Мао Цзэдун, вождь китайского народа, популярен и сегодня — сувениры с Великим кормчим продаются в разных уголках Поднебесной, его портрет висит на главной площади Пекина — Тяньаньмэнь. Современные китайские власти не особенно поощряют обсуждение деятельности Мао, предпочитая придерживаться традиционной формулы оценки результатов его правления: 70 процентов заслуг, 30 процентов ошибок. Между тем в стране есть люди, которые скучают по жестоким временам Культурной революции и классовой борьбы. Как в КНР относятся к Мао на официальном и бытовом уровнях и что происходит со сторонниками левых взглядов разной степени радикальности — выясняла «Лента.ру».
«Старый сукин сын Мао заставил нас страдать», — произнося эти слова за хорошо накрытым столом, популярный телеведущий Би Фуцзянь не подозревал, что Мао может заставить страдать и после смерти. В соцсетях и газете Global Times поднялся шум, который привел к отстранению ведущего от эфира.
Спустя полтора года под раздачу неомаоистов попал 62-летний профессор Шаньдунского строительного университета Дэн Сянчао. «Если бы он умер раньше, меньше людей погибло бы из-за голода и конфликтов», — написал он в блоге. 4 января 2017 года более ста человек вышли с протестом к зданию университета, требуя наказать Дэна за оскорбления великого вождя, хотя даже его имя не было упомянуто в блоге. Протестующие громко кричали «предатель», поднимали плакаты «Кто против Мао — тот враг народа» и подрались с защитниками профессора. Дело кончилось тем, что на следующий день партком потребовал, чтобы Дэн Сянчао подал в отставку с поста замглавы школы искусств университета Цзяньчжу.
В XX веке Китай, как и Россия, перенес масштабные трагедии, в которых миллионы погибли в силу «неестественных» причин. Одна из них — Культурная революция, происходившая во второй половине века. Сейчас в КНР живут очевидцы политического изобретения Мао, от которого пострадало несколько десятков миллионов китайцев.
Цель объявленной политики — построить новое общество, сломав старые традиции. К одному из таких методов относилось устранение «мешающего» класса, который находился между Великим кормчим и простым народом. Жертвами стало огромное число людей — от верхушки партии, бюрократов до учителей музыки, которые в случае выхода за разрешенный репертуар могли лишиться своего «инструмента» — пальцев.
К примеру, находившийся в начале Культурной революции в опале будущий руководитель Дэн Сяопин и его семья были целью хунвейбинов — революционных бойцов. Сильнее всего пострадал сын Дэн Пуфан, которого «красные охранники» сбросили с 3-го этажа, сделав инвалидом-колясочником. В современном Китае на экраны выходят картины про период Культурной революции, а художники рисуют плакаты с образами милых хунвейбинов. Однако все это вовсе не означает официальную идеализацию и периода, и самого Мао.
«Особой романтизации эпохи Культурной революции в КНР сейчас нет. Другое дело, среди экономистов и историков ревизия того времени уже произошла. Они доказали, что с начала 70-х китайская экономика росла большими темпами, тогда же была заложена база последующих реформ, было построено много железных дорог, шоссе, дамб, плотин. Но начало Культурной революции 1966-1968 годов — это, конечно, был хаос», — говорит главный научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН Александр Ломанов.
По сообщениям начала 2010-х, в одной деревне Наньцзе на севере Китая сохранился быт прошлого. Люди буквально остались жить в маоистском Китае, несмотря на проводимые в стране реформы 80-х годов. Коммуна с прежним экономическим укладом — ровным распределением вещей и продуктов, отсутствием богатых людей, ежедневным прослушиванием революционных песен. Правда, истинная цель сохранения такой деревни может быть не столь красиво звучащей — как минимум, к ней вырос туристический поток со всей страны.
Если вы садитесь в такси в китайском городе и не знаете языка, вы рискуете не только уехать за большие деньги совсем не туда, где вас ждут, но и остаться без удовольствия послушать мнения водителей о крутом Путине и вашей зарплате. Реже, но все-таки есть также шанс услышать возгласы о нынешнем не самом справедливом устройстве общества и обезличенных политиках современности. На контрасте с социальными проблемами дней настоящего (в том числе, катастрофическим разрывом между богатыми и бедными и количеством миллиардеров в формально социалистическом государстве) эпоха Мао для обывательского мировоззрения порой утопично представляется эрой социальной справедливости и большего порядка.
Сегодня жители КНР ежедневно видят Мао на купюрах. На эти деньги туристы с удовольствием покупают огромное количество сувениров, где фигурирует Мао. Стоит отметить, что превратить имя председателя в бренд удалось давно и успешно, несмотря на то что коммерциализация явно не входила в идеологию Великого кормчего. Портрет Мао также украшает площадь Тяньаньмэнь в центре страны. И на ней же расположен мавзолей многолетнего руководителя КПК.
