На минувшей неделе средства массовой информации распространили сообщения о том, что в Таджикистане заблокирован доступ к ряду интернет-ресурсов, в частности к социальным сетям Facebook, «ВКонтакте», «Википедии» и сервису видеохостинга YouTube. Ничего примечательного в самом факте блокировки нет, тот же Facebook заблокирован в республике еще с лета. Однако в пятницу, 10 октября, жители Таджикистана вдобавок к сетевой блокировке лишились еще и возможности отправлять и получать sms-сообщения. «Лента.ру» выяснила, чего боятся власти страны и на чей опыт виртуальной борьбы они ориентируются.
Блокирование доступа к 300 сайтам и сервису sms в Таджикистане произведено сотовыми провайдерами и операторами по устному приказу из службы связи при правительстве республики. По крайней мере такую версию предложили СМИ «источники на условиях анонимности». Официального подтверждения блокировки интернет-ресурсов от уполномоченных органов Таджикистана пока не поступало.
Это далеко не первый подобный случай. В 2010 году жители Таджикистана «лишились порталов» centrasia.ru и ferghana.ru, а два года спустя — возможности пользоваться Facebook. 2014-й отмечен «перебоями» с доступом к социальной сети «Одноклассники» и видеохостингу Youtube. Однако главное, что хотелось бы отметить в связи с блокировкой, — это уровень восприятия виртуальных угроз таджикскими чиновниками. В частности, одним из местных мемов стала раздраженная реплика руководителя таджикистанской службы связи Бека Зухурова: «Вообще хозяин у этого Facebook есть или нет? Он не может приехать в Таджикистан? Я бы с ним в дни приема встретился. Если у него нет времени, можно поговорить с кем-то из его помощников».
При этом важно, что основания для блокировки у таджикских властей есть, и они очень серьезные. Так, в день блокировки спецслужбы страны подтвердили, что в соответствии с положенными по закону процедурами блокированию подлежат сайты, связанные с оппозиционной организацией «Группа-24», которую буквально за день до отключения сервиса sms Верховный суд Таджикистана признал экстремистской. Блокировки в большей степени были реакцией на призывы оппозиции (а в Таджикистане в силу региональной политической специфики она только внесистемная, существующая на полулегальном положении) выходить на антиправительственные митинги.
Разрушенный в результате боев оппозиции с правительственными войсками жилой дом. ГБАО, Таджикистан.
Фото: Reuters
Таджикистан — страна с крайне нестабильной общественно-политической обстановкой. Любое публичное противодействие властям внутри страны воспринимается как бунт группировок, которые своими корнями уходят в местную криминальную среду, то есть потенциально способных прийти к власти путем вооруженного восстания. Противостояние в Горном Бадахшане летом 2012 года, вылившееся в полноценную войсковую операцию с применением авиации, начиналось как локальный конфликт между двумя группировками, желавшими всего лишь контролировать контрабандные потоки.
Нет ничего удивительного в том, что сразу после призывов «Группы-24» правоохранительные органы в Душанбе были переведены на усиленный вариант несения службы: анонимные сетевые авторы свидетельствуют, что на въездах в город стоит бронетехника и бойцы спецподразделений. При этом на фоне блокирования доступа в интернет в стране на всякий случай сняты другие ограничения — в регионах республики несколько суток не отключали электроэнергию, хотя обычно потребители в сельской местности получают электричество нормировано — на несколько часов раз в день.
По мнению местных политологов, анонимно комментирующих сложившуюся ситуацию, усиленный режим в Таджикистане сохранится еще несколько дней, пока власти не убедятся: никаких провокаций не предвидится, политическое поле остается относительно стабильным. Правда, в отношении социальных сетей никто из опрошенных аналитиков гарантий не дает, поскольку сейчас «блокирование по закону» вообще широко распространено в Средней Азии, и Душанбе, блокируя ресурсы, не чувствует себя изгоем.
Блокировку интернет-ресурсов практиковали все постсоветские республики Средней Азии. Сайт «Фергана.ру» блокировался в Киргизии — редакция портала сообщала, что постановление о запрете доступа к ресурсу было вынесено Жогорку Кенешем, парламентом страны. В 2011-м по решению Сарыаркинского районного суда города Астаны в Казахстане закрыли доступ к сервису онлайн-дневников «Живой журнал» «за пропаганду терроризма и религиозного экстремизма». В Туркменистане после прихода к власти Гурбангулы Бердымухаммедов заявил, что интернет должен быть доступен каждому гражданину, хотя для граждан страны закрыты Facebook, Twitter, YouTube.
Душанбе
Фото: Nozim Kalandarov / Reuters
Блокируя время от времени международные сети и сервисы, правительства стран постсоветской Средней Азии, как минимум, не препятствуют развитию национальных аналогов «Одноклассников», «Вконтакте» и других. Если в Туркменистане активно используются сервисы социальных сетей «Вконтакте» и Mail.ru на туркменском языке, то в Таджикистане, Киргизии и Узбекистане «пошли своим путем» — создаются национальные сети: doctor, kloop, youth – в доменной зоне kg, vipnet — в доменной зоне tj, vsetut и sinfdosh — в доменной зоне uz.
Чиновники в регионе нередко заявляют, что им интересен китайский опыт — там, например, заблокирована сеть Facebook, при этом действует его аналог — китайский Renren (Xiaonei), тоже запускавшийся как университетская кампусная сеть.