Сладкий капитал Как в Российской империи сколачивали миллионы из сахара

Фамилия Бродский у кого-то ассоциируется со стихами, у кого-то — с советской официозной живописью, а у жителей Российской империи конца XIX — начала XX веков она была символом благополучия и щедрости. Словом, сладкой жизни. Богатство пришло в эту семью благодаря производству и продаже сахара. «Лента.ру» продолжает цикл публикаций о судьбе и жизни бизнесменов Российской империи.

Не жизнь, а сахар

«Шутишь с Бродским? Тот как выедет в своей карете — Крещатик дрожит! Все шапки снимают, в том числе и я. Вот ловко было бы, если бы я вдруг выскочил в Бродские!» Так мечтал в переписке со своей женой герой рассказов Шолом-Алейхема — недотепа Менахем-Мендл. Бедняга взялся торговать ценными бумагами на бирже, пока в конце концов не потерял все, включая первоначальные сбережения.

Знаменитых богачей Бродских в России было трое: основатель финансово-промышленной империи Израиль Меирович и его двое сыновей, Лазарь и Лев. Все они были знамениты и очень богаты. Но исходя из того, что писатель Соломон Рабинович, творивший под псевдонимом Шолом-Алейхем, издал свои рассказы о незадачливом авантюристе в 1900-1904 годах, можно предположить, что речь в них шла о младшем сыне — Льве. Отец и старший брат его к тому времени уже умерли.

Но Лев Бродский, при всем его богатстве, олицетворял собою скорее закат знаменитой семьи. Он любил театры, женщин, был заядлым картежником. В 1908 году в одном из своих особняков Бродский устроил казино «Конкордия», во время поездок в Европу проигрывал колоссальные деньги. Он много тратил на благотворительность, но не скупился и на женщин, и на игру.

В то же время на его деньги в Киеве была построена купеческая синагога (на Малой Васильковской, теперь там располагается кинотеатр «Кинопанорама»). При его участии были основаны Художественно-промышленный музей, Народная аудитория, Троицкий народный дом, Первое киевское коммерческое училище. Иногда Лев позволял себе странные чудачества: однажды отказался предоставить в бесплатное общественное пользование лестницу, ведущую мимо его театра, а пожелал получать арендную плату 10 рублей в год. Для богатого мецената — сумма смехотворная.

Но маленький местечковый спекулянт Менахем-Мендл хотел предложить самому Бродскому какую-то придуманную им финансовую авантюру. «Кому можно предложить такое огромное дело? Ясно, Бродскому, — пишет он жене. — Но вот в чем беда: как достучаться в контору Бродского? Прежде всего, у дверей стоит швейцар с пуговицами и окидывает взглядом одежду. Если сюртук на тебе поношенный, швейцар гонит в шею. А если даже чудом проскочишь мимо швейцара, то простоишь часов шесть на лестнице в ожидании, авось Господь смилуется, авось удастся увидеть Бродского. Но когда наконец и сподобишься увидеть его, он пролетает стрелой, не успеешь оглянуться, как он уже в карете сидит — и поминай как звали!»

Пробиться к самому Бродскому вымышленному неудачнику так и не удалось. Зато из рассказов видно, как богато жили Бродские. После революции, в 1918 году, Лев Израилевич эмигрировал. Умер он в Париже в 1923 году.

Тот самый Бродский

«В Егупце евреям жить нельзя, разве что первогильдейцам», — пишет Менахем-Мендл жене. Егупцом в произведениях Шолом-Алейхема именуется город Киев. Потому его герой после дня, проведенного на бирже, на ночь отправляется в Бойберик, то есть в поселок Боярку под Киевом.

Бродские не просто имели право на жительство в городе (они были купцами первой гильдии), но стали основными спонсорами многих общественных объектов в Киеве. Без пожертвований этой семьи нынешняя столица Украины (а в те времена — главный город Киевской губернии) имела бы совсем другой вид.

Развитие промышленности во второй половине XIX века требовало квалифицированных кадров. Заводы и фабрики оснащались все более сложной техникой, на которой надо было уметь работать и правильно ее обслуживать. Поэтому перед каждыми выборами в Киевскую думу вставал вопрос об учреждения высшего технического учебного заведения. Отцы города клятвенно заверяли, что приложат все усилия, но их стараний без финансирования оказывалось недостаточно.

Как ни странно, строительству института помог разразившийся в 90-х годах XIX века сахарный кризис. Первые сахарные заводы появились в империи еще в начале столетия. После отмены крепостного права в 1861 году промышленность начала бурно расти, соответственно увеличивались посевы сахарной свеклы в Малороссии — за 40 лет они увеличились впятеро, а урожайность выросла более чем в восемь раз. Среднегодовая выработка одного рабочего увеличилась с 33,5 пуда в 1862-1863 годах до 177,1 пуда в 1880-1881 годах.

На тот момент в России работало 117 свеклосахарных заводов, из них около половины принадлежало дворянам (Бобринским, Браницким, Потоцким и другим), а остальными владели предприниматели из низов — такие как Терещенко, Харитоненко, Бродские.

