Демиурги киновселенной Marvel добрались до муравьев, Дмитрий Нагиев сыграл карлика-астролога, а Гийом Кане — маньяка из органов правопорядка. В кинотеатрах на этой неделе доминируют сюжеты насколько эффектные, настолько же и абсурдные. «Лента.ру» рассказывает, на что идти в кино в эти выходные.
«Человек-муравей»
Медвежатник Скотт Лэнг (Пол Радд), по сути, не важнее насекомого — на работу после отсидки не берут, бывшая жена не дает видеться с дочкой, ни денег, ни влияния нет. Поэтому есть определенная ирония в том, что именно его ученый Хэнк Пим (Майкл Дуглас), когда-то сумевший изобрести технологию уменьшения материи, выбирает на роль своего преемника в костюме Человека-муравья.
Именно ирония, впрочем, оказывается тем, чего «Человеку-муравью» отчаянно не хватает. Нет, здесь есть и в меру удачные шутки (лучшие связаны с комичной троицей сокамерников Лэнга) и несколько моментов блестящего, комиксного по духу абсурда — от сцен сближения героя с настоящими муравьями до упоительной финальной битвы с Желтым шершнем, разворачивающейся в детской спаленке. Другое дело, что оставаясь легким, строго развлекательным зрелищем, «Человек-муравей» почти не способен удивить в глобальном смысле.
Marvel старательно подгоняет фильм к своему все более шаблонному канону, формуле, успевшей уже надоесть после неоднократного повтора в предыдущих лентах студии. Неудивительно, что больше всего здесь раздражают именно натужные отсылки к «Мстителям», которых Муравей вскоре пополнит. А ведь мог бы служить такой приятной, эксцентричной от их тяжеловесности отдушиной — однако надежды на это умерли, еще когда от проекта за пару недель до начала съемок отказался британский гений жанровой пародии Эдгар Райт («Зомби по имени Шон», «Типа крутые легавые»), замененный конформистом Пейтоном Ридом.
«В следующий раз я буду стрелять в сердце»
Самая неприметная — но с отрывом лучшая — премьера недели. Фильм бывшего критика главного киноведческого издания планеты Cahiers du Cinema Cедрика Анже основан на реальных событиях — истории охоты на орудующего во французской глуши в конце 1970-х маньяка. Жизнь часто фантастичнее любого вымысла, и это именно тот случай: расследующим убийства инспектором и изувером, ночами убивавшим одиноких девушек и женщин, оказался один и тот же человек — жандарм Ален Лемэр.
Анже переименовывает Лемэра во Франка Нойхарта (его играет Гийом Кане), но в остальном почти ничего не выдумывает — и складывает стильную, морально неоднозначную, завораживающую историю необыкновенного безумия. В свои лучшие моменты «В следующий раз я буду стрелять в сердце» и вовсе возвышается до подлинного балета сумасшествия, — мурашки здесь вызывают не только сцены убийств, но и, например, эпизод психоза, настигающего героя Кане в закусочной. Заказ в два пива и четыре вареных яйца еще никогда не выглядел так жутко.
«Соль Земли»
Живой классик немецкого кино Вим Вендерс в своих игровых фильмах после шедевров «Париж, Техас» и «Небо над Берлином» все дальше и дальше уходит в самопародию. Другой разговор — документалки Вендерса. «Пина» ухитрилась уловить магию постановок хореографа Пины Бауш, став идеальным, проникновенным некрологом постановщице. В «Соли Земли» Вендерс вновь всматривается в искусство другого гения — на этот раз фотографа Себастьяна Сальгадо, человека в 1980-х снимавшего незаметных жертв капитализма, а в 1990-х — беженцев от войн и геноцидов.
Его снимки — мощные, душераздирающие, полные сочувствия — и сменяют друг друга на экране; методологически «Соль Земли» получилась почти что аннотированным слайд-шоу. Но это выдающееся слайд-шоу. «Каждый должен увидеть эти кадры — чтобы увидеть, на какие ужасы способно человечество», — говорит сам Сальгадо, после кошмара Руанды в 1995-96-м на несколько лет погрузившийся в душевный и профессиональный кризис. Каждый должен увидеть фильм о Сальгадо — чтобы узнать, как можно подобный кризис пережить, найти способ сделать мир вокруг хоть немного лучше.
«Токийская невеста»
Бельгийка Амели родилась и до пяти лет жила в Токио — и выросла одержимой японофилкой. Неудивительно, что как только ей исполняется 20, она едет в Японию, чтобы учиться местной жизни и стать «настоящим японским писателем» (что бы это ни значило). А ждут ее в Токио в первую очередь любовные терзания — и трудный роман с местным франкофилом Ринри.
В отчаянно романтическом кино как таковом нет ничего плохого (надо же куда-то и девушек во время свидания водить, в конце концов). Другое дело, что хочется хотя бы знать, зачем сопереживать его героям. «Токийская невеста», экранизация романа Амели Нотомб, этих причин не предоставляет — не считать же таковой миловидность Полин Этьен (Амели) и Таичи Иноэ (Ринри). Нотомб, а вслед за ней и режиссер «Невесты» Стефан Либерски явно стремятся снять свою «Амели» — но их фильм лишен как визуальной изобретательности Жан-Пьера Жене (ее не заменишь никакими картинами причудливой японской жизни), так и его подспудной едкости.
Амели с Монмартра, пока не влюбилась, лезла улучшать жизнь окружающих с яростным запалом Мизулиной — так что ее любовь становилась облегчением как для нее, так и для всего Монмартра. Амели из Токио только романом с застенчивым японцем и примечательна — поэтому обречена быть не иконой жанра, как ее предшественница, а лишь порождением фантазии одной писательницы. Не самой, заметим, талантливой.
«Гороскоп на удачу»
Российское кино — по крайней мере, в комедийном своем разливе — продолжает одаривать лохообразных персонажей зигзагами удачи и чудесами в решете. Вот и герой «Гороскопа на удачу», мямля-рекламщик Макс, наладит свою нелепую житуху только после встречи с астрологом-лилипутом (Дмитрий Нагиев с бородой, почему-то напоминающей о его давнем участии в фильме «Чистилище»), чьи предсказания должны помочь Максиму завоевать уважение босса (Гоша Куценко на автопилоте) и любовь красавицы-миллионерши (Анна Чиповская).
Не будем пытаться понять, почему современный отечественный ромком не может обойтись без чудо-гороскопов, призраков («Призрак»), волшебных алкококтейлей («Бармен») и так далее — душевное спокойствие дороже. Заметим только, что смешного в «Гороскопе на удачу» мало, а вот стыдного, от смыва одного из героев в унитаз до пения артиста Куценко, — навалом.