ситуация, связанная с посягательствами на права чернокожих, заставляет афроамериканцев задумываться о самоидентификации и искать поддержку на своем берегу, подобно Майклу Джексону. Торжество от победы первого черного президента на выборах (в начале второго президентского срока Барак Обама давал интервью Ebony) сменилось обострением расовой обстановки в США. В 2006 году профессор Гарвардского университета Гэри Орфилд отмечал, что уровень сегрегации в стране (речь об учебных заведениях — прим. «Ленты.ру») поднялся до уровня конца 1960-х годов. «Мы растеряли почти весь прогресс, достигнутый в ходе отмены сегрегации в городских сообществах», — сетовал профессор в докладе университета о гражданских правах. Затем последовали расовые волнения — беспорядки в Фергюсоне и Балтиморе после убийств полицейскими молодых чернокожих парней.
Приход к власти Дональда Трампа ознаменовал в обществе подъем расистских настроений. «Черная пресса» открыто называет Трампа расистом. Ему часто припоминают слово «ниггер», которое он употреблял в своей речи до президентства, и обвиняют в попустительстве активизировавшимся расистам, устроивших масштабный марш «Объединенных правых», который ознаменовался расовыми стычками и ранениями. Журналы регулярно обращают внимание на полицейский произвол в отношении афроамериканцев, притеснение чернокожих в Голливуде, а также эксплуатацию стереотипов о черных женщинах, как о скандалистках и хабалках на телевидении. У «черной прессы» еще много работы, которая не закончится, пока стоят Соединенные Штаты Америки.