73-й Венецианский фестиваль завершился, порадовав, кажется, всех финальным призовым раскладом, в том числе и наградой за лучшую режиссуру для Андрея Кончаловского. Критики «Ленты.ру» прощаются с киносмотром и подводят итоги Венеции-2016, заодно называя своих персональных фаворитов из ее программы.
Денис Рузаев
Нет ничего более постоянного, чем недовольство, которым критики встречают призовые расклады крупных фестивалей. Тем приятнее хотя бы иногда ознакомиться с выбором жюри — и согласиться с ним почти во всем. «Золотой лев» Венецианского фестиваля ушел филиппинцу Лаву Диасу — оды ему синефилы поют уже почти десять лет. «Женщина, которая ушла» — возможно, самый конформистский (всего три с половиной часа экранного времени вместо привычных шести, а то и восьми) и уж точно самый доходчивый фильм человека, названого родителями в честь Лаврентия Берии. Относительное упрощение, впрочем, никак не сказывается на эффекте от кино — радикальном, обезоруживающем, способном перекопать зрительское сознание и собрать его заново, уже в другой конфигурации.
Диас рассказывает историю женщины, освободившейся из тюрьмы после 30 лет за убийство, которого не совершала, и настраивающейся на месть тому, кто ее подставил. Но «Женщина, которая ушла» — не банальная хроника одной вендетты: героиня сомневается, мотается по провинциальному городку, встречая на его социальном дне все новых, все более эксцентричных и все более человечных персонажей: сумасшедшая бомжиха, одержимая демонами, витальный горбун, продающий ночами на улицах балот, нарывающийся на приключения и беду трансвестит. Нищие, голодные, но не злые — нет зла и в душе героини. Как нет его и в фильме, который за счет гигантского хронометража, внимания к тончайшим порывам души и диалога, черно-белого кадра, будто бы на уровне подкорки наполненного грузом филиппинской истории и социальных проблем, превращает частный случай, историю одной судьбы в эпическое гуманистское высказывание. Неудивительно, что вдохновил Диаса на это кино рассказ Льва Толстого «Бог правду видит, да не скоро скажет» — еще один русский след в призовом раскладе, где нашлось место режиссерскому призу для «Рая» Андрея Кончаловского. Диаса, к слову, российские кинокритики любят особенно горячо — с некоторыми из них здесь он выпивал, а с кем-то (счастливые!) даже жил в одной квартире.
Кадр из фильма «Женщина, которая ушла»
Проблемная женская доля — и ее сверхчеловеческое, но все-таки возможное преодоление — вообще, стала одной из центральных тем Венеции-2016. Претерпевая мучительные удары патриархальных обществ, женщина находит силы вдруг дать отпор — как в упоительном «Бримстоне» Мартина Кулховена. Или хотя бы избавиться от детерминизма, страха перед собственной судьбой — как в слишком традиционных, но многим здесь понравившихся «Франце» Франсуа Озона или «Жизни» Стефана Бризе. Возможен и обратный переворот — от успешности и самодовольства к растерянности, как в обманчиво высокохудожественном, трэшевом по сути фильме дизайнера-режиссера Тома Форда «Под покровом ночи». Скрещиваясь с другой важной для фестиваля сквозной линией — кризиса веры («Молодой Папа» Паоло Соррентино, «Слепой Христос» Кристофера Маррэя) — женская тема раскрывалась самопожертвованием и даже вознесением, как у двух фестивальных ветеранов, Кончаловского, героиня которого отправляется на встречу с Богом прямо из концлагеря, и Эмира Кустурицы. В смехотворном, но по своему обаятельном «По млечному пути» образ вечной женщины воплощен самой Моникой Беллуччи — на фоне финальных дней Балканской войны, под привычные для режиссера фолк-ритмы и с самим Кустурицей в качестве партнера. Куда элегантнее — с помощью одной только речи и тихой (но зато в 3D) работы камеры — создал образ Евы, первой и последней женщины на Земле, Вим Вендерс в своих «Прекрасных днях в Аранхуэсе». Вот, кстати, кого среди призеров не хватало.
Кадр из фильма «Бримстоун»
А, пожалуй, самую красивую трансформацию на фестивале преодолела героиня «Джеки» Пабло Ларраина с Натали Портман — наверное, самого любимого моего фильма в программе. Ларраин показывает, как усилием воли вдова президента Кеннеди вдруг превращается из точеного придатка к супругу, живого украшения Белого дома в проводницу идеи о том, что красота может быть и жизненной позицией, и политическим высказыванием. Так самая заезженная кино, телевидением и книгами первая леди США становится в «Джеки» персонажем, поразительно современным, провозвестницей новой эры, в которой любая публичная деятельность часто сводится к созданию и поддержанию эффектного внешнего образа, имиджа в широком смысле слова. А что есть кино, как не рефлексия по поводу сути и воздействия image — образа?
