«Жизнь — это жесткое соревнование» Генеральный директор Алексей Каспржак — о настоящем и будущем «Артека»

Генеральный директор «Артека» Алексей Каспржак в эксклюзивном интервью рассказал «Ленте.ру» о быстром интеллекте, социальной безответственности, уникальном опыте, эффективных лоббистах и несвоевременных учителях, о том, как сегодня попасть в лагерь, зачем проектировать будущее, как не сгореть на вожатской работе, почему решено отказаться от международных смен и куда с территории «Артека» отселяют местных жителей.

«Лента.ру»: Какова в вашем понимании глобальная концепция развития «Артека»? Например, «Артек» был таким-то, а будет таким-то…

Алексей Каспржак: Прежде всего, я бы не стал противопоставлять прошлое «Артека» его будущему. Этот лагерь был, есть и будет выражением детской мечты. И задача тех, кто здесь работает, создать для этого все необходимые условия. Наша главная цель — добиться того, чтобы дети за пределами «Артека» стремились в него попасть. И чтобы тем детям, которые приехали в «Артек», каждый день приносил бы новые открытия. А еще нужно сделать так, чтобы ребенок обретал уверенность в себе.

Поясните…

В нашей стране не так много людей, которые способны ставить перед собой задачи и самостоятельно решать их. Патерналистские настроения в России исторически очень сильны. Люди привыкли считать, что кто-то где-то там наверху решит все их проблемы. Готовы ждать, страдать, терпеть, но не готовы действовать. Это не вопрос лидерства, а вопрос персональной ответственности за собственную жизнь. Важно понять, что никто, кроме нас самих, не сумеет сделать так, чтобы в нашем подъезде было чисто, а на лужайке перед домом росли цветы. Никто не добудет за нас знания, не обретет жизненно важный для нас опыт.

Мы стремимся, чтобы в «Артеке» ребенок, еще вчера не подозревавший о 3D-принтере, сегодня мог им свободно пользоваться. Чтобы тот, кто еще вчера даже представить себе не мог, что способен выйти на сцену, сегодня пережил свой первый маленький успех, заслужив аплодисменты огромного зала.

Мне бы хотелось, чтобы из «Артека» уезжали люди, способные достичь своей мечты, люди, которые верят в себя, могут позаботиться о себе, берут на себя ответственность за собственную жизнь, готовые улучшать жизнь вокруг себя.

Как этого добиться?

В жизни маленького человека стало слишком много школы. Слишком много формального знания, которое он во что бы то ни стало должен освоить и нести дальше. Непонятно только зачем. Я хорошо отношусь к школе, но, на мой взгляд, она сегодня напоминает пиджак, сшитый по лекалам XIX века. Добротный вроде бы и носить еще можно, но морально устаревший, а потому оставленный пылиться где-то в дальнем шкафу.

Мне кажется, из «Артека» может родиться некий новый образовательный институт, где будет меньше уроков в классическом смысле слова, а на смену учебным предметам придут учебные темы межпредметного характера, где умозрительное целеполагание сменится реальными жизненными задачами.

Надо учить не прошлому и даже не сегодняшнему, а завтрашнему. Как это сделать? В некотором смысле для этого необходимо проектировать будущее. Взрослые часто совершают одну и ту же ошибку. В системе образования (да и не только в ней) они воспроизводят свой путь и полагают, что их дети должны пройти той же дорогой, не дают им формулировать их собственные желания и искать собственные решения, но предлагают свои.

Ориентир на учителя на протяжении 11 лет — это ориентир на псевдоцель. Роль учителя должна меняться. В современном мире знания много, его невозможно освоить в полном объеме. Да это и не нужно. Важно научиться его добывать и использовать для решения собственных задач. Взрослый всегда отстает от ребенка в освоении нового знания. Сегодня трехлетний малыш запросто осваивает сложнейший гаджет, а взрослому без инструкции зачастую не обойтись.

В настоящее время востребована не сумма конкретных знаний по тому или иному предмету, а быстрый, подвижный интеллект, способный оперативно адаптироваться к изменившимся обстоятельствам.

