Loading...
Лента добра деактивирована. Добро пожаловать в реальный мир.
Фрагмент иллюстрации Говарда Пайла «Паника на Нью-Йоркской фондовой бирже 18 сентября 1873 года»

Первая мировая депрессия Как любовь к риску и быстрой наживе вызвала финансовую катастрофу на всей планете

Фрагмент иллюстрации Говарда Пайла «Паника на Нью-Йоркской фондовой бирже 18 сентября 1873 года»

Иллюстрация: Delaware Art Museum

Глобальное финансовое цунами конца 2000-х годов принято сравнивать с биржевым крахом 1929 года и последующей Великой депрессией. Однако еще более явные параллели у нашего времени с 1870-ми годами. Именно тогда молодой капиталистический мир пережил первый по-настоящему масштабный кризис, который ударил практически по всей планете. Эффект от него длился добрые четверть века и привел к переформатированию всей глобальной экономики.

В мае 1871 года армия новообразованной Германской империи с помпой возвращалась домой. Могучая Франция, несмотря на свои взлеты и падения до сих пор считавшаяся державой номер один в континентальной Европе, была повержена в схватке один на один. Трехсотлетний период почти беспрерывных войн в Германии завершился объединением страны, которая стала новым европейским лидером.

Не было б несчастья, да счастье помогло

Само по себе такое событие не могло не повлечь крупных изменений во всей мировой экономической системе. Но было и одно обстоятельство, которое на эту систему повлияло напрямую. Согласно подписанному во Франкфурте мирному договору, Германии передавались не только часть Эльзаса и Лотарингии (что заложило основы для следующей войны между странами, вылившейся в Первую мировую), но и колоссальная по тем временам контрибуция в пять миллиардов франков золотом. В то время это составляло ровно четверть французского ВВП, а в переводе на современные деньги — 300 с лишним миллиардов евро.

Естественно, такое бремя разоряло Францию. Но, как ни парадоксально это звучит, Германии эта сумма тоже счастья не принесла. Даже бурно развивающаяся экономика Второго рейха не могла «переварить» эти деньги целиком. Большая часть из них, оказавшись в финансовом секторе, нашла выход в сфере недвижимости и уже в 1871 году на этом рынке случился настоящий бум. Впервые в истории тогда необычайно расцвело такое явление как ипотека: массово брались кредиты под коммерческую и жилую недвижимость, а банки создали такой финансовый инструмент как ипотечные облигации (никто, впрочем, толком не понимал, как их оценивать).

Ажиотаж распространился и в соседнюю Австро-Венгрию. В наибольшей степени строительный бум затронул две столицы — Берлин и Вену. Провинциальные австрийские и немецкие города задело по касательной, как обычно и случается в ситуациях формирования финансового пузыря. Этот период в истории двух стран получил название Grunderzeit («Эпоха Основателей»).

В итоге все больше строительных компаний оказались в долгах, но при этом не собирались сворачивать инвестиции, рассчитывая на то, что недвижимость будет дорожать до бесконечности. И когда рост прекратился, выяснилось, что платить по набранным займам им нечем.

Австро-венгерский рынок был еще уязвимее германского — в силу меньшего объема, а также возможностей вложиться в реальную экономику, поэтому в пузырь там ушла большая доля денег. Неудивительно, что первый звонок (а скорее настоящий набат) прозвучал 9 мая 1873 года на Венской бирже. Сначала рухнули в цене банки и компании строительного сектора, вслед за ними устремились и другие. Здание биржи уже в середине дня опустело. Правительство, видя нарастающую панику, попыталось регулировать биржевую игру, но сделало только хуже.

Цепная реакция быстро пошла по обеим империям. Одна за другой разорялись компании, игравшие на рынке недвижимости, строители и смежные структуры. Затем настала очередь банков. Те из них, кому удалось выжить, резко повысили процентные ставки, фактически задушив тем самым национальную экономику. В течение следующих месяцев в Германии шли аналогичные процессы, но поскольку она была несколько менее зависимой от притока «горячего» капитала, удар по германской экономике оказался не столь сокрушительным (хотя и привел к нескольким рецессиям в 70-е годы).

