Венецианский фестиваль приближается к завершению, на сцену вышли фильмы, с большой долей вероятности претендующие на призы. Но если даже победят другие — наличие в конкурсе таких лент делает фестивалю честь. Правда, нас больше всего интересует единственный в конкурсе российский фильм — «Рай» Андрея Кончаловского. Приняли его с энтузиазмом — по крайней мере ни одного свободного места на пресс-показе не было, да и аплодисменты после сеанса звучали довольно бодро. Однако расскажем все по порядку.
Еще три года назад Амат Эскаланте участвовал в каннском конкурсе с фильмом «Эли» — и выиграл престижный приз за режиссуру. С тех пор стало понятно, что 35-летний автор, наравне с Карлосом Рейгадасом, представляет новое поколение мексиканских кинематографистов, идущее вслед за Альфонсо Куароном, Гильермо дель Торо, Алехандро Госалесом Иньярриту, причем в определенной мере оппозиционное по отношению к «старикам».
Но если «Эли», как и два предыдущих фильма Эскаланте, был хоть и чрезмерно жестким, вплоть до эпатажа, социальным памфлетом, то «Неприрученная» (The Untamed) — скорее микст из столь милых сердцу уроженца Гуанахуато, хотя и живущему в США, зарисовок сексуальной жизни своих перверсивных сограждан и научно-фантастического кино про чудовищ. Бодрый зачин обещает мистическую драму, но буквально спустя минуту автор погружает зрителя в пыльный и унылый быт какой-то семейной пары, где муж и отец двоих мальчиков, отличается такой сексуальной ненасытностью, что трахает не только молодую супругу, но и ее брата. Последний в свою очередь, будучи фельдшером в больнице, знакомится с девушкой, которую в начале фильма кто-то сильно покусал. Завязывается какая-то полудетективная интрига, когда выясняется, что тут не просто все со всеми занимаются сексом, но и время от времени посещают в лесу странную пару (он ученый, она — хиппи), после встречи с которой все буквально сходят с ума, а некоторые и вовсе погибают.
Дальше рассказывать сюжет без очевидных спойлеров невозможно, поэтому ограничимся мнением: это неожиданно смелое (по крайней мере эротически) и довольно безбашенное кино, способное обмануть внешней простотой. Между тем, присмотревшись, понимаешь, что Эскаланте не просто так вносит в банальный сюжет об извращенной природе, если как следует поскрести, почти любого сексуально активного представителя homo sapiens, элемент фантастики. Как снимать кино о том, что все и так сто раз видели и знают, не впадая в пафос, неважно осуждения или, напротив, сочувствия? Как снимать смешное кино про не смешное? Миллион однотипных фильмов «про это» набили оскомину, хотя, не спорю, среди них есть и выдающиеся образцы. В общем понятно, что идти по кругу режиссер не хочет, придумывая тот самый неожиданный поворот, о котором нельзя рассказывать, причем встраивая в снятую с почти документальной дотошностью картину историю про то, что только потусторонние объекты могут укротить ненасытную человеческую плоть. Да и то — плоть в основном женскую. Изумляет в картине еще и то, что она предельно мизантропична, на радость феминисткам: побеждают исключительно обладательницы вагины, причем лишь те, кого невозможно «залюбить» до смерти. Мужики же мексиканские, по Эскаланте — никчемный генетический материал, и их следует безжалостно выбрасывать на помойку. В общем — пятерка за смелость, и на сегодня это мой личный фаворит в конкурсе, с чем, боюсь, не согласятся члены жюри. Хотя кто знает, публика минут пять стоя аплодировала съемочной группе во главе с растроганным режиссером, по-моему даже не ожидавшим столь теплого приема.
