Возникновение звукового кино сломало карьеру многим представителям новой профессии, появившейся только в ХХ веке: далеко не все актеры немого кинематографа смогли остаться на экране, когда заговорили. Постепенно изменился и язык самого кино. Отпала надобность не только в драматических титрах, но и в изобретательных приемах монтажа: все то же самое стало возможно сообщить лишь парой реплик. Это произошло благодаря долгой работе изобретателей и инженеров над приемами механической записи звука. Русским и советским пионерам звукозаписи посвящена выставка «Пионеры звука», открывшаяся в ЦСИ «Винзавод».
Первый полноценный звуковой фильм, в котором звучала не только музыка, но и речь героев, был показан публике в 1927 году. Хотя патент на звукозапись на кинопленке был получен еще в 1919-м, кинокомпании долго предпочитали не рисковать. Только Warner brothers, чуть было не разорившаяся в середине 20-х, решилась на эксперимент по смене формата. И не прогадала: звуковой фильм «Певец джаза» с модным черным музыкантом Элом Джолсоном имел большой успех и собрал три с половиной миллиона долларов — огромную по тем временам сумму.
Скоро новости об изобретении звукового кино дошли до Советской России. Режиссеры Александров, Пудовкин и Эйзенштейн в 1928 году напечатали манифест «Будущее звуковой фильмы. Заявка», в котором провозгласили, что работа со звуком в кино должна вестись в направлении «его резкого несовпадения со зрительными образами», то есть речь шла о революционном контрапункте звука и изображения. Однако первый советский полнометражный художественный фильм со звуком, «Путевка в жизнь», режиссер Николай Экк снял уже в 1931 году безо всяких авангардных штучек. Речь беспризорников, перевоспитываемых в трудкоммуне имени Г. Ягоды, не противоречила действию на экране и служила основным выразительным средством. В следующем году Муссолини открыл Международный кинофестиваль в Венеции, на котором Николай Экк был признан лучшим режиссером. Звук для «Путевки в жизнь» записали по системе тагерофон, разработанной в 1927-м в Москве Павлом Тагером.
Система эта решала задачу синхронизации звука и изображения и с модификациями использовалась много лет — практически до эры цифрового звука. Звуковая дорожка, ширина которой влияла на высоту и интенсивность звука, впечатывалась в пленку рядом с кинокадрами. И режиссер Михаил Цехановский, работавший над документальным фильмом Абрама Роома «План великих работ» (он вышел в 1930 году и стал первым озвученным фильмом, демонстрировавшимся в СССР), заметил: «Интересно, если заснять на эту дорожку египетский или древнегреческий орнамент, не зазвучит ли вдруг неведомая нам доселе архаическая музыка?» Так, группа в составе Цехановского, инженера Евгения Шолпо и композитора Арсения Авраамова пришла к идее техники рисованного звука, позволявшей синтезировать любые звуки и эффекты и записывать сложные полифонические произведения без участия исполнителей.
Авраамов еще до революции изобрел систему «ультрахроматической музыки» и позднее создал на ее основе универсальную тональную систему Welttonsystem. Не примыкая к футуристам, считал Баха преступником, «искалечившим слух миллионам людей». Став комиссаром искусств, подал комиссару просвещения Анатолию Луначарскому проект сожжения всех роялей. Вместе с Евгением Шолпо основал Общество имени Леонардо да Винчи, в котором разрабатывал идею музыки без исполнителей, использующей достижения техники. Техника рисованного звука прекрасно отвечала этой идее. Но известен Авраамов больше всего своей «Симфонией гудков», впервые сыгранной в Баку в 1922 году. Ее исполнял весь город, в симфонии звучали заводские и паровозные гудки и пушечные выстрелы. В 2010-м «Симфонию гудков» поставили в Перми на фестивале «Белые ночи».
Посетивший СССР немецкий журналист Рене Фюлоп-Миллер писал о новой пролетарской музыке: «[она] Делает упор на ритм, отражающий универсальные и безличные элементы человеческого существа. Новая музыка должна охватить все шумы эпохи механизмов, ритм машины, шум большого города и фабрики, треск приводных ремней, грохот двигателей и пронзительных звуков автомобильных сирен. Поэтому большевики сразу начали строить специальные шумовые инструменты, составляющие шумовые оркестры, чтобы донести до публики "настоящую новую музыку" вместо привычной старой буржуазной индивидуалистической "мешанины" и таким образом подготовить коллективную душу к открытию самого святого. Они подражали всем мыслимым промышленным и технологическим звукам, объединяя их в специфические фуги, оглушающие целой вселенной шума. Воплощаясь в разнообразных формах, новая "музыка машин" захватила сцену, и вскоре были сочинены шумовые симфонии, оперы и праздничные действа».
Союзкинохроника. Сюжет о технике «бумажного звука» Николая Воинова (1934). Мультфильмы «Прелюд Рахманинова» (1932), «Танец вороны» (1931).