Конец конторы Кука

Кризис 1873 года совершенно справедливо считается первым подлинно мировым. И действительно, крах бирж в центральной, а затем и в западной Европе довольно быстро перекинулся на другие континенты. Первым пострадавшим в этом списке стали США. На тот момент Америка еще не была глобальным индустриальным монстром. Скорее ее можно было считать сырьевой сверхдержавой, по структуре экономики напоминавшей современную Россию или, скажем, Австралию. Основными продуктами экспорта США были хлопок и зерно. Последнее, в силу изобилия американских почв и применения усовершенствованных технологий сбора и международной транспортировки, стремительно завоевывало европейские рынки. Цены на зерно в конце 60-х — начале 70-х падали, а американские фермеры и экспортные компании стремительно богатели.

Понятно, что спрос на эти богатства принуждал Америку все более активно осваивать и эксплуатировать мало обжитые западные территории. А для того, чтобы вывозить оттуда продукцию, были жизненно необходимы железные дороги. В США начался самый настоящий железнодорожный бум.

Железные дороги стали на финансовых рынках объектом поклонения, примерно как интернет-индустрия в 90-х годах XX века. Считалось, что любые вложения в них окупятся намного быстрее, чем в любом другом секторе экономики. Крупные компании и банки охотно втянулись в паровозную гонку, вкладывая миллиарды долларов на строительство путей через всю страну.

В 1869 году было завершено строительство первой Тихоокеанской дороги, соединившей Нью-Йорк и Сан-Франциско. Однако тогда казалось, что этого мало. Джей Кук, крупнейший американский финансист и основатель одноименного банка, решил поучаствовать в создании конкурента новой трансамериканской магистрали. Дорога Кука должна была пройти существенно севернее и соединить с Восточным побережьем совсем уж на тот момент дикие земли Северо-Запада. Объективно выгоду от такого, мягко говоря, амбициозного проекта оценить было невозможно, но инвесторы во главе с Куком поддались распространенной во все времена иллюзии, что рынок будет только расти.

США в тот период времени представляли собой страну, импортирующую капитал. Среди основных инвесторов первое место занимала Великобритания, но большую значимость, особенно после выплаты Францией контрибуции, приобрел и германский капитал. Американский рынок считался самым лакомым для инвестиций, и немецкие деньги немедленно хлынули за океан. Джей Кук очень рассчитывал на подпитку от немцев. Чтобы расположить бизнесменов к своему проекту, он даже переименовал в штате Дакота один из городков в Бисмарк — в честь «железного канцлера».

Однако австро-германский кризис весной 1873 года все эти планы перечеркнул. Резкое повышение процентных ставок в Германии привело к массовой репатриации капитала из других стран, в том числе и из США. Ликвидность уходила, рефинансирование стало затруднительным. Финансовая компания Джея Кука, больше других полагавшаяся на краткосрочные займы, 18 сентября оказалась неспособна погасить облигации на 15 миллионов долларов.

Когда Нью-йоркская биржа узнала о крахе одного из крупнейших американских банков, инвесторов охватила паника. «Среди брокеров на минуту воцарилось гробовое молчание, а затем они рванули из здания биржи к своим офисам, сбивая друг друга с ног. «"Медведи" уже распродавали акции, и падение их цены было пугающим», — так описывала этот день The New York Times. Финансовые гиганты гибли на глазах шокированного бизнес-сообщества. В течение нескольких часов о банкротстве объявил Fisk and Hatch, один из самых надежных гигантов Уолл-Стрит. Названия еще 18 компаний, рухнувших в тот «черный четверг», биржа отказалась публиковать, что только усилило панические настроения.

Правительство США объявило о программе скупки корпоративных облигаций на сумму около 10 миллионов долларов, рассчитывая поддержать валящийся рынок. Однако Белый дом недооценил масштаб проблемы, и стабилизировать ситуацию не удалось. 20 сентября биржа остановила торги — впервые за свою историю.

