Агент экономического влияния Разоблачат ли в России пятую колонну в сфере коммерции

Закон об НКО-иностранных агентах может повернуться в неожиданную плоскость: из политической ― в экономическую. Такую идею предложил депутат Госдумы, член комитета по бюджету и налогам Евгений Федоров («Единая Россия»). «Лента.ру» проанализировала, что получится, если искать агентов в экономической сфере.

Сегодня в реестр иноагентов можно угодить при двух условиях: получаешь иностранное финансирование и занимаешься политической деятельностью. Евгений Федоров предлагает внести в закон «О некоммерческих организациях» дополнение: не только политикой нельзя заниматься на зарубежные деньги, но и деятельностью, которая «оказывает воздействие на экономические процессы в стране». По смыслу закона об НКО заниматься можно чем угодно, только обязательно вписаться при этом в реестр иностранных агентов, который ведет Минюст. Эту норму наши законодатели позаимствовали у американского «Акта о регистрации иностранных агентов» (Foreign Agents Registration Act, FARA).

Новые экономические предложения, как считает парламентарий, нужны в связи с почти двухлетней «войной санкций», чтобы снизить внешнее влияние на российский национальный рынок и принимаемые в стране экономические решения. Напомним, что санкции США и стран Евросоюза были впервые введены два года назад, в марте 2014-го, в ответ на референдум о независимости Крыма и последующее его присоединение к России.

Кто адресаты?

Казалось бы, где НКО, а где экономика? На самом деле очень близко. «Многие организации, которые занимаются бизнесом, оформлены как НКО, ― рассказал «Ленте.ру» Николай Миронов. ― Просто потому, что так проще с налогообложением, можно вести параллельно общественную работу. Например, есть консалтинговая структура, ведущая бизнес с другими странами. Заодно оказывает деловую помощь, заодно оказывает информационную помощь, заодно пропагандирует здесь это сотрудничество, то есть занимается пиаром. Такие структуры оформляются как ассоциации.

Например, российско-китайская ассоциация бизнеса или российско-европейские. Они все подпадают под это определение. А поскольку институт иностранных агентов имеет чисто политическую коннотацию, негативную связь с пятой колонной, это вызовет негатив». Так, все российско-китайские ассоциации ― НКО. Как отмечает аналитики, они взаимовыгодны: «Мы облегчаем им бизнес на нашей территории, они нам ― на своей. А международное сотрудничество сейчас России нужно ― внутренний спрос падает, и необходимо продвигать товары на международном рынке».

Труднее с организациями, которые занимаются поставкой не конкретных товаров, а неких плодов аналитической деятельности. Например, только в 2015 году в российском правительстве обратили внимание на активность международных рейтинговых агентств в России. Госдума приняла закон, требующий пройти процедуру аккредитации, чтобы получить право выставлять рейтинги по национальной шкале — те, которые используются внутри страны, например при размещении госсредств или при кредитовании в ЦБ. А для этого агентствам «большой тройки» ― Moody’s, Standard&Poors и Fitch ― нужно было создавать в России дочерние компании, хотя они предпочитают работать через филиалы. Плоды эта долгая борьба дала только в начале 2016 года: Moody’s и Fitch останутся в России в статусе филиалов, не будут проходить аккредитацию для присвоения национальных рейтингов. После этого они смогут присваивать только рейтинги по глобальной шкале для российских клиентов.

Наряду с финансовыми рейтингами существует мало кем контролируемый рынок оценки качества продукции. Такие оценки серьезно влияют на настроения потребителей: сообщи, что у конкурента в молоке нашли свинец ― и отожми долю рынка. Но кто проверял, как оценивается качество? Весной 2015 года разгорелся крупный скандал на рынке биологически активных добавок. СРО НП «Объединение производителей БАД к пище», незадолго до этого преобразованное в саморегулируемую организацию, совместно с Союзом профессиональных фармацевтических организаций и Аптечной гильдией исследовала ряд натуральных БАДов на российском рынке. Исследователи заявили, что обнаружили химические компоненты в продукции нескольких фирм. Среди обвиняемых оказались и российские, и иностранные компании, объединяло их одно ― именно они не падали в продажах в последние пять лет. Понятно, что для них это был серьезный имиджевый удар. А позже НИИ питания провел свое исследование ― и «химии» не обнаружил. В процессе разбирательства Роспотребнадзор указывал: не бывает анализов «на химию» вообще, можно проверить продукцию только на конкретные соединения. Так что громкая проверка на натуральность весьма смахивала на информационную атаку.

Фишка же истории в том, что среди членов СРО НП «Объединение производителей БАД к пище» числятся американские Pfizer и Herbalife, немецкая Queisser Pharma, а среди учредителей организации ― две иностранные компании. Иными словами, иностранные фармацевтические гиганты через СРО предположительно пытаются влиять на мнение потребителей на российском рынке. Пострадавшие сочли, что исследование было заказным, и предложили разработать национальную методику проверки БАДов. Хотя профильные институты России утверждают, что таких методик в мире нет. Этот и другие подобные случаи ― потенциальная зона применения закона об иноагентах в сфере экономики.