Кадр: фильм The Untamed
Кадр: фильм The Untamed
Кадр: фильм The Untamed
Кадр: фильм The Untamed
Одной из самых ожидаемых конкурсных работ стала картина другого представителя Латинской Америки — чилийского режиссера Пабло Ларраина «Джеки» (Jackie) с Натали Портман в главной роли. Продюсером выступил Даррен Аронофски, который поначалу сам должен был снять фильм со своей (теперь уже бывшей) женой Рэйчел Вайз. Однако его любимая актриса Натали Портман (помните «Черный лебедь»?) справилась с ролью страдающей первой леди США отлично. Фильм повествует о первых днях жизни Жаклин Кеннеди сразу после гибели мужа, о чем она вспоминает во время интервью для журнала Life. Не столь похожая на прототип, хотя и в костюме, точно воспроизводящем знаменитый розовый комплект Chanel, в котором первая леди была в день убийства и которое, перепачканное кровью, не снимала несколько дней, сказав свою знаменитую фразу: «Я хочу, чтобы все видели, что они сделали с Джоном».
Трудно сказать, как бы выглядел фильм, будь режиссером Аронофски, склонный к спецэффектам, но Ларраин снимал вполне камерную драму, несмотря на несколько динамичных сцен — особенно с тщательно воспроизведенным моментом убийства президента и реконструкцией масштабных похорон. Сюжет сконцентрирован вокруг переживаний героини, как известно отличавшейся железной волей, выдержкой, прямотой и независимостью. Авторы опускают все детали отношений (кстати, проживших до момента катастрофы 10 лет в браке, и имевших двоих детей) президентской четы, никак не комментируют теории вокруг одного из самых загадочных преступлений века, и вообще Джон мелькает буквально в двух-трех кадрах, не произнося и пары фраз. Всю заботу о потрясенной, но не сломленной невестке берет на себя Роберт Кеннеди (Питер Сарсгаард), которому авторы не симпатизируют, при том что камера все равно сосредоточена на Джеки.
Кадр: фильм Jackie
Кадр: фильм Jackie
Кадр: фильм Jackie
Ключевая сцена фильма — когда первая леди все-таки решает снять ненавистный наряд и встает под душ, смывая с себя реки запекшейся крови из растерзанной головы мужа. Сердце этой женщины — иконы стиля, вдовы президента, убитого через 100 лет после Линкольна, чей кабинет и спальню она недавно демонстрировала перед телекамерами, гордясь соседством в Белом доме — теперь расколото. Режиссер тщательно подбирает краски, чтобы показать: после переезда в Вашингтон главной задачей миссис Кеннеди становится лавирование, бесконечное переключение между различными регистрами и масками: для прессы, окружающих, священника, родных, детей. Снимать их Джеки может, только когда остается в полном одиночестве. Она наряжается в свои разные платья, бесконечно курит, запивает таблетки водкой — и все равно не может расслабиться — теперь уже никогда. Сцены, где перед нами зернистая документальная картинка 60-х с теми же самыми актерами — одни из лучших в фильме, с помощью этого приема Ларраин очень точно передает характер героини: телекамеру не обманешь. «Ни секунды не сомневайтесь, что я позволю вам публиковать это»,— говорит Джеки журналисту, отлично сыгранному Билли Крудупом, и тут же глаза Натали Портман наполняются слезами. Мы понимаем, что главное в жизни этой женщины — поза, удержание лица. В общем, перед нами действительно хороший фильм, и, как мне кажется, приз за лучшую женскую роль более чем вероятен.
И наконец, лента, которую мы все очень ждали в русской делегации — «Рай» Андрея Кончаловского. Наши картины традиционно хорошо принимают в Венеции, и эта не стала исключением, учитывая что режиссер дважды возвращался с биеннале со вторыми по значимости призами — Гран-при за «Дом дураков» в 2002-м и «Серебряным львом» за «Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына» в 2014-м.
Монохромный опус Кончаловского на сей раз посвящен борьбе французского Сопротивления во время Второй мировой войны. Главная героиня — дворянка, княгиня Ольга Каменская, которую играет муза и жена режиссера Юлия Высоцкая, попадает сначала в лапы парижской полиции, а затем в немецкий концлагерь, символизирующий Ад. Не совсем понятно, почему все фамилии французских комбатантов — русские, но не будем придирчивы. Кончаловский снимает кино в рваном ритме, придумав интересный заход: перед прямо поставленной камерой исповедуются персонажи, попавшие на Страшный Суд. По ходу их рассказа идет кинематографическое объяснение их эмоций и нравственной позиции. Фильм в основном франко- и немецкоязычный.