Кадр из фильма «Джеки»
Игорь Игрицкий
Венецианский кинофорум, помимо основного конкурса, как и любой фестиваль класса А, старается представить наиболее яркие работы в параллельных смотрах, где также по традиции вручаются призы. Так, в программе «Горизонты» победил документальный фильм «Освободи меня», рассказывающий об известном сицилийском священнике-экзорцисте. Оказывается, за последнее десятилетие число бесноватых в католической Италии увеличилось на порядок. Оказывается, в Риме проводятся форумы, куда съезжаются «изгоняющий дьявола» чтобы обменяться опытом. И оказывается, избавиться от демонов до конца — задача почти невыполнимая. Но так в сухом пересказе. В фильме Федерики Ди Джакомо нет авторского взгляда, это не бесконечно морализирующий Сергей Лозница. Напротив, камера фиксирует как страшные случаи вселения в человека неведомых сил, исторгающих из него невероятные звуки и заставляющие корчиться, так и невозмутимые лица священников, наблюдающих этот кошмар — совершенно безоценочно, молча. Сами случаи беснования в церкви многим знакомы, особенно постоянным прихожанам (кстати, необязательно католикам), причем не только по фильмам типа «Омен». Я, например, не раз наблюдал такие припадки. Интересно другое — как реагируют священники. Во-первых, поначалу таких «пациентов» отправляют к врачам общего профиля. Когда МРТ ничего не показывает, стараются направить к психологам и психиатрам. И вот когда таблеточки не помогают — в бой вступает падре Колонело и ему подобные. Сцены экзорцизма смотреть неприятно, хотя невольно проникаешься сочувствием к простым итальянцам, одержимым демонами. Причем в начале картины безмолвная камера фиксирует то, с чем приходят к старому францисканцу, снискавшему славу святого, — и это отдельная тема. Какой только чуши не приходится бедному падре выслушивать с утра до вечера: то муж изменяет, то работодатель недоплачивает («Настаивай, настаивай!» — почти кричит святой отец какому-то олуху), то ребенок плохо учится... В общем, обычная приходская чепуха перемешана с реальными, показанными с близкого расстояния бесовскими корчами. Мало того, падре изгоняет бесов даже по телефону! Наблюдать за тем, как человек на глазах превращается в какое-то страдающее чудище, а его врачеватели даже ухом не ведут, в документальном кино приходится не часто, и «Освободи меня» стал заслуженным победителем.
Кадр: фильм «Ла-Ла Ленд»
Из фильмов-победителей стоит отметить показанный на открытии «Ла-ла-ленд», где главную награду за женскую роль получила американка Эмма Стоун. За две недели картину почти забыли, и по ходу феста многие прочили эту награду Эми Адамс, сыгравшей аж в двух конкурсных картинах. Кстати, были и другие, не менее достойные претенденты, но тут надо учесть, что в Венеции нельзя дать два приза одному фильму, и жюри старается раздать всем сестрам по серьгам. К тому же, мне кажется, Стоун покорила жюри не столько игрой — ничего выдающегося она не показала, учитывая, что на уровне такого киносмотра вряд ли можно увидеть плохо играющую звезду, сколько вокальным куражом — с ее данными это не очень просто. Впрочем, я не слышал, как поет Эми Адамс, может, и хуже, просто роли у нее совсем другие. А тут девушка еще и пляшет, да наравне с самим любимчиком старшеклассниц Райаном Гослингом, у которого, кстати, есть своя рок-группа.
В целом же Венецианский фестиваль — куда более расслабленный, летний и зрительский (можно купить билеты), чем его главный конкурент из Канна — несмотря на довольно обширную программу, выглядит более домашним, что ли. Поэтому неудивительно, что победил филиппинский режиссер, чье имя знакомо в основном профессиональным кинодеятелям. Лав Диас добился наконец признания на высшем международном уровне и сможет снимать свое кино, демонстрируя уникальные способности. Венеция может гордиться таким открытием, хотя речь идет всего лишь о заслуженной награде, — это примерно как «Оскар» для Ди Каприо.
Что касается разделения приза за режиссуру между Андреем Кончаловским и Аматом Эскаланте, тут хочется посетовать на несправедливость. Господа, ну сколько уже можно давать одну и ту же награду русскому мэтру, которого так любит Венеция? Надо бы для разнообразия сменить пластинку. Если мы считаем фестиваль чем-то вроде спортивного соревнования, то как-то странно выглядит это вечно второе место. Можно в конце концов придумать еще какие-нибудь призы, чтобы не делить каждый раз их с Кончаловским, которому, даже судя по его настроению на церемонии закрытия, надоело принимать эту статуэтку за каждый очередной фильм.
Венеция-Москва