На русский язык перевели книгу Стивена Кинга «Ветер сквозь замочную скважину» — восьмой и последний на сегодняшний день роман из фэнтезийного цикла о странствии стрелка Роланда Дискейна к Темной башне. По-английски книга была опубликована в 2012 году. «Лента.ру» с разрешения издательства АСТ публикует начало второй части романа, которая называется «Шкуроверт». Рассказывает сам Роланд Дискейн:
Вскоре после гибели мамы, которая, как вам известно, приняла смерть от моей руки, мой отец — Стивен, сын Генри Высокого — вызвал меня к себе. В кабинет в северном крыле дворца. Тесную, холодную комнату. Помню, как свистел ветер за узкими окнами. Помню высокие хмурые стеллажи с книгами. Эти книги стоили целое состояние, но их никогда не читали. Он их не читал. Помню черный воротник у него на рубахе — знак траура. Я носил точно такой же. Все мужчины Гилеада носили такие воротники. Или черные повязки на рукавах. А женщины — черные сетки на волосах. Траур по Габриэль Дискейн должен был продолжаться полгода.
Я поприветствовал его, поднеся ко лбу сжатый кулак. Он не поднял глаза, не оторвался от бумаг, разложенных на столе, но я знал, что он видел меня. Мой отец видел все, очень хорошо видел. Я ждал. Он подписывал какие-то документы. За окном свистел ветер, во внутреннем дворе кричали грачи. Огонь в камине не горел. Отец редко звал слуг, чтобы те разожгли камин. Даже в самые студеные дни.
Наконец он посмотрел на меня.
— Как там Корт, Роланд? Как там твой бывший наставник? Ты должен знать, потому что, как мне сообщили, ты почти все свое время проводишь с ним, кормишь его и все прочее.
— Бывают дни, когда он меня узнает, — сказал я. — Но чаще не узнает. Одним глазом он кое-как видит. Второго... — Договаривать было не нужно. Второго глаза у Корта не было. Его вырвал Давид, мой сокол, когда я проходил испытание в поединке с учителем. Корт, в свою очередь, убил Давида. Но Давид стал последним, кого убил Корт.
— Я знаю, что стало с его вторым глазом. Ты правда кормишь его?
— Да, отец.
— И моешь, когда он ходит под себя?
Я стоял перед отцом, словно нашкодивший ученик перед строгим учителем. Именно так я себя ощущал. Но как много вы знаете нашкодивших учеников, убивших собственных матерей?
— Отвечай мне, Роланд. Я — твой дин и отец, и я хочу получить ответ.
— Иногда. — И я, в общем-то, не солгал. Иногда я менял Корту белье по три-четыре раза на дню. Иногда, в особо удачные дни — всего один раз, а то и вовсе ни разу. Он был вполне в состоянии дойти до сортира, если я вел его под руку. И если он вспоминал, куда надо ходить по нужде.
— Разве у него нет сиделок?
— Я их отослал, — сказал я.
Стивен Кинг
Фото: REX / FOTODOM.RU
Отец посмотрел на меня с искренним любопытством. Я искал в его лице хоть какой-то намек на презрение — отчасти даже хотел это увидеть, — но презрения не было. Или я просто его не разглядел.
— Я воспитывал тебя человеком, достойным носить револьверы, чтобы ты стал сиделкой при сломленном старике?
И тут я разозлился. Корт воспитал не одну смену мальчишек в традициях Эльда и наставил их на путь стрелка. Но не все удостоились ими стать. Те, кому не удавалось пройти испытание и победить Корта в поединке, становились изгнанниками. Они уходили на запад. Уходили одни, без оружия, без всего. И там, в Крессии и еще дальше, в краях, где царила анархия, многие из тех побитых Кортом мальчишек присоединились к Джону Фарсону, Благодетелю, как его называли. К тому самому Джону Фарсону, который потом все разрушил — все, что пытался сберечь мой отец, что защищали стрелки рода Эльда. Фарсон дал им оружие, этим мальчишкам. У него было оружие, и у него были планы.
— И что же, бросить его теперь в выгребную яму? Такова, значит, будет его награда за долгие годы службы? А кто станет следующим? Ванней?
— Никогда в жизни, и ты это знаешь. Но сделанного не воротишь, Роланд, как тебе тоже должно быть известно. И ты нянчишься с ним вовсе не из любви. И сам это понимаешь.
— Я это делаю из уважения!
— Если бы только из уважения, ты бы его навещал, читал бы ему... твоя мать всегда говорила, что ты отменно читаешь вслух, и в этом она не лгала... но ты бы не стал вычищать его дерьмо и менять ему постель. Ты наказываешь себя за смерть матери, но это была не твоя вина.
Я знал, что это правда. И все же отказывался в это верить. Официальное объявление о смерти было простым: «Габриэль Дискейн, родом из Артена, умерла, одержимая демоном, изнурявшим ей душу». Так всегда говорилось о людях знатного рода, покончивших самоубийством. Именно так и представили смерть моей матери. И все приняли эту версию без тени сомнений, даже те, кто связал свою судьбу с Фарсоном, тайно или не так уж и тайно. Потому что все знали (и лишь богам было известно откуда, уж точно не от меня и не от кого-то из моих друзей), что моя мать была любовницей Мартена Броудклока, придворного мага и главного советника моего отца, и что Мартен сбежал
на запад. Один.