На следующий день президент Улисс Грант прибыл в Нью-Йорк и встретился с крупнейшими бизнесменами страны. Последние потребовали от него вмешаться, заявляя, что в противном случае экономический коллапс и банкротство угрожают всей Америке. Однако участие правительства ограничилось скупкой ценных бумаг на 13 миллионов долларов, после чего оно отошло в сторону, поскольку финансовых ресурсов для поддержания рынка у него не было. Последствия были катастрофическими. Ставка по однодневным кредитам в определенный момент подскочила на половину процентного пункта, что составляло 148 пунктов в годовом исчислении.

Финансовый пожар на одной из крупнейших бирж мира продолжался около 40 дней. За это время разорились 73 участника торговой площадки и более 5 тысяч коммерческих компаний. Затем паника утихла, но для реального сектора экономики трудные времена были еще впереди.

Больше всего пострадала железнодорожная отрасль. Из 7 тысяч миль (около 11 тысяч километров) строящихся железных дорог работа продолжилась только на 1700 милях. Затем кризис распространился и на другие отрасли, в том числе металлургию и легкую промышленность. Предприниматели с крепким финансовым положением резко сокращали активность, менее устойчивые банкротились. Резко выросла безработица, — к примеру, в Нью-Йорке она достигала 25 процентов.

Из беспрецедентной по масштабам депрессии США вышли только к 1878 году. К тому времени экономика страны радикально изменилась. Во-первых, был введен золотой стандарт, что стабилизировало валюту и вернуло доверие к американскому доллару. Во-вторых, поменялась сама структура экономики. Раньше в США заправляли сотни и тысячи относительно небольших компаний, на рынке царила классическая свободная конкуренция. В условиях кризиса ведущие игроки, проявившие достаточное благоразумие и избежавшие массовой истерии, начали поглощать более мелких и слабых. Так поднимались великие корпорации, к концу XIX века взявшие под контроль весь американский рынок.

Новая формация

По лекалам событий 1873 года кризис впоследствии воспроизводился практически везде. Одна и та же картина: дефляция, обесценение активов, падение объемов внешней торговли, пассивность биржевого и межбанковского рынков. К концу 1870-х годов острая фаза миновала, экономика основных держав начала восстанавливаться, однако рецидивы продолжались на протяжении еще двух десятилетий. Поэтому вся последняя четверть XIX века именуется в экономической истории периодом «Долгой Депрессии».

Действительно, на полную мощность мировая экономика вновь заработала только в 1896 году. США пострадали от кризиса больше всех, но мировой экономический центр тем не менее сместился за океан. В 1890-е годы Америка обошла Британскую империю по объему ВВП. Процессы поглощения крупными игроками мелких происходили по всему миру. Период капитализма мелких и средних фирм закончился. Началась эпоха монополий.

В 70-80-е годы XIX века правительства ключевых стран мира вели протекционистскую политику, защищая свои рынки. Более того, они активно искали дополнительных потребителей своей продукции в Африке и Азии, что привело к новому мощному витку колониализма. Конкуренция между державами обострялась, противоречия накапливались. Даже несмотря на открытие мировых рынков для иностранного капитала в 90-е годы идеи автаркичности (самообеспеченности, самодостаточности) экономики как идеала никуда не делись. Это и стало одной из основных причин гонки вооружений начала XX века, а в конечном итоге — Первой мировой войны.

Причины великого кризиса 1873 года и того, что происходит в наши дни, необычайно похожи. В обоих случаях затравкой стал раздутый рынок недвижимости, а также сложные для понимания рынком финансовые инструменты. Но есть и более глубокие причины — в частности, невозможность для множества мелких компаний перейти на новую технологическую стадию развития. Действительно, на рубеже прошлого и позапрошлого веков в течение каких-то 25 лет в мире произошла настоящая инновационная революция, символами которой стали самолет, электролампа, радио и двигатель внутреннего сгорания. Эффективно освоить все это могли только корпорации-монстры с огромными финансовыми возможностями. Произойдет ли переход на новый технологический уклад в результате крупнейшего кризиса нашего времени, мы узнаем совсем скоро.

Комментарии к материалу закрыты в связи с истечением срока его актуальности
Бонусы за ваши реакции на Lenta.ru
Читайте
Оценивайте
Получайте бонусы
Узнать больше