«Оскорблять верующих я точно не хотел» Режиссер провокационного, прекрасного «Новейшего завета» о Денев, горилле и Боге: Кино: Культура: Lenta.ru

В российском прокате — один из лучших и самых провокационных фильмов года, божественная во всех смыслах комедия бельгийца Жако ван Дормеля «Новейший завет», показывающая Бога сварливым олухом из Брюсселя и рассказывающая о земных приключениях его бунтарки-дочери, 10-летней сестры Христа. Недовольная обращением папаши с человечеством беглянка всерьез намерена изменить жизнь на Земле — для чего рекрутирует шесть собственных апостолов (включая женщину с протезом вместо руки, потенциального убийцу, сексуально озабоченного и даже Катрин Денев) и просит сентиментального клошара с дислексией написать для нее Евангелие — тот самый Новейший завет. «Лента.ру» поговорила с ван Дормелем о чувствах верующих, возможности шутить обо всем на свете (падающий пассажирский самолет в «Новейшем завете», кстати, тоже есть) и отношениях Денев c гориллой.

«Лента.ру»: С чего начался «Новейший завет»?

Жако ван Дормель: Мы сидели с Томасом Гюнцигом, соавтором сценария, в моем саду и обменивались идеями — пытаясь друг друга тем самым рассмешить. Уже не помню даже, кто из нас произнес: «Представь, что Бог есть и живет в Брюсселе», но перестать смеяться мы не могли еще долго. Скажу сразу — я в Бога не верю. Хотя и учился в католической школе, поэтому знаю все библейские истории — прекрасные, к слову, с очень интересными персонажами. Библия вообще прекрасная книга, правда, с очень плохой концовкой. Так вот, мы с Томасом посмеялись над идеей Бога из Брюсселя — и тут же задумались о том, что в религиозных текстах и сюжетах катастрофически не хватает женщин. То есть они в них есть — но безвольные, лишенные собственного голоса. Мы решили этот недостаток восполнить, сохранить библейскую структуру, но вывести на первый план женщину. Точнее — девочку, дочь Бога. И сразу же начали пробиваться другие темы — не только религия, но и семья, общество, взросление, власть мужчин надо всем, место женщины в нашем мире.

Вы вообще не боитесь браться за большие, глобальные темы, но подходите к ним с иронией и бесцеремонностью перед авторитетами. Откуда такой подход?

Мне просто всегда казалось, что человечество постоянно навешивает на все вокруг ярлыки — и загоняет себя в маленькие тюремные камеры, которые само же для себя и придумывает. Мы убеждаем себя, что наша жизнь может быть только такой и никакой иной, что нельзя делать то или другое. Кино — фантастический инструмент для того, чтобы эти ярлыки срывать, отпирать тюрьмы стереотипов и заблуждений. Кино показывает нам, что жизнь может быть другой. То же самое делает и наша героиня Эя — показывает людям, что они могут жить иначе, могут быть счастливы, могут добиваться куда большего. Она — как и кино, и литература, и театр, искусство в принципе — открывает нам многообразие возможностей. Современные люди склонны строить свою жизнь будто по каталогу. Это закрепощает. Я же хочу, чтобы мои фильмы освобождали.

Эя делает это, отправляя всем людям на планете даты их смерти. Получается, что мысль, будто впереди целая жизнь, только мешает нам жить.

Именно. Что скрывать, я и сам к этому склонен — не хочу ничего менять, откладываю что-то на завтра, живу так, будто никогда не умру. Даже кинематограф во многом строится на этом ожидании — 80 процентов фильмов разворачиваются для того, чтобы в финале дать разгадку или ответы на задававшиеся ранее вопросы, и в итоге ты не столько смотришь, сколько ждешь концовки. Поэтому для «Новейшего завета» мы выбрали другую структуру — он как альманах состоит из разных эпизодов, каждый из которых самоценен, как в «Рукописи, найденной в Сарагосе» или «Алисе в Стране чудес». Когда важны каждые отдельные моменты, тебе удается на них сосредоточиться — и забыть о том, к чему все это идет, понять, что важен не финал пути, а все, что происходит в процессе, все, что ты видишь вокруг, все запахи, все вкусы. То же можно сказать о человеческой жизни, не правда ли? Так что именно в структуре «Новейшего завета» суть, именно она задает основной смысл.

