В июле в Москве стартует традиционное ежегодное мероприятие, собирающее вместе градостроителей, урбанистов, ученых, архитекторов из разных стран мира — Moscow Urban Forum. Уже известно, что в этом году на мероприятии выступит Рем Колхас — архитектор и теоретик архитектуры, сооснователь бюро «OMA», лауреат многочисленных наград, в том числе важнейшей Притцкерской премии 2000 года.
Москвичам Колхас известен также своим громким проектом реконструкции музея «Гараж» в Парке Горького, а в ближайшее время стартуют работы по преображению зданий Третьяковской галереи на Крымском Валу по его проекту.
В преддверии Moscow Urban Forum «Дом» побеседовал с Ремом Колхасом о его московских проектах и о взгляде на московское архитектурное наследие самых спорных, с точки зрения горожан, исторических эпох — хрущевской, брежневской и лужковской.
Фото: Domenico Stinellis / AP
«Дом»: Есть ли в Москве здания, которые вы бы хотели «переосмыслить», с которыми было бы интересно поработать, дать им вторую жизнь, как «Гаражу»?
Рем Колхас: Одно из них — Третьяковская галерея на Крымском валу. Подход хрущевской эпохи кажется мне очень интересным — тогда реализовались не здания сами по себе, а градостроительные решения с зелеными дворами: дом-парк-дом-парк. Такой подход уникален и очень привлекателен.
Расскажите о вашем проекте реконструкции Новой Третьяковки. Как вам старое здание? Каковы его основные проблемы, на ваш взгляд, как они решены в новой концепции? Что не будете менять принципиально?
Проект реконструкции сегодня еще до конца не утвержден. Если говорить о нашем принципиальном подходе, то к разным частям здания он будет различным. Современная Третьяковская галерея состоит из двух частей. В старой исторической части ничего меняться не будет, только реставрационные работы — после обследования станет понятно, нужны ли будут работы по укреплению конструкции здания, понадобится ли менять техническое оснащение выставочных площадей. Но никакого вмешательства в планировочную структуру не будет точно. В новом крыле изменения как раз будут — в первую очередь они связаны с необходимостью поменять пространственную структуру, сделать ее более «дружественной», реорганизовать людские потоки.
Фото: Павел Головкин / AP
Фото: garagemca.org
Фото: Garage Museum of Contemporary Art / Wikimedia
Например, в пространстве, соединяющем старую и новую части, возможно, мы демонтируем несколько стен, которые сегодня их разделяют. Эти стены, препятствующие свободному перемещению посетителей внутри здания, будут либо вообще убраны, либо заменены подвижными конструкциями, которые придадут пространству гибкость и позволят изменять его конфигурацию в зависимости от потребностей музея.
О сроках реконструкции говорить пока сложно, но я надеюсь, что она завершится не позднее 2023 года.
Ваше отношение к советскому модернизму в целом и, в частности, к брутализму? Многих пугают эти здания. Что с ними делать — оставить несколько зданий как образцы стиля, а остальные реконструировать или, может, даже снести? Или сохранять по максимуму, переосмысляя?
В первую очередь, из-за советского модернизма я стал архитектором. Во всех смыслах. Я много исследовал этот стиль и восхищаюсь настойчивостью и постоянством в некоторых проявлениях советского модернизма. Это одна из основных причин, почему я принимал участие в создании проекта выставочного пространства «Гараж» в Парке Горького. Старое здание — один из ярких образцов эстетики советского модернизма. Если говорить о том, что «люди его боятся» — думаю, причина в том, что они не понимают преимуществ этих зданий и этого стиля — а это и умные планировочные решения, и обилие солнечного света. Наконец, модернизм — это планировочная «щедрость», которую в нынешних финансовых условиях будет непросто повторить. Зданий такого качества нет ни в Европе, ни в Америке. Поэтому моя личная позиция — здания этого периода нужно сохранять, реставрировать и придавать им новые функции. Вообще, идея о том, что здания, которые кому-то не нравятся в данный конкретный момент, нужно непременно сносить — примитивна. Вкусы меняются, и то, что не нравится сегодня, то, что считается устаревшим, завтра может вновь стать образцом для подражания.
Есть ли у вас любимые московские здания советского модернизма?
Среди моих любимых московских зданий не только модернизм — это постройки разных эпох: Кремль, дом Наркомфина, Мавзолей Ленина, высотки и небоскребы. Как видите, в этом вопросе я любвеобилен.
В целом же, если говорить о советской архитектуре XX века, то тут можно проследить четкую зависимость эстетики в архитектуре и политических изменений. Приходила новая эпоха, которая приносила новую эстетику, которую тут же подхватывали искусство и архитектура. Такая плотная связь политики и эстетики — тоже очень интересный феномен.
Что вы думаете о лужковском периоде московской застройки? Помимо первых образцов элитной застройки по авторским проектам, это еще и общественные здания, торговые центры, в том числе в исторической части города. Это — архитектура? Стоит ли сохранять, «переосмысливать» такие здания?
Мы сотрудничали с институтом STRELKA — в частности, подготовили двухлетнюю образовательную программу. И в одном из исследований, которые мы делали, мы как раз смотрели на Москву с точки зрения того, как нужно сохранять город. В том числе высказывали различные мнения о том, как и что сохранять из зданий лужковской эпохи. Для меня сохранение — это не потворство чьему-то вкусу.
Задача — сделать историю города понятной, проследить ее сквозь время, сохранить свидетельства разных эпох. Скажем, когда я путешествую с внуком, мне важно иметь возможность объяснить ему, что происходило в истории каждого города и почему. И в Москве мне было довольно просто рассказать ему историю города через архитектуру. Я хочу сказать, что здания лужковской эпохи — тоже свидетели своего времени. Важно, чтобы история города читалась по его архитектуре самых разных периодов.