«НКО всегда были прикрытием, и часто ― для финансирования протестной пропаганды в стране, ― отмечает Евгений Туник, глава Института анализа политической инфраструктуры. ― Все понимают, что если кредитное агентство присваивает низкий рейтинг ― это влияет на экономику. Но есть и другие способы косвенного воздействия на экономические процессы. Например, работает у нас социальное благотворительное НКО, финансируемое из-за границы. Они формируют отчеты о состоянии дел в стране. А эти отчеты тоже могут влиять на имидж России в мире, на то, как зарубежные инвесторы представляют наш социально-экономический климат».

По мнению Туника, для ситуаций на стыке некоммерческого сектора и экономики вообще надо создавать особые правила работы на российском рынке. «Некоммерческая организация, действующая в экономической сфере, ― это разве не сочетание несочетаемого? ― говорит он. ― Но наше законодательство не предусматривает гибридных форм НКО. А на Западе они в последнее время появились: малодоходные и благотворительные общества с ограниченной ответственностью, корпорации для общественной пользы или в общественных интересах. У них есть определенные преимущества перед классическими ООО, но они обязаны доказывать, что действуют в общественных интересах. Сколько у нас НКО, которые под видом общественного интереса залезают в сферу экономики? Никто не считал, статистики нет. Благотворительный фонд, привозящий игрушки в детдом, и консалтинговая фирма, проводящая опросы и воздействующая на мнение потребителей, ― с точки зрения закона это фактически одно и то же. Но это абсурд!» Таким «гибридным» НКО, считает Туник, надо создать четкие правила работы и максимально увеличить штрафы за нарушения, вплоть до уголовной ответственности.

Каковы перспективы?

Прежде всего нужно учесть, что Евгений Федоров часто выступает с разного рода спорными инициативами, которые вносятся исключительно для цитирования и пиара, для повышения собственной медийности. Однако по первому профилю депутат Федоров ― экономист, с 1996 года работал в департаменте Минфина по страхованию, был замминистра по атомной энергии, из правительства ушел из-за конфликта с тогдашним премьером Михаилом Касьяновым. В портфеле федоровских законопроектов внушительную часть составляют скучные экономические поправки, изменения в Налоговый кодекс.

В данном случае Евгений Федоров сработал на стыке этих двух специальностей. «Экономическая поправка» может оказаться весьма полезным инструментом для правоприменителей, которые уже несколько лет крутят закон об иноагентах в разные стороны, пытаясь найти ему подходящее дело. Если эту поправку не сумеет пробить сам Федоров, идею могут взять на вооружение его коллеги. Прецедент есть. Евгений Федоров еще в 2012 году предлагал внести в закон об НКО поправки с тем, чтобы создать отдельный реестр СМИ-иностранных агентов. И осенью 2015 года аналогичные изменения в закон о СМИ действительно были внесены, хотя и другими депутатами. Так что идею Федорова могут поднять на щит и другие его коллеги.

Новая жизнь закона об иноагентах

Реестр иноагентов ― давняя головная боль наших правоприменителей. Напомним, что первоначально вхождение в реестр было добровольным, но НКО так и не стали регистрироваться «агентами» по своей воле. В 2014 году пришлось принять закон о том, что Минюст может включать организации в черный список по своему усмотрению. Дело пошло: еще в ноябре 2014 года в реестре было 15 организаций, сегодня их уже 122.

До определенного момента казалось, что все это грозит общественникам только лишней бумажной волокитой при проверках Минюста. Однако осенью ведомство провело проверку правозащитной организации «Мемориал», которая с боем была внесена в 2014 году в реестр «НКО-иностранных агентов». Результат — фактически обвинение «Мемориала» в подрыве конституционного строя.

Это поставило под удар целый ряд других НКО соответствующего статуса. Например, Ассоциацию в защиту прав избирателей «Голос». Получающий гранты от Агентства США по международному развитию (USAID) «Голос» отчаянно боролся за то, чтобы не попасть в черные списки. В апреле 2013 года Пресненский райсуд оштрафовал организацию на 300 тысяч рублей, а ее исполнительного директора Лилию Шибанову — на 100 тысяч рублей за отказ регистрироваться в качестве иноагента. Чтобы избежать судебного преследования, руководство пыталось преобразовать «Голос» в общественную организацию.

Однако ситуация меняется, и федеральный центр наверняка на это отреагирует. Уже сейчас, к примеру, взят курс на повышение легитимности выборов через прозрачность и открытость. Об этом говорит и смена кадрового состава Центризбиркома: ведомство, скорее всего, теперь возглавит бывший омбудсмен Элла Памфилова. А она, между прочим, в 2014 году вступалась за «Голос» при его попытках через суд добиться права не вступать в реестр «иноагентов». Так что эта линия закона об иноагентах вряд ли получит свое продолжение.

А вот в экономической сфере этот закон может быть легко применим. Тут всяко лыко в строку: и экономические санкции, и продуктовое эмбарго, и обострение отношений с Турцией, сопровождающееся отказом от турецких товаров, и импортозамещение. Идея Евгения Федорова вполне может вдохнуть в закон об иноагентах новую жизнь.