В Европе и США разросшийся средний класс начал переформатировать городскую среду еще в 1950-1960-х годах. В это время там еще в изобилии сохранялись рабочие районы с обветшалыми домами и плохой инфраструктурой, но зато с невысокой арендной платой и ценой на землю. Сейчас эти кварталы съежились до небольших островков, зажатых между бизнес-центрами, торговыми комплексами и лофтами. В некоторых городах местные жители не сдаются до сих пор, устраивая погромы или портя жизнь тем самым яппи, которые приходят на их место. Правда, у властей и бизнеса на случай таких протестов разработан обширный арсенал средств, с помощью которых можно более или менее гуманными способами выдавить людей с насиженных мест.

Преображение городских центров воспринималось переезжавшим туда средним классом как «урбанистический ренессанс», а социологи назвали этот процесс джентрификацией. Политики вместе с застройщиками преподносили и до сих пор преподносят обновление бедных районов как облагораживание городского пространства и заботу об обитателях ветхого жилья. Правда, в заботу обитатели тех самых старых кварталов никогда не верили. Они убеждены, что от них хотят просто избавиться, вытеснив на окраины — еще более бедные и еще более неблагополучные. Движение против джентрификации в разных городах мира похоже на другие антикапиталистические движения (например, «Захвати Уолл-Стрит»), поскольку направлено по сути на борьбу с социальным неравенством.

«Черный блок» на баррикадах

В конце декабря 2013 года гамбургской полиции пришлось столкнуться с погромами, каких город не видел уже давно. Анархисты из так называемого «Черного блока» — наиболее радикального крыла левых — сорвали согласованную демонстрацию против застройки района Санкт-Паули. В правоохранителей полетели бутылки, камни, дымовые шашки и файеры. Отступая, наиболее активные протестующие ломали дорожные знаки и светофоры, а к вечеру начали возводить баррикады и поджигать их вместе с припаркованными рядом машинами, а также бить витрины магазинов и дорогих отелей. Списать все на кучку провокаторов, как часто делают власти, было невозможно. По оценкам полиции, из семитысячной толпы демонстрантов на силовой конфликт с полицией готовы были идти около пяти тысяч. Когда файеры попали в подъезд дома, прятавшаяся там пожилая женщина сказала расплакавшейся девочке: «Теперь вы знаете, каково было на войне». На следующий день обе стороны пересчитали пострадавших: левые заявили о 500 раненых среди своих сторонников, власти – о 120 полицейских.

Эти события стали кульминацией продолжающейся не первый год борьбы жителей Санкт-Паули (известного как квартал красных фонарей) за свою территорию, которую местные власти вместе с крупными инвесторами стремятся превратить в элитный квартал. Демонстранты отстаивали сразу несколько культовых мест: культурный центр, а по сути сквот антифа Rote Flora и обычные многоэтажки Esso-Häuser.

На разгоне демонстрации противостояние жителей и властей не закончилось. После того как одному из полицейских во время патрулирования района сломали челюсть, власти объявили Санкт-Паули «опасной зоной». Это означало фактически введение чрезвычайного положения. Полиция получила указание останавливать и проверять всех людей, которые были похожи на «левых радикалов». В итоге за время действия режима «опасных зон» почти тысяча человек, которые выглядели экстравагантно, угрюмо, агрессивно или подозрительно, подверглись обыскам.

Впрочем, довольно скоро карательные меры выродились в фарс. Однажды в ходе очередного «антилевого» рейда полицейские задержали молодого человека и конфисковали у него туалетный ершик, посчитав его средством потенциального нападения. Фотографии задержания показали по телевидению и напечатали в газетах, а местные жители скупили туалетные ершики и устроили с ними флешмоб, превратив их в символ протеста.

Полицейским в каком-то смысле пришлось отдуваться за провокацию одного человека — Клаусмартина Кречмера (Klausmartin Kretschmer). В 2001 году он купил у гамбургских властей здание, в котором находится Rote Flora, а спустя десять лет решил его продать. В начале 2000-х он заплатил за него в пересчете на нынешние деньги 190 тысяч евро, а сейчас стоимость этого участка оценивается в миллионы. Правда, покупателя он так и не нашел — связываться с гамбургскими левыми никому не захотелось.

В результате Кречмер расстался с идеей о продаже здания и решил выселить сквоттеров, отремонтировать Rote Flora и построить на его месте новый культурный центр с концертным залом на 2,5 тысячи мест и трехэтажной подземной стоянкой. Обитатели сквота, в свою очередь, предупреждают, что Rote Flora — это пороховая бочка, и неоднократно доказывали уличными беспорядками, что их выселение может вызвать взрыв.

