Loading...
Лента добра деактивирована. Добро пожаловать в реальный мир.
Вводная картинка

«Если не станешь идейным, то свихнешься или сопьешься» Почему россиян сажают за шутки и мемы. Объясняет следователь

Фото: Роман Пименов / Интерпресс / ТАСС

В России чуть ли не каждый день появляются новые сообщения об «экстремистских» уголовных делах. Они возбуждаются несмотря на намерения депутатов смягчить статью, несмотря на позицию президента, который считает, что не нужно доводить ситуацию до маразма, и несмотря на весь резонанс в прессе. Ощущение, что сейчас на скамье подсудимых оказаться проще, чем когда-либо. Почему так — «Лента.ру» спросила у бывшего сотрудника следственных органов, который согласился изнутри взглянуть на «экстремистские» дела. Имя собеседника по его просьбе не публикуется.

О палочной системе и круговой поруке

Простой ответ на вопрос «почему все так?» — потому что это работает. И работает легко.

Это «палки», чистой воды «палки». Я не верю в политический заказ сверху прессовать инакомыслящих. Конечно нет. Очень удобно все политизировать, но надо понимать, что люди, которые применяют эти нормы права, — такие же загнанные работяги, которые работают за зарплату. Видеть в этом чистую политику — смешно. У силового аппарата есть более мощные политические рычаги. Хоть перегибы, конечно, могут быть, как и в любой другой сфере.

Почему так спешат сделать палки? ***** [нагоняй] не получишь. Есть статистика по выявлению, пресечению, ее надо выполнять. Каждому следственному органу надо себя показывать. Убийства, взятки, должностные преступления — здесь велосипед изобретать было не нужно. Убийства и изнасилования — это классика криминалистики, где доказывание отработано.

А доказывание — это очень важный момент. Если после возбужденного дела нет обвинительного заключения — будет очень ***** [хреново]. Здесь начинается круговая порука. Пленум Верховного суда прямо указывает, что при оценке таких деяний (подпадающих под состав статьи 282 — прим. «Ленты.ру») необходимо учитывать контекст, форму, содержание размещаемой информации, а также комментарии, то есть выражение отношения к этой информации.

Следователь не возбудит дело, если он не будет уверен, что прокурор поддержит обвинительное заключение. Прокурор не поддержит обвинительное заключение и обвинение в суде, если не будет уверен, что судья вынесет обвинительный приговор. Как происходит оценка работы: если был оправдательный приговор, значит, плохо сработал прокурор, значит, плохо сработал следственный орган. При этом они все следят за тем, чтобы не к чему было подкопаться. За несоблюдение законности на всех этапах, начиная от доследственной проверки и до исполнения приговора, виновных будут искать во всей этой цепочке. Кара будет намного жестче, чем за невыполнение плана по «палкам».

О том, почему раньше таких уголовных дел было меньше

Почему статья раньше не работала и дела практически не возбуждались? Есть такое понятие, как «мертвый состав», то есть тот, по которому нет сложившейся практики возбуждения уголовных дел, практики предъявления обвинений и, тем более, вынесения обвинительных приговоров. Яркий пример — статья «Жестокое обращение с животными» (статья 245 УК РФ — прим. «Ленты.ру»). Фактически состав преступления есть, но он тяжело доказуем, и не так много у нас обвинительных приговоров. Он практически мертвый. Другой классический мертвый состав — это «Доведение до самоубийства» (статья 110 — прим. «Ленты.ру»), то есть доказательство сильного систематического психологического давления, которое явилось причиной самоубийства. Это очень тяжело доказуемо.

Таким образом, в 90-х годах все работали по явным составам, да и сейчас продолжают работать. Даже по мошенничеству только в 2000-х пошли квалифицированные составы. Например, при мошенничестве с получением установленных законом выплат. Тогда произошла квалификация каких-то деяний, которые приобрели системный характер.

Второй момент. Когда пошел вал уголовных дел за экстремизм в соцсетях? 2011-2012 годы, по разным оценкам. 2011-й — это год, когда произошла следственная реформа, и Следственный комитет выделили в отдельный следственный орган. Когда он оформился в отдельный орган — это все равно во многом была калька со следственного комитета при прокуратуре. У нас вообще много следственных органов: следователи полиции, следственный отдел ФСБ, транспортные следственные отделы, следственные отделы при военной прокуратуре. У всех них есть своя подследственность, то есть своя категория дел, которые их следователи уполномочены вести.