А в январе 2016 года жители деревни в уезде Тунсю в провинции Хубэй за свои деньги построили себе 36-метровую статую Мао Цзэдуна. Она была покрашена в золотой цвет, ее фотографии немедленно разлетелись по сети. Такая вольность не получила одобрение в центре, потому через три дня мало похожий на председателя Мао памятник снесли.
В современном Китае Мао Цзэдун представляется великим руководителем, чья безусловная заслуга — создание Китайской Народной Республики. Власти считают: да, во время правления были допущены некоторые ошибки, но потом партия их исправила. Это и есть те самые установленные еще при Дэн Сяопине официальные 70 процентов заслуг на 30 процентов ошибок, о которых говорил и Си Цзиньпин.
«Революционные лидеры — не боги, они люди. И мы не можем поклоняться им, как богам, или отказывать людям в праве указывать на ошибки и исправлять их только потому, что они большие, как и не можем полностью отвергать их и вычеркивать их исторические подвиги только потому, что они сделали ошибки. Мы не можем судить наших предшественников исходя из сегодняшних условий уровня развития», — пожалуй, это самая характерная цитата нынешнего председателя 2013 года.
Отец нынешнего главы Китая Си Цзиньпина Си Чжунсюнь входил в состав первого поколения руководителей КНР, одно время занимая пост заместителя председателя Госсовета. В своих речах он подчеркивал, насколько сильно он благодарен Мао, и что победить можно только следуя избранному при революции пути. Тем не менее, в 1962 году Си попал в немилость, оказавшись в тюрьме.
Это в свою очередь отразилось и на судьбе сына — преследования, ночи в пещере и жизнь в селе — через все это пришлось пройти нынешнему лидеру Китая. После окончания Культурной революции семью реабилитировали. Сам же Си Цзиньпин с того момента, как стал председателем, прибегал к цитированию Мао, посещал мавзолей и обращался к партии с призывом «поднять знамена учения Мао Цзэдуна».
Впрочем, он использует эту риторику не просто так: ему необходимо наводить дисциплину и развертывать масштабную антикоррупционную кампанию в партийных рядах. «Если Ху Цзиньтао и Цзян Цзэминь не сильно перенапрягали население тематикой строительства коммунизма, то Си постоянно напоминает, что не может быть хорошим членом партии тот, кто не верит в коммунизм. Он обязательно будет построен, пусть и в отдаленной перспективе. Противопоставить что-то такому тезису крайне левым особо нечего», — объясняет Ломанов.
Впрочем, Си Цзиньпина с Мао Цзэдуном роднят не только лозунги о строительстве коммунизма, но и усилия по борьбе с коррупцией. Он перехватил давнюю риторику левых: борьба за исключение из рядов партии людей, извлекающих личную выгоду. Си словно говорит: партия верна тому духу, с которым создавалась в 1921 году.
С 2013 года правоохранительные органы и Центральная комиссия КПК по проверке дисциплины, по официальным данным, подвергли наказанию более 1,3 миллиона чиновников. Интересно, что первой крупной мишенью этой борьбы стал глава Чунцинского обкома и член Политбюро ЦК КПК Бо Силай — человек, который показательно строил образ истинного марксиста, верный идеалам Мао. Жесткие, зачастую неправовые порядки, обещания социальной справедливости и новой Культурной революции, обязанность петь в Чунцине революционные песни («петь по-красному»), наличие мощных покровителей делали его одним из главных претендентов на самые высокие посты.
Однако чунцинский левый проект бесславно закончился, когда ближайший соратник Бо в американском посольстве рассказал об убийстве женой крупного чиновника британского бизнесмена Ника Хейвуда, с которым они не сошлись по деловым вопросам. Дальнейшее разбирательство привело к тому, что у ярого «левого» политика были найдены вилла в Ницце, сын-мажор за границей и другие атрибуты, слабо коррелирующие с идеологией неомаоизма. В 2014 году под суд впервые за 40 лет попал и член постоянного комитета политбюро ЦК КПК сподвижник Бо Силая Чжоу Юнкан. Признав вину во взяточничестве, он отправился в тюрьму до конца жизни.
9 сентября 2016 года исполнилось 40 лет со дня смерти Мао Цзэдуна. Его почитатели традиционно отправились в паломничество по родным местам вождя в провинции Хунань и возложили цветы к памятным местам, транслируя происходящее в интернет. Западные средства массовой информации акцентировали внимание на том факте, что власти Китая практически полностью проигнорировали годовщину.
На деле это скорее объяснялось тем фактом, что власти призывают граждан праздновать дни рождения великих деятелей прошлого (как, например, 120 лет со дня рождения Мао в 2013 году), а не дни смерти. О каком-то переосмыслении прошлого это не говорит: Си Цзиньпин заявляет о невозможности вычеркивать первые 30 лет из истории КНР, почитая только вторые 30 лет, ровно как и наоборот.
