Честное персидское Иран и Россия не могут договориться о ценах на нефть

Министр энергетики России Александр Новак в ходе визита в Тегеран 14 марта встретился с министром нефти Ирана Бижаном Зангане и министром энергетики Хамидом Читчияном. Стороны обсудили перспективы заморозки добычи нефти, но к реальной договоренности так и не пришли. Тегеран не собирается останавливать наращивание производства, пока его объемы не достигнут четырех миллионов баррелей в сутки.

Семьдесят лучше семнадцати

«Пусть нас оставят в покое до тех пор, пока мы не выйдем на рубеж (производства нефти — прим. «Ленты.ру») четыре миллиона баррелей в день. После этого мы к ним присоединимся», — заявил министр нефти Ирана Бижан Зангане 13 марта. Он говорил о глобальном договоре по заморозке добычи черного золота.

Ирану необходимо восстановить позиции на европейском рынке. Евросоюз полностью отказался от иранской нефти в июле 2012 года, нишу Ирана на рынке заняли Саудовская Аравия и Россия. Поэтому отказ Бижана Зангане замораживать добычу совершенно логичен и понятен.

14 марта Зангане заявил, что Иран считает подходящей цену в 70 долларов за баррель. Очевидно, что при нынешних котировках — менее 40 долларов за баррель Brent — без согласованных действий нефтепроизводителей не обойтись. Для заявленного ценового уровня потребуется не просто заморозка добычи на текущих уровнях, но и ее серьезное сокращение.

Эта проблема и обсуждалась 14 марта в Тегеране, куда поехал глава Минэнерго России Александр Новак. По ее итогам чиновник сообщил, что позиция Ирана является взвешенной и разумной. «Двери для Ирана открыты», — резюмировал Новак. Иными словами, договориться о каких-то конкретных шагах по заморозке добычи или ее сокращению не удалось.

Партнер компании RusEnergy Михаил Крутихин считает, что заявление иранского министра о «подходящей цене» — не более чем благие пожелания, но ни в коем случае не готовность предпринимать какие-либо действия. «Сейчас Иран продает свою нефть в Европе по 17 долларов за баррель. Правда, это тяжелая нефть, с сильными примесями сернистых соединений, она еще более вязкая, чем российская Urals. Но все равно при такой политике ни о каких 70 долларах даже по нефти Brent речи быть не может. Конечно, 70 — это лучше, чем 17, кто же спорит? В этом и заключается суть его заявления», — объяснил эксперт в беседе с «Лентой.ру».

Крутихин пояснил, что тяжелую иранскую нефть для последующей технологической переработки обычно смешивают с более легкими сортами (в том числе с российской Urals), поэтому на российскую нефть спрос есть, учитывая еще и более дешевую и безопасную транспортировку по нефтепроводу (ведь ближневосточную нефть приходится возить танкерами).

Однако у российской нефти есть существенный недостаток — высокая себестоимость. «Чтобы российские компании сводили концы с концами, цена на их продукцию должна быть не ниже 26-27 долларов за баррель. Дешевле производить уже нерентабельно», сказал Крутихин. Он также отметил, что у крупнейших российских нефтяных компаний — «Лукойла», «Роснефти», «Сургутнефтегаза», «Газпромнефти» — производство падает, поэтому им было довольно легко поддержать предварительные договоренности с ОПЕК о заморозке добычи нефти на уровне января 2016 года.

Михаил Крутихин уверен, что уговорить иранцев ограничить добычу нефти сейчас невозможно. «Шансы нулевые. Особенно если учитывать, что конкуренты России и Ирана — Саудовская Аравия и США — не собираются входить ни в какие соглашения». Напомним: глава МИД Саудовской Аравии Адель аль-Джубейр еще в конце января заявил, что манипулировать нефтяными ценами бессмысленно, а равновесие должен определять рынок.

Министр Новак считает, что договоренность с Ираном будет лишь приятным дополнением к уже достигнутым соглашениям, но не имеет решающего значения. На совещании, которое президент России Владимир Путин провел с нефтяниками 2 марта, Новак отчитался о том, что готовность заморозить добычу нефти на уровне января 2016 года публично подтвердили более 15 стран. К решению о заморозке присоединились страны, добывающие 73 процента нефти в мире, и это, по словам министра, «критическая масса»: даже без присоединения Ирана к ценовому сговору решение будет эффективным.

Тегеран на обочине

Соглашение с Ираном принципиально не повлияет на ситуацию на нефтяном рынке — такого мнения придерживается главный инвестиционный стратег компании БКС Максим Шеин. Он отмечает, что влияние Исламской Республики на нефтяной рынок минимально: «Иран — в большей степени газовая страна, нежели нефтяная». По мнению эксперта, на цену влияют крупные оптовые поставщики, которые могут «вылить» на рынок большие объемы.

Важным фактором влияния на котировки является демография — чем больше население Земли, тем больше потребление энергии. Согласно прогнозу известного экономиста и демографа Николаса Эберштадта, население земли к 2035 году достигнет пика и начнет сокращаться. То же самое произойдет с численностью рабочей силы. Что следует из этих глобальных прогнозов? Прежде всего то, что нет смысла делать в нефтяной сектор долгосрочные инвестиции, которые окупаются через 50-60 лет. И это касается в первую очередь российской нефтяной индустрии — ведь именно в России есть месторождения трудноизвлекаемой нефти, разработка которых требует серьезных вложений. Против дорогой нефти работает и развитие альтернативных источников энергии. Как отмечает эксперт, нас ожидает глобальный передел нефтяного рынка, поскольку современная экономическая модель, зависящая от потребления, себя исчерпала.

Несмотря на различие в оценке влияния Ирана на нефтяной рынок и Крутихин, и Шеин сходятся в прогнозе цены на двухлетний период: по мнению обоих экспертов, средняя цена самой показательной нефтяной марки Brent составит 40-45 долларов за баррель.

Таким образом, вне зависимости от итогов визита российского министра энергетики (в ходе которого, впрочем, обсуждалась не только энергетика; стороны обсудили, например, и сотрудничество в сельском хозяйстве) следует учитывать две принципиальные вещи. Во-первых, Тегеран не станет действовать себе во вред, а заморозка добычи ему невыгодна. Во-вторых, мир вступил в эпоху относительно низких цен на энергоносители в долгосрочной перспективе, и с этим придется считаться при выстраивании экономических стратегий.