Федеральная служба исполнения наказаний (ФСИН) — ведомство, закрытое как в прямом, так и в переносном смысле. Жизнь заключенных в ее учреждениях протекает вдали от посторонних глаз за высокими заборами и стальными засовами. Но тюремные нравы и порядки тоже меняются. И порой не в лучшую сторону. «Лента.ру» пообщалась с бывшим осужденным, чтобы узнать о последних «трендах» жизни в тюрьме.
«Люди вскрывали себе животы лезвием»
У сотрудника «Фонда в защиту прав заключенных» Петра Курьянова пять судимостей. В общей сложности он отсидел около пяти лет (последний раз — в 2011 году), каждый раз сроки были небольшие, за преступления вроде подделки денег или хранение наркотиков, которые, по словам Курьянова, ему подкинули. Наказания он отбывал в колониях Саратовской области, откуда сам родом. Сегодня Петр помогает заключенным защищать их права — и хорошо знает, как менялись в последние годы нравы в местах лишения свободы. Первый срок он получил после армии.
«Действительно, я там был виноват. 90-е годы, с деньгами трудно. Мы с братом пририсовывали нули на банкнотах. Потом в магазин: дайте бутылочку шампанского и коробку конфет. Продавщица, не глядя, брала купюру и выдавала сдачу настоящими деньгами. Раз прокатило, два, три, потом понеслось. Тогда отсидел около года. Поднахватался, поднабрался», — вспоминает собеседник «Ленты.ру»
По его словам, в то время в Саратовской области директор Главного управления исполнения наказаний (ГУИН) МВД РоссииЮрий Калинин запустил экспериментальную программу: в исправительных колониях были созданы секции дисциплины и правопорядка среди осужденных. Из числа активистов набирались помощники сотрудников администрации, которые следили за заключенными.
«Вот тогда в Саратовской области началась реальная мясорубка. Представьте барак на 100 человек, среди них вот эти активисты. А это же торпеды без ума, скажи "фас!", и он попер. Приходит этап, и "торпеды" начинают избивать новичков, угрожают изнасилованиями. Люди не выдерживают, были случаи, вскрывали себе животы лезвием, вываливали кишки наружу, чтоб прекратились избиения. И пишут сами на себя. Так выбивались явки с повинной за преступления, которые чувак не совершал, просто вешают висяки, кражи там разные, по 5-10 явок. Вот это делали активисты, эти красные козлы. И сразу рост раскрываемости преступлений. Это здорово, это показатели, это успехи!» — говорит Петр.
Активистов прозвали «красными козлами» за красные нарукавные повязки. Вели они себя как абсолютные хозяева жизни: валялись в койке, когда вздумается, спали днем, у них даже был свой кабинет. Администрация закрывала на происходящее глаза: тюремщики понимали, что их помощникам нужны привилегии, им мало мечты об условно-досрочном освобождении (УДО), как другим заключенным. Привилегии активистов заключались еще и в том, что узники обязательно делились с ними чем-нибудь из передач: банкой кофе, блоком сигарет... Иначе заключенные могли нарваться на докладные по надуманным нарушениям.
Несколько лет назад от системы активистов официально отказались — но на практике и по сей день у тюремной администрации находятся подобные помощники среди заключенных со всеми вытекающими последствиями. Правда, красных повязок уже не носят.
Переломный момент
По словам собеседника «Ленты.ру», тюремная система в России за много лет отшлифовала сама себя, установив определенный порядок на все случаи жизни.
«Вот блатной или человек из криминальных кругов приезжает в лагерь. Вместе с ним еще человек десять — обычные мужики. С каждым приходит запечатанный пакет. Оперативник вскрывает эти пакеты и изучает: там внутренние указания. Он узнает, что Вася — пальцы гнет, блатной, был смотрящий. Ага, его в сторонку. Следующий: Егорка — обычный мужик, в СИЗО сидел ровно, его — в общую массу. И вот Васю ведут в оперативный кабинет. Там двойные двери, между ними включается громкая музыка, чтобы не было слышно криков. И там Васю бьют ни за что, просто превентивная мера. Тупо делают всего синего. Потом спрашивают: будешь поддерживать воровские традиции или отказываешься? И я видел: приезжают такие, пальцы веером, через 10 минут оперкабинета, они оттуда выскакивают, готовые даже активистами стать. Им опера надевают красную повязку, фотографируют. Вот так ломают. Опер потом ему предлагает: мы будем на что-то глаза закрывать, ну и ты нам докладывай что да как. Еще обычно ломают прибывших из Москвы. Там СИЗО тепличные, сидят как у Христа за пазухой. Их привозят в регионы, и в оперкабинетах прессуют, они попадают в пекло», — рассказывает Петр.