Музыка шумов ненадолго стала популярной. В титрах фильма «Изящная жизнь» (1932) режиссера Бориса Юрцева имена музыкальной бригады «шумовиков» занимают больше места, чем актерский состав. В этом же фильме звучат мелодии на терменвоксе, истинно революционном инструменте без нот, клавиш и движущихся частей, которым заслушивался Владимир Ильич Ленин. Радиотехник Лев Термен сконструировал свой знаменитый инструмент благодаря счастливой случайности: разрабатывая систему охранной сигнализации, он заметил, что высота колебаний, генерируемых телом потенциального злоумышленника, может меняться. Готовый инструмент, игра на котором требовала сложных движений всего тела исполнителя, он показал Ленину в 1921 году. «У нас электрифицирована даже музыка!» — сказал изобретателю Ленин. Устроенной по принципу терменвокса сигнализацией оснастили Гохран и Эрмитаж, а Лев Термен отправился в турне по СССР демонстрировать возможности радиомузыки. Затем Термен уехал в США, где стал миллионером, вернулся в СССР, угодил на Колыму за убийство Кирова и изобрел монорельс для тачки (той самой, о которой Солженицын позже напишет «машина ОСО — две ручки, одно колесо»). После освобождения разработал систему подслушивания по колебаниям оконного стекла. В 1991 году в возрасте 95 лет Лев Термен вступил в КПСС, но это уже совсем другая история.
Игнорирующий нотную грамоту терменвокс привел к появлению первых клавишных синтезаторов, способных к бесступенчатому изменению высоты звука. Энтузиаст терменвокса Константин Ковальский совместно с конструктором Андреем Володиным разработали в 1935 году синтезатор «Экводин». В распоряжении исполнителя был набор 660 тембров, охватывающих весь состав симфонического оркестра, включая группу ударных. Клавиатура инструмента была чувствительна к силе удара и давлению и приспособлена также для микротоновой музыки. «Экводин» получил Большую золотую медаль на Всемирной выставке в Брюсселе 1958 года. Позволял плавно изменять тон также «Эмиритон», выпускавшийся серийно в 40-х годах.
Фрагмент звуковой дорожки мультфильма «Стервятники» (Ленинград, 1941). Музыка Игоря Болдырева, программирование «Вариофона» — Евгений Шолпо.
Но эти клавишные инструменты гораздо менее новационны, чем «Вариофон», на который получен патент в 1930 году. Его изобретатель Евгений Шолпо еще в 1917-м написал эссе «Враг музыки», в котором подробно рассказал о музыкальной машине для автоматизации процесса сочинения. «Механический оркестр» Шолпо синтезировал произвольные звуковые спектры в соответствии со специальной графической партитурой, считываемой оптически без участия исполнителя. Эти идеи легли в основу аппарата «Вариофон», который не только не имел клавиш — он не издавал никаких звуков. В «Вариофоне» использовались вращающиеся диски с вырезанными зубцами, периодически прерывающие луч света, который формировал очертания звуковой дорожки. Съемка звука производилась непосредственно на движущуюся кинопленку. Звуки 12-тоновой октавы получались посредством специальной коробки передач и конического вариатора.
Каждую ноту «Вариофона» нужно было программировать, а полифония достигалась методом многократной экспозиции. Запись одной звуковой дорожки могла длиться несколько месяцев. Результаты работы можно было услышать только после финальной проявки кинопленки. Таким образом были озвучены несколько фильмов и созданы отдельные звуковые дорожки (в их числе — «Полет Валькирий» Вагнера).
Фрагмент из сюиты «Карбюратор» Георгия Римского-Корсакова (1933-1934). Программирование «Вариофона» — Евгений Шолпо.
Работу над усовершенствованным вариантом «Вариофона» закончил в 1957 году конструктор Евгений Мурзин. Каждый диск его синтезатора АНС («А.Н. Скрябин») содержал 144 одновременно звучащих тона. В отличие от «Вариофона», АНС звучал сам и не требовал синхронной записи на кинопленку. Партитура для АНС рисовалась на закопченном стекле. АНС употреблялся для записи «космической» музыки в нескольких фильмах, в том числе в «Солярисе» Тарковского.
В 1967 году на основе синтезатора АНС в Москве создана первая в СССР студия электронной музыки. На нем работали Альфред Шнитке, Эдуард Артемьев, Эдисон Денисов, Станислав Крейчи, Софья Губайдулина и многие другие. Но к этому времени уже активно развивалась электронно-вычислительная техника. Быстрота обработки двоичного кода интегральными схемами обессмыслила многие поиски аналогового решения «музыки машин». Музыкально-ритмические композиции, которые вручную покадрово отрисовывал пионер визуализации звука Оскар Фишингер, сейчас с легкостью моделирует в реальном времени скринсейвер любого медиаплеера.
Кадр из фильма Оскара Фишингера Color Rhythm, 1942 год