— Роланд, слушай меня внимательно. Я знаю, ты чувствуешь себя преданным. Считаешь свою мать изменницей. Я сам испытываю те же чувства. Отчасти ты ненавидишь ее. И я тоже ее ненавижу, отчасти. Но мы оба любили ее, и любим до сих пор. Ты был отравлен игрушкой, которую привез из Меджиса, и обманут злой ведьмой. По отдельности их силы, может быть, и не хватило бы, но розовый шар вместе с ведьминским колдовством... да.
— Риа. — Глаза защипало, но я собрал волю в кулак и сдержал слезы. Для себя я решил, что никогда больше не стану плакать на глазах у отца. Никогда в жизни. — Риа с Кооса.
— Да, она. Старая сука с черной душой. Это она убила твою мать, Роланд. Она превратила тебя в револьвер... и нажала на спусковой крючок.
Я ничего не сказал.
Он, должно быть, почувствовал, как мне плохо, потому что вновь принялся перебирать и подписывать бумаги у себя на столе. Потом опять поднял голову.
— За Кортом пока что присмотрят сиделки. А ты поедешь в Дебарию с поручением. Вместе с одним из своих товарищей.
— В Дебарию? В Ясную обитель?
Отец рассмеялся:
— Ты имеешь в виду ту обитель, где останавливалась твоя мать?
— Да.
— Нет, туда тебе точно не надо. Это страшные женщины. Они с тебя заживо кожу сдерут, если ты только шагнешь на порог их святого убежища. Большинство сестер Ясной обители предпочитают длинную мерку мужчинам.
Я не понял эту последнюю фразу. Не забывайте, я был тогда совсем юным, невинным и очень наивным во многих вещах — даже после всего, что мне пришлось пережить.
— Мне кажется, я еще не готов снова ехать куда-то с заданием, отец.
Он холодно взглянул на меня.
— Позволь мне судить, к чему ты готов, а к чему не готов. К тому же такого, как в Меджисе, там не будет. Да, я допускаю, что там опасно. И может быть, даже дойдет до стрельбы. Но, по сути, это обычная работа, которую надо сделать. Отчасти ради того, чтобы люди, которые начали сомневаться, смогли убедиться, что Белизна все еще в силе. Но прежде всего потому, что нельзя оставлять преступление безнаказанным. То, что неправильно, надо исправить. Тем более, как я уже говорил, ты поедешь туда не один.
— А кто поедет со мной? Катберт или Ален?
— Ни тот, ни другой. Оба нужны мне здесь. Поедешь с Джейми Декарри.
Я обдумал услышанное и решил, что Краснорукий Джейми будет хорошим спутником. Хотя я предпочел бы поехать с Катбертом или Аленом. И отец, разумеется, это знал.
— Поедешь без возражений или будешь мне что-то доказывать и отрывать от дел?
— Я поеду.
На самом деле я был даже рад хоть на время сбежать из дворца — от его сумрачных комнат и тайных интриг, от этого всепроникающего ощущения, что близится тьма и анархия и ничто не способно их остановить. Когда мир сдвинется с места, Гилеад не сдвинется вместе с ним. Этот сверкающий дивный пузырь просто лопнет.
— Хорошо. Ты хороший сын, Роланд. Может быть, я тебе никогда этого не говорил, но это правда. Мне не в чем тебя упрекнуть. Да, не в чем.
Я опустил голову. Потом, когда выйду отсюда, я дам волю чувствам. Но не сейчас. Не на глазах у отца.
Обложка книги «Ветер сквозь замочную скважину»
— В десяти или двенадцати колесах от женской обители... Ясной обители, или как там ее называют... располагается городок Дебария, на самом краю солонцовых равнин. Ничего зловещего в нем нет. Обычный железнодорожный узел, пыльный, пропитанный запахом скотобойни. Оттуда идут поезда со скотом и солью. На восток, север и юг — во всех направлениях, кроме того, где засел этот мерзавец Фарсон. Скота с каждым годом все меньше и меньше, и я думаю, уже в скором времени Дебария придет в запустение и исчезнет с лица земли, как происходит со многими поселениями Срединного мира, но пока что там кипит жизнь. Салуны, игорные дома и притоны с девицами... В общем, то еще злачное место. Однако там есть надежные люди. Да, в это трудно поверить, но хорошие люди там есть. Один из них — старший шериф Хью Пиви. К нему-то вы и пойдете. Представитесь как положено. Покажете свои револьверы и сигул, который я дам. Пока все понятно?
— Да, отец. И что же там случилось такого ужасного, что оно требует внимания стрелков? — После смерти матери я улыбался нечасто, но тут улыбнулся. — Пусть даже таких желторотых, как мы?
— Согласно докладам, которые я получаю... — Он взял со стола стопку листов и взмахнул ими. — В городе появился шкуроверт. У меня самого есть большие сомнения на этот счет. Но одно несомненно: люди напуганы.
— Я не знаю, кто такой шкуроверт, — сказал я.
— Что-то вроде оборотня. Во всяком случае так говорится в старинных легендах. Когда мы закончим, иди к Ваннею. Он собирал все доклады.
— Хорошо.
— Выполни свою работу, найди безумца, который бродит по городу, нарядившись в звериные шкуры... скорее всего, именно так оно и обстоит на самом деле... только не слишком затягивай с этим делом. Назревают большие события, очень серьезные. Ты будешь нужен мне здесь — ты и весь твой ка-тет — до того, как все начнется.