В российский прокат наконец выходят некоторые из лучших фильмов прошлого года — ироничная кинопоэма о творчестве и жизни «Патерсон» Джима Джармуша и эпическая драма о чернокожем гее «Лунный свет» Барри Дженкинса. Кроме того, на экранах — несусветный китайский фэнтези-боевик с Мэттом Дэймоном «Великая стена».
«Патерсон» (Paterson)
Режиссер — Джим Джармуш
Все дни водителя автобуса по фамилии Патерсон (Адам Драйвер), который живет в городке Патерсон, что в штате Нью-Джерси, и почитает как Библию стихотворение «Патерсон» выросшего здесь же поэта Уильяма Карлоса Уильямса, похожи один на другой. Он просыпается, идет на работу, возит пассажиров, съедает ланч, любуясь видом на водопад, по возвращении домой ужинает с женой (Голшифте Фарахани), а вечерами ведет на прогулку своего бульдога Марвина, чтобы перед сном пропустить бокал пива в одном и том же баре. На следующий день рутинный паттерн Патерсона повторяется в точности до мелочей — ровно так, как он сам мысленно повторяет несколько строчек еще не дописанного стихотворения, подбирая рифмы. Да-да, чувствительный водитель автобуса Патерсон сочиняет стихи — не надеясь однажды их издать или хотя бы перевести, как советует энергичная, помешанная на творчестве жена, из тайного блокнота в электронный вид. Но у бульдога Марвина по поводу такой скромности своего хозяина тоже есть свое мнение.
Кино, по крайней мере, хорошее, поэтично по своей природе — что вдвойне справедливо для фильмов Джима Джармуша с их многочисленными внутренними рифмами и повторяющимися образами, с их неожиданными сближениями максимально далеких друг от друга фигур и идей. В «Патерсоне», возможно, самом лучшем своем фильме со времен «Пса-призрака: Пути самурая», Джармуш идет еще дальше — не просто делает главного героя поэтом, а всех остальных фигурантов истории — его разношерстными музами, ускользающими объектами для вдохновения, и не просто показывает процесс работы поэтической мысли с помощью наложения один на другой романтических кадров и стихотворных строчек, титрами оживающих на экране. «Патерсон» — это кинопоэма и есть, в семи строфах, по каждую на день недели. Вот одни случайные персонажи заходят в кадр, чтобы выступить рифмой к другим. Вот творческие порывы Патерсона отражаются в аналогичных, но совсем иначе устроенных импульсах его жены, тоже фанатки паттернов, только в области домашнего дизайна. Простейшие визуальные приемы с многократным повторением избавляются от заезженности, будто бы заново обретая силу свежего образа. Все это складывается не столько в фильм, сколько в стихотворение — да, бесконечно самовлюбленное, простенькое и даже слащавое (а какой поэзии это хотя бы немного было бы не свойственно?) Но и герметичное, при ближайшем рассмотрении содержащее в себе целый мир.
«Лунный свет» (Moonlight)
Режиссер — Барри Дженкинс
Где-то в середине 1990-х видный уличный дилер Хуан (Махершала Али) из жалости подбирает на улице одинокого мальчишку, прячущегося от погони и насмешек сверстников. Ребенка, как он сам расскажет после долгого, тяжелого молчания, зовут Широн. Его мама (Наоми Харрис) плотно торчит на крэке, а папу он никогда и не знал. Именно парни Хуана, по жестокой иронии судьбы, продают ей наркотики — что не помешает чувствительному драгдилеру взять над мальчишкой шефство: проводить с ним время, научить его плавать, рассказать о том, как важно самому найти свою дорогу в этой жизни. А заодно ответить на неожиданный, звучащий так же хлестко, как пощечина, вопрос: «А что означает слово педик?» — и найти при этом правильные, полезные слова.
