На Первом канале идет сериал «Фарца» — разворачивающаяся в СССР начала 1960-х драма четверых друзей детства, по воле обстоятельств ставших фарцовщиками и валютными спекулянтами. Во всеядном мире «Фарцы» с обстоятельствами, схемами и трагедиями советского подпольного бизнеса уживается, впрочем, и многое другое. Ритмичный авантюрный детектив и кондовая поколенческая мелодрама. Глубокое понимание рабочих методов КГБ и поверхностная, ставшая комиксом ретро-Москва. Карикатурные сценки из жизни богемы того времени и лютый надрыв столкновения идеологии с реальностью. «Лента.ру» попробовала разобраться в парадоксах сериала.
Андрей Трофимов, комсомолец, идеалист, начинающий писатель, возвращается в Москву со всесоюзной стройки. В кармане — больше тысячи заработанных рублей, в планах — встреча с главредом журнала «Юность» и женитьба на девушке Наде, в голове — эхо эйфорических криков «Гагарин!», как-никак идет 1961-й год. Навязчивые в паре первых серий «Фарцы» упоминания космической темы, конечно, легкий (даже слишком) способ обозначить время и место действия.
Куда важнее для сериала другой, почти забытый исторический эпизод того же периода: дело расстрелянного спекулянта Яна Рокотова (бессловесная роль Евгения Цыганова). Именно с его задержания начинается новый сериал Первого канала и продюсерской компании «Среда». Расстрелом первая серия и закончится, — но Рокотов успеет промелькнуть в сюжете назидательным примером для юного Трофимова и его друзей детства, уже к концу премьерного эпизода вынужденно занявшихся нелегальными операциями с валютой, иностранными шмотками и пластинками «на костях».
Кадр из сериала «Фарца»
Кадр из сериала «Фарца»
Взяться «за фарцу» четверку мушкетеров из ЦАО — у них даже есть свой аналог сакраментального «один за всех» — принуждает карточный долг и его бенефициар, король преступного мира по кличке Понт (Евгений Стычкин). Отделаться от него, просто вернув долг, не получится, как и от внимания, во-первых, майора милиции Вострикова (Алексей Серебряков), на чьей дочке волевым решением сценаристов собирается жениться главный герой, а во-вторых, всесильной Госбезопасности. Метания Трофимова со товарищи между двух огней — бандитами и государством — в следующие семь серий оформятся в бодрую и, надо признать, довольно увлекательную драму. Ее усугубляет еще и неразрешимый внутренний конфликт Трофимова, мечтающего о честной жизни советского писателя, а разменивающегося на легкий заработок фарцовщика.
Это противоречие не только добавляет сериалу драматизма, не только позволяет его авторам вставить пару юмористических наблюдений о быте советской литературы, но и делает именно Трофимова, а не его товарищей моральным центром «Фарцы». Это он здесь служит основным носителем совести, это ему предательство собственной совести обойдется особенно тяжело, это, наконец, ему предстоит ближе всех познакомиться с едким, скользким гэбэшником (Тимофей Трибунцев). Последний заслуживает отдельного внимания, но без спойлеров обсудить этот персонаж как следует решительно невозможно. Заметим лишь, что «Фарца» продолжает линию крупных произведений отечественной культуры, убежденных в значимости образа чекиста в нашем настоящем и его истоках, — и фигура эта получается откровенно мефистофелевского толка.
В сравнении с другими российскими телепроектами о советском прошлом, «Фарца» наименее озабочена реалистичностью фактуры и вполне удовлетворяется глянцевой, ослепительной Москвой скорее «Оттепели» Тодоровского, чем реальной хрущевской. Сериал не скрывает, проще говоря, своей легкомысленности. Все логично: комиксная, гротескная шестидесятническая столица идет этому жанровому сюжету больше, чем реалии подлинных 1960-х. Достаточно уже того факта, что именно исторический период задает героям основные мотивации.
Кадр из сериала «Фарца»
Кадр из сериала «Фарца»
По этой причине придираться к вольностям изображения эпохи в «Фарце» не хочется. Раздражает в сериале другое. Имея на руках эффективный, держащий внимание все восемь серий нарратив о постепенном саморазрушении четверки «хороших парней», которых зажало между молотом репрессивной системы и наковальней неуместной предприимчивости, авторы, будто не веря в добротность сюжета (или, хуже того, в адекватность зрителей), все время подсовывают ему костыли. Разнообразные, но так или иначе лишние, тормозящие логику развития этой истории, мешающие действию набрать крейсерский ход, а порой и затмевающие достоинства сериала.
Бесконечные смысловые подпорки портят впечатление и раздражают. Они варьируются в диапазоне от чрезмерных, не приживающихся драматургических ходов из не имеющих отношения к сюжетной линии жанров, до натянутых приветов из полузабытой эпохи. Вначале мы наблюдаем потуги авторов добавить мелодрамы, припудрить и подсластить сюжет. При этом девушки, к которым герои испытывают романтические чувства, хоть и разнообразят своим присутствием кадр, толком не оказывают влияния на драматургию. Тот факт, что отец возлюбленной главного героя является к тому же следователем по его делу, и вовсе отдает водевилем. А внезапное появление таких персонажей как Миронов, Аксенов, Шпаликов или Михаил Светлов — выглядит при таком раскладе вовсе не приметой времени, а смысловым излишеством, граничащим с вульгарностью.
Раскопанные авторами великие мертвецы-шестидесятники хоть и привносят в «Фарцу» пикантность (кто как не «Вася» Аксенов отправит героя за портвейном), но в конечном счете скорее дискредитируют сериал, чем насыщают. Это эксплуатация, а не оммаж, такое присвоение было бы понятно в сериале мертвом от рождения (как, например, «Орлова и Александров», не имеющий за душой ничего, кроме карикатур на легенд ушедшей эпохи). Но в «Фарце»-то с ее действенным, вполне рабочим сюжетом жизнь есть!
Выдерживает ли то живое, что есть в «Фарце», все те популистские приемы, к которым прибегают ее авторы? Скорее да, но с серьезными потерями. Если сама история блеска и нищеты подпольных советских капиталистов до финиша худо-бедно, но добирается, то методы ее рассказа выдыхаются намного раньше. Режиссер Баранов (или его продюсеры), похоже, не ожидая от зрителя терпеливости, безостановочно бомбардируют его хуками крупных планов, устаревшими еще в конце 90-х рапидами и стоп-кадрами, агрессивным, не затихающим саундтреком. Тем самым авторы многое упрощают, навязывают, и, к сожалению, обессмысливают. Вместо трагикомедии о стране и времени получается лишь еще один, пусть и чуть более свежий, анекдот.