Технически решить эту задачу можно при помощи так называемых сетевых образовательных модулей (СОМов). Это не новое изобретение, во многих школах давно существует нечто подобное. Я как родитель хотел бы, чтобы мой ребенок учился лепить и рисовать, чтобы он ездил на раскопки и ходил в походы, но чтобы он все это делал в рамках образовательного процесса, а не занимался этим после школы, тратя дополнительные ресурсы — временные, финансовые, материальные, человеческие. Я не говорю, что СОМ должен заменить все. Но, несомненно, его нужно шире внедрять. Разумеется, я прекрасно понимаю, сколько трудностей встречается на этом пути — и содержательных, и организационных. Например, как сделать так, чтобы СОМы эффективно совмещались с общеобразовательной программой, которая прописана в стандарте и которую никто не отменял. Как в этом случае высчитывать почасовую нагрузку для преподавателей, как проводить оплату...

В связи с этим неизбежно встает вопрос, как в свете новых задач меняется или должен меняться артековский педколлектив.

Прежде всего, коллектив должен быть молодым. Это моя принципиальная позиция. Молодой человек объективно ближе к ребенку. Чем меньше разница между поколениями — тем выше уровень взаимопонимания и взаимного доверия. Должен сказать, что в этом вопросе я нашел широкую поддержку и у руководства, и у сотрудников.

Технология отбора артековских вожатых принципиально не изменилась, разве что из нее убрали идеологическую составляющую. Она проверена временем, стабильно себя оправдывает, поэтому нет смысла искать альтернативу. Во-первых, мы заключаем систему договоров с вузами, и не только педагогическими, где проводим внутренний отбор студентов. Во-вторых, работает школа педагогических работников в самом «Артеке» — с обязательной практикой в отряде.

Вожатская работа дает уникальный педагогический опыт. Я убежден, что учитель с вожатской практикой за спиной имеет массу профессиональных конкурентных преимуществ по сравнению с учителем, который, как говорят у нас в «Артеке», никогда не выходил на отряд. У него другие организаторские и коммуникативные навыки. Он не работает на трех лучших или не занимается только с тремя отстающими, не обращая внимания на всех остальных. Он перед каждым ребенком ставит посильные задачи. А еще у такого человека совершенно иной уровень внутреннего осознания своей персональной ответственности перед вверенными ему детьми. Ответственности, которая не ограничивается только уроком, но распространяется шире. Это то, что было в советской школе, то, о чем сегодня многие вспоминают с ностальгией. И эти качества хорошо бы воссоздать в российской образовательной системе.

С другой стороны, надо понимать, что вожатская работа — очень тяжелая, не все к ней готовы морально и физически. Многие объективно не справляются, с такими мы расстаемся. Так что естественный отбор происходит на всех уровнях.

Если не ошибаюсь, вы сторонник частой ротации педагогического состава…

Верно. Другое дело, что частая ротация в нашем случае распространяется на период от полутора до трех лет. Кстати, в советском «Артеке» было ровно так же, если мы говорим о вожатых. Почему именно такой срок? Потому что потом человек начинает терять социальные ориентиры. Он привыкает жить на всем готовом — не думать о еде, жилье, одежде, коммунальных платежах, страховке, медицинском обслуживании. Он отвыкает решать каждодневные социальные задачи. В итоге это ведет к социальной дисквалификации. Мы не можем такого допустить. Я не хочу нести ответственность за судьбы тех, кто, отвыкнув бороться, не сумеет потом устроиться в жизни. Если вожатые хотят пожениться и родить детей — пожалуйста. Но это будет их личный выбор, за который они — именно они, а не «Артек» — должны нести ответственность. Они должны понимать, где и как они будут жить, где и как зарабатывать, в какой садик или школу будут ходить их дети. Я убежден, что безответственные люди никогда не воспитают ответственных детей.