«Лунный свет», номинированный на восемь «Оскаров» фильм Барри Дженкинса, состоит из трех глав, разделенных примерно десятилетием каждая. В первой совсем маленький Широн подружится с Хуаном, во второй, уже подростком, он сделает робкий, но сокрушительный шаг к познанию своей сексуальности, в третьей, взрослым, почти неузнаваемым по сравнению с собой прежним, построит вокруг своего хрупкого, уязвимого и чувствительного характера почти непроницаемую броню мышц и уличной мачо-бравады, когда-то почерпнутой у того же Хуана. Эти три главы, конечно, складываются в судьбу, в странный путь человека, выросшего в определенной среде в определенный исторический момент (в кино Дженкинса полно метко схваченных социальных и локальных деталей, но они никогда не затмевают сюжет, не утяжеляют историю). Тот факт, что этот человек — чернокожий гей из гетто Майами, наверняка заставит многих циников заранее записать «Лунный свет» в шедевры не культуры, но конъюнктуры. Вот только этот фильм заслуживает того, чтобы хотя бы на время избавиться от предрассудков. Человека делают не частности характера, а весь сложный, часто противоречивый и неочевидный монолит его устройства — и «Лунный свет», к тому же снятый с эпической, величественной живописностью, оказывается высказыванием не о частностях и отдельных причудах, не о том, как быть черным или как быть геем, а о том, какой непознаваемой материей является человек в целом, в принципе, любой. Непознаваемой — но насколько же завораживающей.
«Великая стена» (The Great Wall)
Режиссер — Чжан Имоу
Новый фильм мастера китайского эпоса Чжана Имоу начинается с разъясняющего титра: «Великая китайская стена — одно из самых грандиозных творений человеческих рук. Она была создана для защиты от угроз, реальных и легендарных. Это одна из легенд». Вопросы по части реализма тем самым снимаются заранее — и быстро становится ясно почему. Пара европейских пройдох (Мэтт Дэймон и Педро Паскаль) уже на третьей минуте экранного времени наткнется во тьме китайской ночи на странное и агрессивное существо с бронечешуей и зеленой кровью — а вскоре, попав в плен к очень ревностно обороняющим секреты Великой стены местным властителям, узнает, что встреченная ими тварь вовсе не одинока. Перед гастролерами с Запада встанет и серьезная моральная дилемма — попробовать бежать из плена защитников Стены или присоединиться к ним в эпической схватке с полчищами сюрреалистических, прибывших не то из океана, не то из другого измерения монстров.
Чжан Имоу — возможно, главный мастер монументального полотна в современном китайском кино, и в «Великой стене» перед ним стоит воистину амбициозная задача. Тонкий момент в том, что амбиции, о которых в данном случае идет речь, — строго коммерческого, а не артистического толка. «Великая стена» призвана быть тем самым китайским блокбастером, который сумеет конвертировать свой солидный бюджет, дорогие спецэффекты и популистский экшен в толпы зрителей не только на территории Китая, но и по всему миру. Ровно для этого фильму нужны англоязычные кумиры экрана вроде Дэймона, Паскаля и Уиллема Дефо, кажется, поэтому же китайские звезды сражаются здесь не с какой-нибудь исторической угрозой, а с понятными аудитории на любом краю планеты чудовищами. Стремление угодить всем и сразу в кино срабатывает крайне редко — то же и здесь: хотя на профессиональном уровне «Великая стена» сделана так, что не придраться, трудно не замечать, как из нее лезут белые нитки не вдохновения, но маркетингового расчета. В итоге на этом бойком, но смехотворном, эпическом, но несусветном фильме больше всего хочется замечать парадоксальные несовпадения китайского мироощущения с придуманными на западе законами фэнтези-жанра — и взрываться хохотом, когда орда чудовищ в финале выступит недвусмысленной метафорой тиранических монархий, которой противопоставляется доблесть коллективной солидарности. Кажется, именно такой урок должны усвоить у Великой стены Дэймон и его соотечественники — а с ними и западный зритель.