Отдельная категория в местах лишения свободы — «обиженные» (еще их называют «опущенные» или «неприкасаемые»). Это осужденные за преступления вроде изнасилований или педофилии. Не есть из одной тарелки и не курить одну сигарету на двоих — это лишь немногие негласные тюремные правила, касающиеся их.
«В Саратове одно время кормили только капустой с водой. Есть хотелось ужасно, еда снилась! То ли из оперативных соображений, то ли по другим причинам администрация выдавала "обиженным" — они сидели за отдельными столами — кашу или отруби. Некоторые просто не выдерживали и уходили к ним за стол, тоже превращаясь в "обиженных"», — вспоминает гость «Ленты.ру».
Сегодня в местах лишения свободы понимают, что это люди притесненные, им плохо и к ним стоит проявлять милосердие. С «обиженными» порой делятся лишним — тем же чаем: мол, «попей чайку, вспомни маму». Иногда их также могут привлечь к делам вроде стирки носков — но не в приказном порядке, а за награду вроде чая или сигарет. И все же просто общаться с «обиженными» или брать от них что-то нельзя — среди заключенных это считается моветоном.
Курьянов отмечает, что с романтическими отношениями между осужденными никогда не встречался, даже не слышал о таком.
«Вот у женщин там полно, а у мужиков такого нет», — говорит собеседник «Ленты.ру».
Тюремные инновации
По словам Петра Курьянова, пытки и избиения в колониях до сих пор распространены, но тюремщики придумали, как это прикрывать.
«Изобрели ноу-хау — привлечение к уголовной ответственности за ложный донос. Избили человека, он написал заявление. Проводится проверка. Фсиновца спрашивают: ты бил Иванова? Нет, конечно. У его подчиненных спрашивают: вы видели, чтобы ваш начальник бил Иванова? Нет, конечно. Спрашивают у осужденных: вы видели избитого Иванова? Те отвечают: нет, не видели, но слышали, как в курилке Иванов говорил, что собирается оклеветать сотрудника ФСИН. Да и вообще, у нас в колонии уже давно не бьют никого, но слышали о намерениях Иванова оговорить начальника колонии. И пишут избитому Иванову: твои слова не подтвердились, ты оклеветал сотрудника, статья 306 УК РФ ("Заведомо ложный донос"), прибавляем тебе к сроку полтора года», — объясняет наш гость.
В некоторых местах лишения свободы даже вывешивают портреты таких «доносчиков» на видном месте, чтобы другим неповадно было.
Курьянов отмечает, что такая же подмена понятий произошла и с общественным контролем за тюремной системой: многие общественные наблюдательные комиссии (ОНК) по большей части состоят из бывших сотрудников правоохранительных органов и ФСИН.
«Вот в Саратове председатель ОНК — полковник ФСБ, его заместитель — бывший начальник саратовского УФСИН. Они на пенсии, но им дают задание сверху — идти в ОНК. Приходит в ОНК мама, чей сын сидит 10 лет, и рассказывает, что его там избивают. И к ней выходит бывший начальник УФСИН, к которому она несколько лет назад уже приходила, и он ее послал. И сейчас они идут с проверками по лагерю и не находят нарушений. Закрытость системы сохранена — да и проверка вроде как была. В Брянске недавно 100 с лишним человек спецназ "рубанул" (избил — прим. «Ленты.ру»). Три недели адвокаты не могли попасть внутрь, пока у осужденных синяки не зажили. ОНК там была уже на следующий день и отрапортовала быстрее Следственного комитета, что все хорошо. Прокуратура дает официальное сообщение со ссылкой уже на ОНК, что все хорошо! Это страшная система, это другой мир, другая планета, и проникновение туда общественников, которые готовы разоблачать, блокируются вот этими силовиками на пенсии», — говорит собеседник «Ленты.ру».