Любая работа в современном мире должна быть временной, и вожатская — не исключение. Более того, на вожатской работе человек «выгорает» значительно быстрее. Поэтому мы сейчас занимаемся тем, чтобы создать для вожатых дополнительную мотивацию — например, в виде карьерного роста, пусть и незначительного. Психологически это важно. Например, молодой человек начинает трудовой путь на позиции вожатого, но затем может стать воспитателем, методистом, заместителем старшего вожатого, старшим вожатым. На каждой ступеньке он обретает новую компетенцию, решает новые задачи.

Мы стремимся принимать на работу людей с вузовским дипломом. Нам нужны подготовленные кадры, способные принимать активное участие в реализации программы СОМов. Для сотрудников, кстати, это дополнительный заработок, но самое главное — дополнительный педагогический, интеллектуальный и социальный опыт, который затем они могут использовать на Большой земле.

Мы отдаем предпочтение тем, кто ориентирован на продолжение образования. Создаем таким людям условия для заочного или дистанционного обучения. Сейчас завершаем строительство на территории «Артека» некоего аналога университетского кампуса — с библиотекой, техническими классами, спортзалом, столовой.

Долгое время «Артек» был не просто работодателем, но, если угодно, таким коллективным родителем. Именно поэтому многие люди, приехав поработать вожатым на пару смен, в итоге оставались здесь на всю жизнь…

Такого больше не будет! Да и насчет родителя я бы тоже не согласился. Многие десятилетиями жили в общежитиях, в крохотных комнатенках — мягко говоря, в скромных бытовых условиях. Там же детей рожали. Разве это хорошо?

А как же артековская семья?

Артековская семья, конечно, остается, и мы работаем над ее расширением. Сейчас, например, создаем внутреннюю соцсеть, которая в перспективе должна объединять всех артековцев. Я уверен, что люди, получившие артековскую закалку, — не важно, работали они здесь или отдыхали —способны внести существенный вклад в развитие «Артека». Кроме того, они будут или уже являются главными лоббистами наших интересов во внешнем мире.

Если не ошибаюсь, в настоящий момент «Артек» вернулся к практике жесткого отбора детей, которым достается заветная путевка.

Именно так. Сегодня сюда приезжают те, кто за свою совсем недолгую жизнь сумел чего-то добиться — в учебе, спорте, творческой деятельности. В сущности, артековская путевка — это своеобразное поощрение за конкретные достижения. Так и должно быть. Жизнь — это жесткое соревнование. Чем раньше дети начнут это осознавать, тем лучше. Тем проще им будет войти во взрослую жизнь. Наша задача — создать оптимальные условия для этого.

Сейчас на путевку может претендовать любой ребенок. Он оставляет заявку на сайте в своем регионе, заполняет анкету, где рассказывает о себе, там же размещает свои дипломы, грамоты, медали. По сути, создает полноценное портфолио, которое оценивается специальной комиссией из представителей уполномоченных региональных органов образования. И если оно набирает определенное количество баллов, ребенок получает приглашение. Система абсолютно прозрачна, вся информация находится в открытом доступе, все можно проверить. Мы, сотрудники «Артека», никак не влияем на этот выбор.

Каждый регион имеет свою квоту путевок — в зависимости от количества детей, там проживающих. Львиная доля путевок предоставляется бесплатно, то есть оплачивается из бюджета. В коммерческую продажу поступает лишь малая их часть, не более пяти процентов. Стоимость одной артековской путевки составляет 65 тысяч рублей.

В «Артеке» продолжается активное строительство. Изменения видны невооруженным глазом. В дружинах, которые уже принимают детей, построены отличные корпуса с комфортными бытовыми условиями, налажено качественное пятиразовое питание, создана развитая инфраструктура. Вы планируете довести до такого же уровня все десять лагерей или от чего-то откажетесь?

Все десять и даже одиннадцать. В настоящий момент мы вернулись к старым, еще советским планам по созданию лагеря «Солнечный» на пустующей территории между «Кипарисным» и «Лазурным». В следующем году мы его построим, сметы уже готовы, бюджеты сверстаны. Что касается еще не введенных в строй дружин — там везде разная ситуация. «Полевой» и «Озерный» заработают в ближайшие недели, даже дни. «Алмазный», напротив, потребует серьезной работы. Он стоит на движущейся почве, сейчас мы занимаемся ее укреплением. В «Кипарисном» другая проблема: там уникальный парк и несколько памятников архитектуры, которые можно только реставрировать, но не перестраивать. В связи с этим есть определенные сложности с заменой коммуникаций. Но мы работаем над этим. В любом случае каждый лагерь должен принимать от 300 до 500 человек за смену.