Бессменный глава СК Александр Бастрыкин на протяжении всего этого времени ведет если не войну, то дележку составов, пытаясь больше забрать под свою юрисдикцию. Самый яркий пример, это то, что все преступления, которые совершили несовершеннолетние, давно перешли в следственный комитет. Раньше такого не было.

Если говорить о 282-й… В моем понимании все выглядит так. Есть какой-то подследственный состав, наверху спрашивают — сколько дел возбуждено? Им отвечают, например, десять. А у нас что, нет таких преступлений? Значит, вы не выявляете. Плохо работаете.

Люди стали придумывать, как сделать состав рабочим.

Суды клепают если не зеркальные, то по своей структуре и содержанию очень схожие решения или приговоры. Одно, второе «экстремистское» дело дошло до обвинительного приговора, и состав статьи «ожил».

О «механике» дел по 282-й статье

Надо понимать, что оперативно-разыскной деятельностью, то есть выявлением, у нас уполномочены заниматься полиция, ФСБ.

Сейчас уголовные дела возбуждаются за публикации в интернете, то есть за не особенно опасные и публичные действия. Но начиналось все, понятно, не с них. В конце 90-х — начале 2000-х годов было очень много ультраправых организаций: те же РНЕ. Даже в регионах все столбы были в наклейках «Я русский» и так далее. У правоохранительных органов не было рычага давления. Чем они нарушают? Зарегистрированы, налоги платят, погромов не устраивают. Вот и придумали.

Как это происходит. Посмотрим на примере сайтов националистов-экстремистов, да можно и на примере мемов, впрочем. Заходишь в кабинет, включаешь компьютер, вводишь название сайта, видишь, что там написано, условно, «черные — плохо, белые — хорошо». Зовешь понятых, спрашиваешь: легко доступно? Они говорят: да, легко доступно. И все! Тебе подтвердили, что эти материалы предназначены для неограниченного круга лиц.

Потом назначается лингвистическая экспертиза. Эксперт должен сказать, является ли информация призывом к возбуждению ненависти либо вражды. Он пишет, что «черный» в данном контексте имеет негативную окраску, применяется в оскорбительном смысле к лицам, например, кавказской национальности.

Кто такие понятые? По уголовно-процессуальному кодексу, понятыми могут быть любые граждане, если они не состоят в родстве с участником уголовного судопроизводства. Если следователь берет понятыми практикантов — это нормально, и так делается.

Ну и есть, конечно, дежурные понятые. Фактически они являются помощниками следователя, но де-юре не оформлены. Это обычно те, кто имеют планы потом устроиться работать следователем. Понятно, что с такими проблем не возникает.

О том, кто возбуждает «экстремистские» дела

Истории про то, как кого-то закрывают за что-либо подброшенное, со своими понятыми, — это байки из 90-х. Так сейчас не работают. Например, палочная система по наркотической статье 228 вообще потеряла свою актуальность. Потому что, если ты раскрыл преступление с хранением, тебе на учет ставят одно нераскрытое по сбыту. Плюс надо учитывать, что во многих следственных действиях законом обязательно предусмотрена видеофиксация. Сейчас работники органов все чаще и чаще снимают все на телефон и для собственной защиты.

Но по «экстремистским» делам сейчас, конечно, дошло вообще до абсурда, когда запись с юмористической составляющей, опубликованная в открытом доступе, является составообразующим деянием. Это, естественно, неправильно. Надо отдать должное, что наш законодатель на это уже среагировал, и поговаривают о декриминализации.

И теперь о том, кто эти люди, которые возбуждают «экстремистские» дела. В рядах следственных органов много «идейных» следаков. Многие из них — это люди с глубокой профдеформацией, которые действительно верят, что делают хорошее дело, защищают закон. Они не представляют для себя другой жизни. Как бывают врачи, которые настолько отдаются работе, что гробят свое собственное здоровье. Такая деформация может быть в любой профессии, и как в любой профессии — нельзя всех стричь под одну гребенку. Но в следственных органах спустя несколько лет, если ты не станешь идейным следаком, ты либо ****** [свихнешься], либо сопьешься. При этом как люди они совершенно нормальные.

Комментарии к материалу закрыты в связи с истечением срока его актуальности
Бонусы за ваши реакции на Lenta.ru
Читайте
Оценивайте
Получайте бонусы
Узнать больше