Курьянов отмечает: у ФСИН есть несколько образцово-показательных колоний, куда отправляют известных заключенных, за которыми пристально следит пресса и общественность. К примеру, уровня Сергея Удальцова, отсидевшего почти пять лет за организацию массовых беспорядков на Болотной площади в 2012 году. По словам Курьянова, нет беспредела и в тех местах лишения свободы, где находятся крупные производства: местной администрации важна рабочая сила, чтобы были показатели. А если осужденных бить, то это непременно скажется на их продуктивности.
1 / 22
Экспонаты музея Владимирского централа
Фото: Любовь Ширижик
Руководитель музея, ветеран уголовно-исполнительной системы (УИС) Игорь Закурдаев считает, что нынешние криминальные авторитеты измельчали — и криминальная романтика постепенно уходит в прошлое. «Контингент и менталитет очень сильно изменились. Сейчас очень распространена 228 статья УК РФ о незаконном обороте наркотиков, никто работать нормально не может, даже хозяйственный отряд не подберешь. Умельцев нет, образования нет, даже писать не умеют, больные приходят. Менталитет изменился тоже, люди стали идти на контакт, раньше такого не было. Те, кто раньше начинал контактировать с администрацией, у них начинались проблемы с заключенными. Сейчас все изменилось, все общаются и выходят раньше. Жизнь по понятиям уходит в прошлое, а что-то переходит в непонятные формы», — делится своим мнением ветеран УИС.
2 / 22
Музей Владимирского централа
Фото: Любовь Ширижик
Игорь Закурдаев вспоминает, что раньше в книгах делали тайники, а потом передавали их сидельцам. Но теперь такого нет, хотя литературу заключенные до сих пор получают от родственников. «Чтиво современное запрещено, такие книжки в мягком переплете, там наркотики, убийства, расследования. Разрешено: нравственное, эстетическое, любовные романы, классика. Очень много учебной литературы», — отмечает он.
3 / 22
Шахматы в музее Владимирского централа
Фото: Любовь Ширижик
Владимирский централ — самая большая тюрьма из восьми существующих в России. Сейчас в ней на особом режиме находятся 235 опасных преступников. На территории полный запрет на мобильные телефоны, даже начальник тюрьмы сдает свой гаджет. Однако, самые талантливые из узников не сидят без дела в отсутствие гаджетов: к примеру, изготавливают шахматы.
Полную галерею можно посмотреть в отдельном репортаже
Из пяти корпусов старой тюрьмы, которой в этом году исполняется 234 года, два здания недавно отремонтировали. Камеры теперь похожи на номера дешевого хостела: двухуровневые кровати, холодильник, телевизор и туалет в отдельной комнате. На полу у входной двери — тапочки для камеры и резиновые, для душа. В общем коридоре у каждой двери в камеру установлен металлический рукав. Это ключеулавливатель. В случае нападения охранник бросает в рукав ключи и заключенные лишаются возможности выбраться на волю.
5 / 22
Центр дистанционного надзора за осужденными во Владимирском Централе
Фото: Любовь Ширижик
Каждая камера только что открывшегося нового корпуса в тюрьме Владимирский централ оснащена видеонаблюдением, датчиками несанкционированного открытия дверей, окошек для приема пищи, предусмотрена система внешнего перекрытия окон в чрезвычайных ситуациях. Раньше часовой смотрел в окошки дверей камер, следил, как заключенные соблюдают режим. За операторами в центре дистанционного управления также ведется наблюдение.
6 / 22
Женская колония в поселке Головино (Владимирская область)
Фото: Любовь Ширижик
«В женской зоне не живут по понятиям, здесь нет тюремной романтики. Сейчас, как мне кажется, и в мужских это изживается», — делится с «Лентой.ру» своим мнением сотрудница колонии. «Кто хочет выйти по УДО, соблюдают порядок и режим, а кто-то бунтует. Скверный характер и здесь проявляется. За нарушения режима отправляют в ШИЗО, примерно четыре женщины в месяц туда попадают. Ссорятся по разным причинам: личные вещи или косметику не поделили. Кто-то на воле крал, вот и здесь возьмут без спроса крем у другой, вот конфликт. Мы с ними разговариваем, объясняем», — говорит она.
