Через неделю, 9 февраля, в южнокорейском Пхенчхане стартует финальная часть скандального шоу под названием «XXIII зимние Олимпийские игры». Пока разрешенные олимпийские атлеты из России заклеивают запрещенную символику на своей экипировке, «Лента.ру» вспоминает, как ее корреспондент гордо нес факел в эстафете олимпийского огня.
Это было в обнадеживающем ноябре семнадцатого — за месяц до того, как исполком МОК запретил нашим спортсменам выступать под национальным флагом. Это было вне большой политики, вне снежных драм и вне допинговой суеты. На зависть тем, кто там не был: вот как все происходило.
Стало бездушно тихо. Как-то давяще спокойно. Шум, крики и рокот унеслись куда-то за пальмы. Люди исчезли. Ландшафт замер. Больше ни звука. Никого вокруг. Только обочина — край дороги и всего происходящего. Странное ощущение одиночества и непонятности. И что делать с факелом, из которого праздничными плевками все еще вырывается огонь?!
Раз — и внезапно подбегает человек в черном, специальным ключом перекрывает в факеле газ и резко исчезает. Огня больше нет. И снова ты один. В руке горячий факел. На нем твой порядковый номер. Только что ты был суперзвездой, с которым, широко раскрывая рты, фотографировались все подряд (правда, галдели они на корейском, и, возможно, кто-то выкрикивал ругательства). Только что тебя снимали шесть фотоаппаратов и три камеры, с которых на весь мир велась прямая трансляция. Только что ты получил две минуты признания и двести метров славы. Тебя называли по имени и хвалили. И вот ты стоишь, ждешь автобуса и теребишь в руках остывающий факел. И твой порядковый номер волонтер уже вычеркнул из списка.
А как все было до этого!
24 октября 2017 года в греческой Олимпии разожгли олимпийский огонь. Такова традиция. Его решили не тащить по суше через полмира, как это делалось раньше, а спокойно доставили самолетом в Южную Корею. По ней уже и побежали тысячи факелоносцов из разных стран и миров. Точнее — их ровно 7,5 тысячи (цифра символизирует 75-миллионное население Корейского полуострова). Суммарное расстояние, которое ко дню открытия пробегут эти люди с зажженным огнем над головой, — 2018 километров. На весь путь у них сто дней.
Началась эстафета в Сеуле 1 ноября и продолжилась на фешенебельном острове Чеджу. Там корреспондента «Ленты.ру» настигла вся ответственность.
Письмо от компании Samsung c темой «Вы выбраны факелоносцем» смотрелось в списке прочих рабочих и не очень посланий особенно торжественно. Оно было неожиданным, потому что надо приложить немало усилий, чтобы найти человека более далекого от спорта, чем я. Для меня «жим» — это не упражнение с весом, а состояние страха. Он и не дал долго думать, и партнеры из Samsung получили ответ «Я в деле!». Вот так, с восклицательным знаком. Как будто их предложение было долгожданным и обрадовало меня настолько, что я готов все бросить и бежать с огнем из Олимпии до Пхенчхана (параллельно разминая артикуляцию, произнося вслух название корейского города). Несмотря на всю неожиданность, конечно, оно обрадовало. Когда еще побываешь в Южной Корее! А уж по такому поводу — скорее всего, уже и никогда.
Дело оказалось не таким уже простым, но очень трогательным. На авантюру подписались еще пять человек: другой журналист, писатели, программист, меценат. Настолько интеллигентная компания, что мат в ней звучал исключительно во время цитирования поэтов Серебряного века. Шесть человек от России. Больше никого. Вот это честь.
3 ноября в аэропорту Сеула нас встречали с флагами, плакатами и криками. Как рок-звезд, космонавтов или семейство Кардашьян — точно не ниже рангом. Все корейские волонтеры говорили на русском и с ходу начали объяснять, что делать, чтобы не потерпеть фиаско в таком важном процессе, как пробежка с факелом. И еще не забывали повторять, что мы одни из первопроходцев — до нас в эстафете участвовали только местные звезды и украинские артисты во главе с Верой Брежневой. Она, кстати, так очаровала строгих и дотошных организаторов, что ей разрешили пробежать дистанцию без шапки. Чтобы не прятать красоту и ухоженность. Больше никому так сделать не разрешили, и каждый бежал в полной боевой выкладке.
Чтобы добраться до Чеджу, нужно было переехать в другой аэропорт. За час дороги много обсудили с гидом по имени Чан. Международную политику: Северную Корею здесь воспринимают скорее как младшего отсталого брата, нежели как опасного врага с ядерными боеголовками за пазухой, но ездить туда южнокорейцам все-таки запрещено. Миграционный вопрос: индонезийцы и малайзийцы отнимают хлеб у местных, которыми и так не хватает места в корпорациях вроде Samsung или Kia (средняя зарплата обычного специалиста — 3-4 тысячи долларов США). Гастрономические особенности: корейцы все-таки едят собак, но ими не то чтобы злоупотребляют — скорее балуются. Не обошли и перипетии во власти: прежнему президенту объявлен импичмент, и, кстати, на должность главы государства нельзя переизбираться на другой строк.
«Мы, корейцы, очень любим Россию. За вас выступает наш Виктор Ан. Будем болеть за него, — с воодушевлением говорил Чан, еще не догадываясь, что Ан сам окажется на этой Олимпиаде болельщиком. Но мы едем дальше. Потом летим. И вот мы на брифинге.
Быть факелоносцем — это не спичкой чиркнуть. Процесс подготовки строгий и выверенный, как расписание пригородных электричек. Даже в шутку нельзя изображать факелом бейсбольную биту или, скажем, базуку. А держать его можно только вертикально. Никакого баловства.