Что касается «Солнечного», то его проект уже согласован и утвержден. Его ключевым элементом будет здание школы. Мы планируем сделать в этом лагере что-то вроде пансиона. Традиционные смены будут проводиться только в летний период, а все остальное время одни и те же дети будут постоянно жить и учиться в лагере. Разумеется, те, кто этого объективно заслуживает.

Грандиозные планы. И, кажется, впервые за много лет на их реализацию выделяют достаточно средств…

Это вопрос к хозяину, прежнему и нынешнему. «Артек» — дорогое удовольствие. Поддерживать такой мощный проект на достойном уровне Украине было просто не под силу. Поэтому все тупо проедалось.

Каков на сегодняшний день годовой бюджет «Артека»?

Примерно 1,7 миллиарда рублей, выделенных на решение государственных задач. И еще около 4,5 миллиарда инвестиций идут на строительство.

Насколько я понимаю, на территории «Артека» сегодня все еще остаются небольшие анклавы местных жителей. Как вы планируете решать вопрос с ними?

Люди, которые по каким-то причинам оказались в артековских анклавах, не всегда лично в этом виноваты. Сейчас уже бессмысленно выяснять, почему это вообще случилось, надо искать решение проблемы. Мы как правопреемники всего того, что здесь происходило, несем ответственность в том числе и за них. Мы не хотим конфликтовать с местными жителями, поэтому ищем позитивный выход.

В настоящий момент мы строим дома для этих людей. Параллельно вместе с Минэкономразвития разрабатываем схему материальной компенсации на случай, если кто-то откажется переселяться, но предпочтет взять деньги и купить жилье в другом месте.

Могу вам сказать совершенно ответственно: артековских анклавов больше не будет. Такова позиция государства. «Артек» должен принадлежать только детям. Это не просто лагерь, это важнейший социальный институт, призванный культивировать новую систему ценностей.

Кстати, сегодня существует небольшая квота путевок для детей Гурзуфа. По нашим подсчетам, примерно через два года все местные дети побывают в «Артеке».

Планируете ли вы сохранить в «Артеке» международные смены?

Приоритет международности остается, причем не только в силу традиции. Мир будущего — это мир без границ, точнее, поверх границ. Мы сознательно над этим работаем. Наши дети буду жить в мультикультурной, многонациональной, многоконфессиональной среде. В мире, отдельные части которого будут тесно соединены экономически и информационно.

У нас нет международных смен, но в каждую смену приезжает достаточно много детей из других стран. За последние полгода в «Артеке» побывали дети более чем из сорока стран.

Как они сюда попадают?

Ну, например, как победители различных соревнований или конкурсов, организованных Россией.

Раньше на международных сменах работали вожатые со знанием иностранных языков. Как решается вопрос с коммуникацией в вашем случае?

С коммуникацией проблем нет. Вообще, дети гораздо быстрее находят общий язык, чем взрослые. Многие говорят по-русски, лучше или хуже, но говорят. С другой стороны, сегодня многие российские школьники в той или иной степени владеют английским. Мы не создаем для иностранцев особых условий, они живут как все и вместе со всеми.

Тот же принцип действует и в отношении детей с ограниченными возможностями. Инвалиды-колясочники, слепые, детки после тяжелых операций полностью интегрированы в лагерную жизнь. Здоровые дети сами им помогают, если помощь требуется. Без всякого напоминания или принуждения — это их естественная реакция. И никто этого не стесняется, никто не брезгует, не капризничает.

Помню, нам звонили взбешенные родители и требовали изолировать ВИЧ-инфицированных детей, убрать их из лагеря. Поверьте, многие барьеры в нашей жизни созданы взрослыми и затем навязываются детям. Именно с этим мы боремся.