7 / 22
Осужденная Наталья с детьми
Фото: Любовь Ширижик
Наталья девять лет сидит в колонии за убийство, впереди у нее еще семь лет. Она сейчас живет вместе с младшим сыном в корпусе совместного проживания матерей и детей. «Вышла на работу после того, как сыну исполнилось полтора года. Отвожу его в садик, потом иду в цех. Надеюсь выйти по УДО до того, как сыну исполнится три года. На свидания приезжают родители, старший брат, старший сын, муж регулярно», — рассказывает она. Вместе с ней в корпусе еще восемь мамочек с детьми. А всего в колонии сейчас 856 заключенных.
8 / 22
Корпус с облегченными условиями пребывания
Фото: Любовь Ширижик
Татьяну, осужденную за наркотики, перевели на облегченные условия пребывания. «Я проявила себя на промзоне как хорошая швея и в жилзоне, участвуя во всех мероприятиях, и выбрали меня. Здесь я дневальная: слежу за порядком в отряде, формой одежды осужденных, предупреждаю их о мероприятиях. В январе буду подавать на УДО», — рассказала женщина.
9 / 22
Кухня корпуса с облегченными условиями пребывания
Фото: Любовь Ширижик
Головинская женская колония — старейшая во Владимирской области. Здесь провела один месяц бывшая чиновница Минобороны Евгения Васильева, осужденная за масштабные хищения государственной собственности. Она должна была провести в колонии 2,5 года, но суд освободил ее по УДО.
10 / 22
Предметы тюремной кухни
Фото: Любовь Ширижик
«Васильева не одна такая была у нас, из высшего общества. Приходят по 159 статье УК РФ («Мошенничество»), все образованные, по два-три образования имеют, несколько языков знают. Но в карантине мы сбиваем с них спесь, объясняем, что теперь они на зоне, здесь нужно соблюдать порядок, если хотят побыстрее выйти. Ведите себя хорошо и быстро выйдете», — рассказала «Ленте.ру» сотрудница колонии. По ее словам, у них, в основном, сидят по 228 и 158 статьям УК РФ («Незаконный оборот наркотиков» и «Кража»). «За наркотики обычно цыганки, без образования», — уточняет она.
11 / 22
Территория Головинской женской колонии
Фото: Любовь Ширижик
К 80-летнему юбилею колонии осужденные женщины из кружка растениеводства разбили на территории цветочные клумбы, обновили фонтан в виде слона с бьющей из хобота водой, которая стекает по уложенным ступеньками камням. Фигура животного сделана из металлического каркаса, полностью покрытого свежей травой. Заключенных обучают основам ландшафтного дизайна.
12 / 22
Комната психологической разгрузки
Фото: Любовь Ширижик
Осужденные во время отбытия наказания могут получить среднее образование. Каждый год в колонии готовят 200 специалистов: швей, облицовщиков, машинистов котельных установок, слесарей-ремонтников швейного оборудования, мастеров строительно-отделочных работ, парикмахеров и овощеводов.
13 / 22
Осужденная выступает на концерте
Фото: Любовь Ширижик
К 80-летию колонии местный самодеятельный театр подготовил концерт. Татьяна сидит здесь два года за наркотики. На воле руководила художественным театром. Год назад женщина предложила администрации колонии создать самодеятельный театр. Пришла и говорит: «Творчество требует выхода», ей разрешили. «Время быстрее полетело, веселее стало. Мне еще два года (сидеть)», — говорит Татьяна «Ленте.ру».
14 / 22
Мужская колония строгого режима №3 для ранее осужденных (Владимирская область)
Фото: Любовь Ширижик
В ИК №3 жизнь бьет ключом: здесь есть своя команда КВН «Тихие троечники», устраивают «Битву хоров», музыкальный коллектив «Форс-Мажор» дает концерты. В колонии несколько производств: деревообрабатывающий и швейный цеха, металлообработка, переработка зерна и овощей. Также заключенные производят погоны, нарукавные знаки и знаки различия для военных, МВД и других структур. Сейчас в колонии отбывает сроки от 6 до 25 лет одна тысяча осужденных.