Руководство для факелоносца занимает десять страниц, и пункты в нем один важнее другого. «Униформа факелоносца символизирует единство и равенство. Выданную униформу запрещается изменять, перешивать или переделывать каким-либо другим образом. Нельзя носить ее с другими брендированными предметами одежды» — то есть выделиться никак не получится. Украшения, солнцезащитные очки и смартфоны запретили сразу. Соцсети, увы, остались без трансляций и сторис от первого бегущего лица. Животных тоже на дистанцию было не протащить. Даже хомячка.
«Без предварительного письменного разрешения не допускается брать с собой любые средства и устройства передвижения, такие как самокат, скейтборд, велосипед» — видимо, поэтому среди факелоносцев не было ни одного хипстера.
«С вами будут все фотографироваться, у вас будут брать интервью. Это нормально. Ведите себя естественно, улыбайтесь», — наставляла девушка-организатор, которая почему-то была уверена, что селфи с незнакомыми людьми и интервью для каждого из нас вполне естественные процедуры. Хотя, конечно, почувствовать себя Верой Брежневой хотя бы в глазах корейских волонтеров интересней, чем пытаться понять, почему Samsung выбрал именно тебя.
Брифинг, который длился не меньше часа, просто теорией никак ограничиться не мог. После того как нам раздали факелы, чтобы мы «почувствовали весь груз ответственности», мы разбились на пары и начали репетировать поцелуй. Нужно было соединить факелы, имитируя передачу огня. В бездушных официальных бумагах это называется «контактом», но негласно все говорили про «поцелуй факелов».
Не самое легкое упражнение, между прочим. Как стоять, в какой руке держать, какая рука свободна, куда смотреть, чем обнимать передающего (и нужно ли вообще распускать руки), улыбаться или быть серьезным, в какую сторону отбегать… С первого раза ни у кого гладко не получилось. А ведь должно: на Youtube-канале Олимпиады все покажут в прямом эфире, не будет возможности переснять дубль. Подумалось, что, пожалуй, даже хорошо, что в Москве во время эстафеты будет глубокая ночь — позор увидит только восточная часть света.
Вдоволь нацеловавшихся и отрепетировавших все движения, нас повели на ужин, где говорили красивые тосты о том, что спорт вне политики, спорт объединяет, спорт, в общем, ты — мир! Было искренне и трогательно. Совсем не так, как на заседаниях исполкома МОК. Но тогда мы еще не знали, что навостренные на Олимпиаду лыжи поедут не у всех. Спорт действительно объединяет.
«Не торопитесь и наслаждайтесь моментом», — призывал один из пунктов руководства. В четыре утра, когда мы отъезжали на пункт сбора, вспомнилась только эта фраза. А все, что нам говорили на брифинге, как-то не лезло в голову. Вспомнилось тогда, когда уже все прошло.
Мы переоделись, попробовали еще раз соскочить с темы шапки (получили отказ, причем уже строгий) и прослушали долгую-долгую речь на корейском от одного из организаторов, которую на русский нам перевели как «Добрый день, дорогие друзья из России. Всем удачи». Подумалось, что либо корейская фонетика слишком расточительна, либо переводчик от нас что-то утаил. Причем что-то важное, без чего все может пойти не так. Эти размышления вытеснили даже пункт «Наслаждайтесь моментом», и незаметно для себя я оказался на своей точке.
Задача была проста, как помпон на шапке. Нужно дождаться факелоносца (какой стороной к нему стоять?) поджечь свой факел от его факела (вправо же вроде держать?), сфотографироваться, выкрикнув Oh! Power! (так приказал фотограф), пробежать двести метров, встретиться с другим факелоносцем, передать огонь ему, погасить свой факел и прыгнуть в автобус.
Пока я стоял и ждал контакта, ко мне в очередь выстроились местные жители. Все хотели фото со мной. После двадцатого селфи я уже вел себя более развязно и сам выбирал, кто будет за кем. Все что-то говорили, а я им зачем-то отвечал, причем на русском — чтобы наше общение было максимально абсурдным. Хотя упасть градусу несуразности и без того не давал фотограф, как заведенный орущий: Say! Say! Oh! Power! Say it!
Все началось оглушающе резко. Меня окружили полицейские на мотоциклах, звук которых просто разрывал пространство. Тут же подбежали какие-то люди, все что-то кричали. Началась такая невероятная суета — как будто я оказался в центре футбольного матча с участием российской сборной, только двигались все в двести раз быстрее. Болельщиков, которых я уже начал считать личными фанатами, оттеснили. Меня взяли в кольцо, наставили камеры и прокричали: «Давай!»
Волнующе, необычно, немного страшно и почти моментально. Пока я бежал эти двести метров в окружении десятков волонтеров, полицейских, каких-то машин и просто людей в красивых одинаковых костюмах, думалось только об одном: не задралась ли у меня штанина.
Я бежал примерно две минуты. Не успел подумать о чем-то еще. Даже как следует возгордиться своей страной не очень получалось. Это удалось только Вере Брежневой, которая за день до нашей эстафеты рассказывала, как на дистанции она чувствовала ответственность за весь украинский народ и его поддержку в едином порыве.
Я передал огонь. Стало бездушно тихо. Как-то давяще спокойно. Шум, крики и рокот унеслись куда-то за пальмы. Люди исчезли. Ландшафт замер. Больше ни звука. Никого вокруг. Странное ощущение одиночества и непонятности. Неведомые чувства для Веры Брежневой.
Вот и автобус.
Когда заходил в него, проверил: штанина не задралась.