Одновременно с событиями вокруг Rote Flora в середине декабря 2013 года власти эвакуировали жителей многоэтажек Esso-Häuser (свое народное название они получили благодаря автозаправке Esso, которая открылась в 1949 году и впоследствии стала популярным местом встреч местных жителей; Häuser («хойзер») является множественным числом от существительного Haus, что значит «дом»). Людям пришлось покинуть свои квартиры ночью из-за опасности обрушения зданий и временно разместиться в школьном спортзале, а потом перебраться в гостиницы. Многоэтажки, построенные в 1960-х, давно находятся в аварийном состоянии, а после недавней проверки в подземном гараже нашли новые трещины. Еще летом парковку закрыли, а заодно жителям запретили выходить на балконы.

Власти обещают, что в начале 2014 года дома все же снесут, а семьям, которые там жили, предоставят новые квартиры, правда, не уточняется, где именно. Тем временем владелец земли Bayerische Hausbau (BHG) начнет новую застройку. Теперь на этом месте появится элитное жилье, офисный и торговый центр. Нынешние жители сюда явно не впишутся — их доходы просто не позволят им оплатить аренду. Они считают, что BHG могла бы отремонтировать дома, но не стала этого делать и просто дождалась, пока они развалятся окончательно и появится законный повод освободить территорию для более обеспеченных клиентов.

Елисейские поля на Босфоре

В Турции главным двигателем джентрификации являются амбиции местных властей, которые соревнуются то с Лондоном, то с Нью-Йорком, то с Дубаем. Их представлениям о туристическом и деловом центре Стамбула до недавнего времени явно не соответствовал бедный район Тарлабаши, расположенный в шаговой доступности от площади Таксим и пешеходной торговой улицы Истикляль. В силу своего положения квартал вполне мог бы претендовать на статус элитного, однако исторически оказался населен малоимущими курдскими рабочими. Местные власти решили подправить ход истории и превратить его в стамбульские Елисейские поля.

В начале XX века Тарлабаши населяли мигранты — еврейские, армянские и греческие ремесленники, купцы и рабочие. С начала 1940-х годов их начали выдавливать из Стамбула огромными налогами, а в середине 1950-х этот процесс завершился погромами немусульманского (в основном, греческого) населения. В результате дома в опустевшем Тарлабаши захватили турецкие рабочие, приехавшие в Стамбул на заработки с востока страны, а в 1990-х годах здесь массово селились курды, бежавшие от гражданской войны на юго-востоке Турции. При этом в Тарлабаши можно было встретить и африканских, и арабских беженцев, цыган и транссексуалов, подрабатывавших в местных борделях. В итоге район прославился в городе, с одной стороны, пестрым социально-этническим составом и атмосферой анатолийской деревни в центре Стамбула, а с другой — высоким уровнем преступности и обветшалыми зданиями.

В 2006 году власти округа Бейоглу (в котором расположен район Тарлабаши) и отделение жилищного строительства Стамбула (TOKI) объявили эту территорию зоной реконструкции. Теперь на месте старых жилых домов, многие из которых представляли собой пусть и неухоженные и неопрятные, но исторически ценные примеры левантийской архитектуры, должны появиться офисные и торговые центры. При этом заниматься реконструкцией поручили компании GAP Inşaat — «дочке» Çalık Holding, генеральным директором которой является зять премьер-министра Турции Реджепа Тайипа Эрдогана.

Местные жители вовсе не собирались уезжать и попытались отстаивать свои дома через суд. Впрочем, застройщики потихоньку выигрывали суды, а на кого-то бизнесменам удавалось успешно надавить и скупить их квартиры за бесценок. Кого-то просто выселили, доказав, что вселение было незаконно. В итоге бывшие обитатели Тарлабаши оказались в новостройках в пригороде Стамбула, расположенном в двух часах езды от центра на общественном транспорте. Тем самым власти не столько избавились от неблагополучного района и его жителей, сколько просто перенесли проблемную зону подальше от центра, туристов и состоятельных турок.

Многим в Стамбуле оказалось не по душе, что город превращается в предмет для экспериментов властей, которые совсем не интересуются мнением местных жителей. Именно этот факт стал катализатором мощных протестов летом 2013 года. Демонстрации начались после решения властей вырубить парк Гези на площади Таксим, а затем переросли в антиправительственные выступления по всей стране. Тогда среди требований протестующих звучали и призывы изменить план реконструкции района Тарлабаши.