15 / 22
Камера ИК №3
Фото: Любовь Ширижик
«Нетрадиционные отношения между осужденными — это злостное нарушение режима содержания, даже если предположить, что они у кого-то здесь есть, никто не скажет об этом. Оперативной информации об этом нет. Никто никогда не афиширует такое. За донос о таком поощрения не дают. Даже слухи о таком не распространяются, я работаю здесь уже 20 лет. Это все очень интимно, даже если у кого-то что-то есть, это не выходит на поверхность. Если выявится такой факт, то он грозит переводом в более строгие условия пребывания», — рассказывает «Ленте.ру» начальник колонии.
16 / 22
Осужденные ИК №3
Фото: Любовь Ширижик
«У нас есть газета "Казенный дом", там есть объявления о знакомствах. Вот осужденные начинают переписываться, но, в основном, переписка потом прекращается, редко когда при помощи нее осужденные женятся. У них свое отношение к институту брака. Больше меркантильное, безответственное: могут начать встречаться еще с кем то, разорвать отношения, необязательные. Многие пытаются завести отношения, но процент тех, кто создал семью, очень маленький», — рассказывает «Ленте.ру» начальник колонии.
17 / 22
Кухня в ИК №3
Фото: Любовь Ширижик
Андрей из Москвы уже в третий раз сидит за разбой. Первая ходка у него была в 18 лет за кражу. По его словам, десять лет назад питание было хуже. «Здесь кушаешь и наслаждаешься. Все колонии разные. Раньше сидел в колонии общего режима, а теперь на строгом режиме, здесь рецидивисты — люди повзрослее, пограмотнее, серьезнее к жизни относятся, нет такого, как на общем режиме — малолетки», — делится своими впечатлениями осужденный.
18 / 22
Библиотека ИК №3
Фото: Любовь Ширижик
54-летний осужденный Александр Калашников, работающий библиотекарем, 28 лет провел в колониях. Сейчас у него третья ходка за кражи. Он рассказал о предпочтениях своих читателей. «Достоевским очень интересуются и газетами», — отмечает он.
19 / 22
Ансамбль «Форс-Мажор» в ИК №3
Фото: Любовь Ширижик
Солист ансамбля 40-летний Андрей Ковряков в 2003 году был лауреатом всероссийского конкурса «Калина красная». Награду он получал из рук дочери актера Василия Шукшина — Марии. После конкурса Ковряков собирался всерьез заняться музыкой, но опять попал за решетку. Сейчас музыкант отбывает уже девятый срок за кражи. В общей сложности Андрей провел за решеткой 20 лет.
20 / 22
Цех переработки зерна в ИК №3
Фото: Любовь Ширижик
Мукомольное производство мужской колонии строгого режима №3 снабжает продукцией все 15 учреждений ФСИН Владимирской области. Также при колонии есть собственная пекарня.
21 / 22
Лучший работник месяца на мукомольном производстве ИК №3
Фото: Любовь Ширижик
На мукомольном производстве в Мужской колонии строгого режима №3 каждый месяц отбирают лучших работников, главная награда для которых — собственная фотография на доске почета. Больше поощрений — ближе свобода.
22 / 22
КПП ИК №3
Фото: Любовь Ширижик
Несколько лет родственники заключенных колонии заявляли о пытках и избиениях своих близких сотрудниками ФСИН. Замначальника регионального управления ведомства Алексей Чудин (на фото), на протяжении последних пяти лет возглавлявший эту колонию утверждает, что по каждому обращению были проведены тщательные проверки СКР, прокуратуры и самим тюремным ведомством. По его словам, ни одна жалоба в итоге не подтвердилась.
«Эта система не исправляет, она озлобляет. Заставляет перешагивать через что-то человечное в себе, скатываться до уровня доносов, паразитирования, приспособленчества. Много грязи. Силой заставляют окунуться в эту грязь. Очень голодно, курить хочется, не хочется в мороз стоять на проверке два часа, но все это можно преодолеть в себе, если ты мужик. Это проверка твоего мужского характера, можешь ли остаться человеком, личностью», — объясняет Петр.
Он убежден, что надо отменять барачную систему в исправительных колониях, способствующую произволу администрации.