Вы упомянули католическое образование. Это оно оттолкнуло вас от веры?

Возможно. Я думаю, что верующие черпают силы в убеждении, что Бог есть, а тем, кто не верит в Бога, силы дает понимание, что Бога нет. Так что в каком-то смысле разницы нет. Мой покойный старший брат (композитор и музыкант Пьер ван Дормель был автором музыки ко всем фильмам ван Дормеля до своей смерти от рака в 2008 году — прим. «Ленты.ру») был очень верующим и любил говорить, что когда он пишет или играет музыку, его руками управляет Бог. Я ему завидовал! Мне-то приходилось часами сидеть и самому думать, чтобы написать хотя бы страницу сценария (смеется). Что дает силы мне? Сомнения. Я не верю ни во что, кроме них. Люблю сомневаться, люблю задавать вопросы — и абсолютно не верю в ответы. Но вопросы меня завораживают. Например, что значит быть живым, сосуществовать в одном мире с другими людьми, с животными, растениями и всем остальным? Что это за странный эксперимент, в котором мы все участвуем? И мне не нужен ответ, как не нужен и Бог, чтобы понимать, что само участие невероятно увлекательно.

Как вы придумали стиль, в котором сняты истории каждого отдельного апостола? Они одновременно симметричны по структуре, но порой принципиально различаются по содержанию и визуальному решению.

Я в детстве обожал один французский мультфильм, в котором была потрясающая идея. Там был такой маленький дом на колесах. Со стороны он выглядел крошечным — но стоило кому-то зайти в него, как обнаруживалось, что изнутри это гигантское, необъятное помещение. Так и апостолы в моем фильме — со стороны неприметные, маленькие люди, но стоит заглянуть внутрь, и там обнаруживается целый огромный мир. У каждого из них даже есть своя собственная прекрасная музыка — от оперы до популярных песен. Мне нужно было каждого из этих персонажей раскрыть, дать их внутренним мирам показать себя — и поэтому у каждого из них появляется своя история любви. Часто странной — но это все равно любовь.

Жако ван Дормель
Фото: Top Film Distribution

Странной — не то слово. Что вдохновило вас свести героиню Катрин Денев с гориллой?

На самом деле история из жизни. У меня есть друг, театральный режиссер. В начале 1980-х он пригласил в Бельгию одного французского певца. А тот живет с обезьяной. У него есть жена и обезьяна, я не шучу. Обеих он всюду берет с собой. Ни один отель не был готов их принять — конечно, из-за обезьяны. Поэтому мой друг приютил всю эту компанию у себя. Недели на две. Выяснилось, что обезьяна очень ревнива и никого к своему хозяину даже не хочет подпускать. Они спали все втроем в одной кровати — не думаю, что при этом происходило нечто сексуальное, но какая была пища для нашего воображения! Мы потом еще долго вспоминали этот случай. А мой друг еще долго отмывал свой дом от следов пребывания обезьяны.

У Катрин Денев не было сомнений по поводу романа ее героини с обезьяной?

Нет, я заранее прислал ей сценарий, он ей понравился — и она ни разу ни в чем не усомнилась. Горилла была в сценарии с самого начала. У Денев прекрасное чувство юмора, она все одобрила. И у нее сложились прекрасные отношения с гориллой — точнее, с испанским парнем, на котором был этот костюм. Я не говорю по-испански, он не говорил по-английски, поэтому Денев еще и выступала переводчиком между мной и гориллой!