Автобусные войны

В середине декабря 2013 года протестующие заблокировали маршрутный автобус, в котором сотрудники компании Google ехали на работу в Кремниевую долину, расположенную в 50 километрах к юго-западу от Сан-Франциско. На активистах были надеты желтые жилеты, к которым крепились плакаты «Сан-Франциско не продается» и «Прекратите выселение». Сотрудникам Google пришлось провести полчаса в салоне автобуса, прежде чем он смог продолжить движение. Все это время они, пользуясь бесплатным вай-фай, писали о происходящем в «Твиттер».

Дело, конечно, не только в автобусах, но они стали ярким символом конфликта между работниками таких компаний, как Google, Apple и Facebook, и остальными жителями Сан-Франциско. На светофорах вдоль шоссе, ведущих в Кремниевую долину, можно прочитать надписи «Гугломрази» (Google scum), а на обратной стороне ответ: «Ждите и дальше свой автобус». Причина конфронтации кроется в том, что доходы рядового жителя Сан-Франциско не сопоставимы с зарплатами в Google или Twitter, а между тем арендодатели ориентируются на наиболее платежеспособных. В итоге, по данным компании по торговле недвижимостью Trulia, за последний год средняя стоимость съемной квартиры в Сан-Франциско выросла на десять процентов до 3,2 тысячи долларов.

«Если вы удивляетесь, почему так происходит, мы вам объясним. Люди, находящиеся за окном вашего Google-автобуса, подают вам кофе, сидят с вашими детьми, занимаются с вами сексом за деньги, готовят вам еду, и при этом их вытесняют из их же районов. Пока вы, ребята, жрете, как свиньи, в своих бесплатных столовых семь дней в неделю 24 часа в сутки, все остальные лезут в карман за последним центом, чтобы выжить в этом дорогом мире, созданном вами и вашими приятелями», — говорится в листовке, которую раздают пассажирам автобуса.

Два рэпера из Сан-Франциско даже записали пародийный трек, исполненный от имени вымышленных сотрудников Google Сеймура Ризалтса (Seymore Results) и Арлингтона Уортмора (Arlington Worthmore), о том, как проходит жизнь в поездках на корпоративном автобусе.

Одним из немногих рабочих районов Сан-Франциско, которые сохранились недалеко от центра города, является Тендерлойн. В 1920-х годах там работали магазины, торговавшие спиртным в обход сухого закона, спорт-бары, где делали ставки на скачки, и игорные дома. В 1950-х годах здесь записывали свои альбомы Майлз Дэвис и Телониус Монк. В 1970-х годах сюда хлынул поток мигрантов и беженцев из Юго-Восточной Азии. Это место также стало центром притяжения трансвеститов, транссексуалов и гомосексуалов.

Тендерлойн сейчас представляет собой островок, зажатый между богатыми районами: Ноб-Хилл на севере, популярным у туристов Юнион-Сквер на северо-востоке и Сивик-Сентр на юго-западе, где расположены городская администрация и многочисленные культурные заведения. Постепенно облик этого района меняется. Часто тактика девелоперов сводится к тому, чтобы выкупить у владельцев дешевое жилье и построить на этом месте дорогой отель. Местные жители, владельцы клубов и их завсегдатаи убеждены, что власти просто хотят «причесать» этот район и сделать центр более однородным и консервативным.

* * *

Говоря о джентрификации в России, в качестве примера приводят, как правило, так называемую «Золотую милю» — район элитного жилья между Остоженкой и Пречистенкой. Социологи Анна Бадьина и Олег Голубчиков выделили два этапа преобразований в этом районе. Первый начался в 1993 году, когда туда пришли отдельные бизнесмены и компании. Они покупали коммуналки у местных жителей и перестраивали их в офисы. Вторая фаза началась в 1998 году, когда на этом рынке появились крупные девелоперы и начали перестраивать район «квартал за кварталом».

Специфика московской джентрификации 1990-х годов, в отличие от западной, заключалась в соотношении культурного капитала коренных жителей и приехавшей на их место «новой элиты». На Западе средний класс, заселяющий бывшие неблагополучные районы, отличается от местного населения не только более высоким достатком, но и более высоким уровнем образования. В Москве же, как отмечает социолог Елена Трубина, носителями культурного потенциала являются бывшие жители центра столицы, а для тех, кто приобретает квартиры в исторических кварталах, эта недвижимость становится лишь подтверждением высокого социального статуса.