Чтобы упорядочить отношения между всеми сахарозаводчиками, в 1887 году был создан Сахарный синдикат. Сначала благодаря его деятельности и протекционистским мерам российские производители установили полный контроль над внутренним рынком. Но вскоре он затоварился, что угрожало резким падением цен. Синдикат уже не справлялся со своей функцией, над некоторыми компаниями нависла угроза банкротства. Предприниматели признали необходимость государственного регулирования отрасли и установления норм производства.

Как раз в то время, в октябре 1896 года, Киев посетил министр финансов Российской империи Сергей Юльевич Витте. До перевода в Петербург в 1879 году он работал в службе эксплуатации Одесской железной дороги, где и познакомился с Израилем Бродским. Израиль Меирович сначала был одесским купцом, а в 1865 году подал прошение о переводе его в купцы киевские. В 1873 году он открыл крупнейший свеклосахарный трест в стране — Александровское товарищество сахарных заводов. Сначала в него входило семь заводов, а потом их стало 13 (10 сахарных и 3 рафинадных). На них работали более 10 тысяч человек. Заводы этого товарищества (или холдинга, как сказали бы сегодня) производили от 15 до 25 процентов всего российского рафинада.

Когда состоялся визит министра в Киев, Израиль Бродский уже умер (в сентябре 1888 года), а делами сахарной корпорации управлял его старший сын Лазарь. Вот он совместно с другими сахарозаводчиками и подал Витте петицию, в которой была изложена позиция предпринимателей по вопросу регулирования отрасли. А до того городской голова Степан Михайлович Сольский жаловался министру финансов на отсутствие средств на строительство технического института. Тогда глава Минфина и заводчики заключили сделку: государство принимает их предложение, а они дают деньги на научное заведение. Так был основан знаменитый киевский Политех.

План его создания обсуждался с участием профессоров, инженеров, представителей технического и сельскохозяйственного обществ как раз на квартире Лазаря Бродского. Он же пожертвовал на строительство самую большую сумму .

Вообще, производители сахара были любимчиками у русского правительства. В конце XIX века в условиях кризиса Госбанк финансировал их через авансовые векселя. Эти бумаги предприниматели выдавали производителям сахарного песка при закупке его в кредит. Такие векселя не имели никакого обеспечения, но владельцам они приносили немалый доход. Размеры таких кредитов выросли с 651 тысячи рублей в 1894 году до 31 миллиона рублей в 1906 году.

Вкусное наследство

«Удача — это oт Бога. А деньги? Деньги — у Бродских», — рассуждает в письмах жене Менахем-Мендл. У Лазаря Израилевича дела шли хорошо. Помимо сахарных заводов предпринимателю также принадлежали соляные промыслы в районе Одессы, угольные шахты в Екатеринославской губернии, он был пайщиком Хамовнического пивоваренного завода в Москве, а также владел более чем 35 тысячами десятин земли (почти 40 тысяч гектаров). Кроме того, Лазарь входил в совет Санкт-Петербургского международного коммерческого банка, был учредителем и председателем правления Второго пароходного общества по Днепру и его притокам, директором Киевского общества водоснабжения, директором-распорядителем Общества мукомольной паровой мельницы, членом совета Общества взаимного кредита и прочее и прочее.

Сыновей, правда, у него не было, а только четыре дочери. Одна из них, Валентина, уже в эмиграции вышла замуж за художника Марка Шагала.

Умер выдающийся промышленник 19 сентября 1904 года в Базеле от сахарного диабета. Церемония похорон прошла в Киеве, в построенной им синагоге. Весь фасад здания был задрапирован траурными лентами, а над входом разместили надпись: «Впереди него шествует добродетель».

Лазарь Израилевич завещал городу 500 тысяч рублей на строительство крытого рынка (теперь это Бессарабский рынок). Деньги передавались при соблюдении особого условия: из доходов от торговли на рынке следовало ежегодно отчислять 22,5 тысячи на содержание Бактериологического института, детского отделения Еврейской больницы, двухклассного училища и других благотворительных учреждений. Из-за этих условий городские власти поначалу отказывались брать деньги, опасаясь взять на себя обязательства и не будучи уверенными в доходах от торговли.

Тогда душеприказчики Бродского предложили выпустить облигации 4,5-процентного займа, которые выкупили наследники Лазаря Израилевича, а благотворительные выплаты шли как проценты по займу. А потом на поступления от работы рынка были выпущены облигации, с которых формировалась оговоренная субсидия.

Без Бродского город Киев выглядел бы совсем иначе. Здания, построенные им, стоят до сих пор и украшают город. Снова работает синагога, побывавшая в годы советской власти кукольным театром. А фамилия, некогда бывшая символом финансового успеха, осталась в произведениях Шолом-Алейхема: «А как же ты думаешь, глупенькая, становятся миллионщиками? Бродским? Да и что такое Бродский? Такой же смертный, который ест, и пьет, и спит».