Вначале кается француз-следователь (Филипп Дюкен), сожалеющий, что пришлось отправить Ольгу в немецкую преисподнюю, хотя она предлагала ему секс в обмен на свободу. Но полицейский струсил, не стал изменять жене, о чем потом жалел. Затем ведется рассказ от лица самой русской антифашистки, перемежаясь с воспоминаниями немецкого аристократа-эсэсовца Хельмута — дебютная роль Кристиана Клаусса. Последний получает от самого Гиммлера благословение провести чистку в концлагере, чтобы повысить показатели окончательного решения еврейского вопроса. Дескать, в лагерях смерти процветает коррупция (оказывается, так оно и есть), никакого орднунга, да и вообще здорово, что в рядах СС теперь служат наследники древнегерманских вождей. Гиммлер вдохновляет рыцаря смерти на подвиг по очистке планеты от проклятых унтерменшей. В лагере офицер с «мертвой головой» в петлице встречает почти умирающую от голода Ольгу, которую полюбил еще в 1933 году на каникулах в Тоскане, когда юнцом вступил в НСДАП. Хельмут — человек не самый жестокий, он пытается спасти свою возлюбленную, однако у него ничего не выходит: в последний момент, когда немцы бегут от русских снарядов, Ольга принимает ключевое решение и отправляется в Рай. Судьба остальных персонажей предполагает существенно иной вердикт, но это остается за кадром.
Кадр: фильм «Рай»
Кадр: фильм «Рай»
Кадр: фильм «Рай»
Кадр: фильм «Рай»
Почему Кончаловский решил поднять тему гитлеровских концлагерей (идейно перекликаясь тут с Лозницей) — для меня загадка. Однако это не мешает ему подробно живописать ужасы в стиле фильма Михаила Ромма, буквально с теми же документальными кадрами, спустя полвека после «Обыкновенного фашизма», да к тому же на фоне некоей эротической истории, рассказанной без тени иронии (вспомните хотя бы Роберто Бениньи). Кажется, российские авторы должны быть способны переосмысливать чудовищность происходившего в XX веке не только на примере газовых камер (о них опять подробно рассказывается в фильме) и не рисовать оппозицию Добро vs Зло, где существуют лишь святые (на сей раз, правда, князья, а не рабочие) и демоны (нацисты). Я не предлагаю художникам расковыривать собственные раны, хотя честного фильма от большого режиссера про тот же ГУЛАГ, где куда легче вообразить подобную оппозицию (сколько было репрессированных дворян именно из-за происхождения) — мы, к сожалению, пока не дождались. Почему надо обелять русских аристократов таким сложным способом мне невдомек, особенно учитывая странные сценарные нестыковки вроде того, что героиня встречает в концлагере тех самых еврейских детей, из-за которых ее посадили, живых и невредимых, к тому же и спасающихся в финале.
И хотя претензии к кинематографическому качеству этой работы Андрея Сергеевича предъявить трудно, он несомненный мастер, по части сценария, написанного совместно с Еленой Киселевой, возникает куда больше вопросов, чем ответов. Очевидно, Кончаловский-философ имеет какой-то особый взгляд на проблему конечной участи человека, но «Раем» он раскрывает лишь много раз проговоренные до него мысли: фашизм — это чудовищное злодеяние, о котором нельзя забывать. Может быть, режиссеру кажется, что тех, кто сомневался, так много, что они могут наполнить залы? Я так не думаю. Немец, так и остающийся идейным фашистом перед лицом поражения, противопоставленный русской «несвятой святой»; расчеловечение и ад в лагерях уничтожения; способность людей к предательству и самопожертвованию, что заложена в самой природе человека — эти неоспоримые мысли если и стоит забивать гвоздями в голову зрителю, то можно это делать и более простым способом — просто выучить 10 заповедей. От режиссера уровня Кончаловского все-таки ожидаешь чего-то большего. Впрочем, судя по теплому приему «Рая», европейские зрители (излишне напоминать, что Италия входила в страны Оси, а Франция сдалась без боя) не устают напоминать себе об уроках прошлого.