В прошлом году неомаоисты попали в сводки мировых СМИ из-за выступлений на родине Мао Цзэдуна — городе Чанша, столице провинции Хунань. Они бунтовали из-за открытия большого христианского храма. Поклонников вождя особенно возмутил крест на стене здания, а наиболее радикальные заговорили о сносе храма. Тогда в упрек правительству ставилось продвижение иностранного влияния и предательство по отношению к учению Мао.
Обратная ситуация приключилась в январе этого года — маоисты протестовали против предполагаемого разрушения уже статуи Мао Цзэдуна. Как сообщила Global Times, 10 активистов вышли выразить свое негодование в уезде Лонин китайской провинции Хэнань, что привлекло внимание не одной сотни граждан. В интернете правительство уезда, где построено 63 храма, вновь обвинили в излишнем поощрении христианства.
Если еще в нулевые сторонники Мао стремились больше создавать традиционные политические группировки (например, Маоистская коммунистическая партия), то сегодня развитие неомаоизма идет онлайн, что само по себе несколько парадоксально. Оценить точно количество приверженцев Мао в современном Китае не представляется возможным, но косвенные факты говорят сами за себя.
Любители ультралевых взглядов ведут довольно популярные сайты, в названиях которых часто присутствуют слова «красный» и «союз», а публичные петиции сочувствующих набирают десятки тысяч. Это своего рода отдушина для пострадавших от глобализации китайцев, дающая им возможность поностальгировать по былому времени справедливости — во многом существующему лишь в воображении.
При этом потери от политики «большого скачка», Культурной революции и в результате «китайского голодомора» зачастую просто не берутся в расчет — и тут уместны параллели с религиозно-мифическим мышлением. Некоторые западные и китайские политологи (как, например, Ян Сюэтунь в интервью «Ленте.ру») считают, что неомаоизм — одна из самых серьезных угроз для нынешнего режима.
В реальной жизни основными местами сбора политического андерграунда остаются тематические книжные магазины. В Китае существует левое крыло интеллигентов — движение так называемых «новых левых» (新左派), которое появилось в 90-е годы в ответ на те же минусы глобализации.
Быстрый рост экономики в результате политики реформ и открытости Дэн Сяопина привел к огромному социальному расслоению внутри КНР. Проблемы самых бедных вызывали ежегодные трудовые протесты, оставался нерешенным вопрос в деревнях по поводу земли, больно било по пожилым людям отсутствие всеобщей пенсионной системы и доступного здравоохранения. В бурных дискуссиях «новые левые» с противостоящим лагерем сторонников капитализма пытались добавить проводившемуся экономическому курсу партии социальной направленности. При этом они стараются не ассоциироваться напрямую с эпохой Мао Цзэдуна.
«Конечно, это те, кто читает Че Гевару, Валлерстайна, у них собственная конструкция марксизма, которая отличается от официальной. Но вообще при Си Цзиньпине сейчас идет заморозка всей интеллектуальной дискуссионной жизни, и этим эпоха отличается от предыдущих. В 90-е и нулевые помимо мейнстрима весьма активно выступали левые и правые, сейчас же в поле зрения осталось совсем небольшое количество левых, правых же вообще не видно», — пояснил Ломанов.
Ситуация понемногу улучшается — например, идет разработка пенсионной реформы, которая позволит обеспечить содержание всем слоям населения, а в публичном поле все чаще звучат сладкие для левого уха лозунги о «тлетворном влиянии универсальных ценностей» и «борьбе с историческим нигилизмом». Тем не менее, «новые левые» все еще имеют массу вопросов к председателю по внешней политике.
Не секрет, что Си Цзиньпин открыто высказывается за глобализацию и против протекционизма американского президента Дональда Трампа. На экономическом форуме в Давосе в 2017 году сложилась парадоксальная ситуация — главным защитником капитализма выступил лидер самой большой страны с коммунистической партией у власти.
Китай в случае успешного переноса американских предприятий домой терпит большие убытки, что не может не волновать Си. То есть по факту нынешнее пятое поколение лидеров КПК ведет страну скорее по правому курсу, при этом левой риторикой отвлекая внимание тех, кто жаждет более справедливой политики.
Такого же мнения придерживается, например, один из лидеров умеренно левых Чжан Хунлян: «Власть действительно перестала давить на левых. Но это вовсе не означает поддержку их идей во всем». Такой маневр не нов, но он необходим сегодня Си Цзиньпину для успешного долговременного правления, консолидации общества, при сохранении позиций в экономике.
Всекитайское собрание народных представителей (ВСНП) утвердило важнейшие поправки в конституцию страны: теперь председатель КНР не обязан ограничиваться двумя сроками правления подряд. Все идет к тому, что Си Цзиньпин задержится на высших постах как минимум на третий срок — а значит новые правила игры ожидаются для общественных группировок, политических неформалов и интеллигентов разных идеологических течений. Не исключено, что любители «жесткой руки» еще дождутся своего часа — и, возможно, пожалеют об этом.