Loading...
Лента добра деактивирована. Добро пожаловать в реальный мир.
Вводная картинка

Реальность протеста: текст Публицист Иван Давыдов, посетивший многие гражданские митинги, анализирует, что произошло с протестным движением в России за последний год

6 мая 2012 года десятки тысяч людей с транспарантами и без шли по Якиманке в сторону Болотной. Митинги и шествия к тому времени стали делом обыденным и даже немного скучным. Однако погода стояла хорошая, и настроение у собравшихся погоде соответствовало. И уж точно никто из идущих по Якиманке не знал тогда, что идет прямиком в историю. Причем довольно скверную историю. Даже те, кого позже следствие объявит «организаторами массовых беспорядков», — не знали.

Шествие и митинг 6 мая 2012-го (впрочем, митинг-то ведь как раз и не состоялся) оказались определяющими в истории русского протеста событиями. Стали своеобразным эпицентром взрыва, осколки которого продолжают задевать случайных прохожих. Именно после той Болотной стратегия власти в отношении оппозиции определилась.

Иллюзии протеста

История взаимоотношений власти с оппозицией в ходе протестов — это история перехода растерянности обычной в растерянность агрессивную, а растерянности агрессивной — в чистую агрессию. Растерянность — самое точное слово для описания состояния власти между декабрем 11-го и маем 12-го. Все участники процесса ощущали: власть просто не знает, как относиться к происходящему. И это породило разнообразные романтические надежды. Вплоть до ожидания немедленного краха режима. Или уж, как минимум, отставки Чурова и пересмотра результатов выборов в Государственную Думу. Косвенное доказательство растерянности — уважительная интонация метровых телеканалов при освещении первых массовых митингов.

Власть тем временем накручивала себя, как дворовый гопник перед решительной схваткой за территорию. Постановочные сборища подневольных бюджетников на Поклонной и в Лужниках, история блистательной карьеры инженера Холманских с пресловутого «Уралвагонзавода», обещавшего танками давить московскую нечисть и ставшего в итоге представителем президента по УрФО, шуточка Путина про презервативы в ходе «прямой линии» — вот неполный список действий, нацеленных на такую самонакрутку. Уже тогда стали ясны основные линии защиты Путина — маргинализация протестного движения за счет противопоставления его участников «трудовому народу» с «реальными чаяниями» (не к чести протестующих замечу: многие с радостью включились в предложенную игру, переполняя интернет рассуждениями о зверских рожах Поклонной, «месиве в дубленках и кепках») и работа на раскол движения, которое, впрочем, и без того ни секунды единым не было. Но после 6-го власть от защиты перешла к атаке.

Стоит сказать честно: вопреки выводам общественной комиссии, исследовавшей события 6 мая, нет никаких однозначных оснований, чтобы считать, что власть целенаправленно готовилась спровоцировать беспорядки на Болотной. Это вопрос личного выбора, даже веры. Но вторая линия металлоискателей и дополнительные ограждения на площади — факт. И прямое свидетельство движения от растерянности обычной к растерянности агрессивной. Как и хаотичная охота на прохожих, которую вели полицейские в столице перед инаугурацией нового старого президента. Второго-четвертого, так сказать.

Начало атаки

Все происходившее позже — фаза чистой агрессии. Государственная Дума приняла целый пакет террористических законов, позволяющих, оставаясь в рамках правового поля, вполне легально расправляться с неугодными. Процесс над участницами группы Pussy Riot, впрочем, показал, что все эти законодательные инновации были, возможно, избыточными.

Против лидеров протеста и против движения в целом была развернута настоящая медийная война, равной которой по масштабам не было, наверное, со времен избирательной кампании 1999 года. В средствах перестали стесняться довольно быстро, чему свидетельство — история Алексея Кабанова. Бытовое убийство впрямую объявили следствием участия в оппозиционных митингах.

Но главное — прямые репрессии. Кировское позорище, например, которое провластные СМИ почему-то именуют «судом». И, разумеется, «болотное» дело.

Начиналось оно как акция устрашения: случайный набор обвиняемых из всех социальных страт. Демонстративное пренебрежение к формированию доказательной базы. Демонстративное же игнорирование любых заявлений в защиту задержанных, от кого бы они ни исходили. Смысл затеи прозрачен: «болотное» дело должно было показать всем, что участие в протестах перестало быть безопасным развлечением.

Следственный комитет заработал как машина и остановиться уже не может. Пенсионерка Кохтарева стала обвиняемой, потому что спустя почти год после событий сразу двое омоновцев вспомнили, что именно она метнула в них пустую пластиковую бутылку, нанеся тем самым чудовищные моральные травмы.

Антифашист Гаскаров — последний на данный момент из задержанных — обвиняется не только в том, что участвовал в массовых беспорядках (он крикнул полицейским: «Что же вы творите?»), но и в применении насилия к представителям власти (когда его повалили на землю и начали избивать, одного из избивавших он схватил за ногу).

Болотный миф

Но окончательно оформилась властная мифология «болотного» дела после того, как благодаря фильму «Анатомия протеста — 2» на телеканале НТВ у «массовых беспорядков» обнаружились «организаторы». Картина приобрела целостность. Схема такова: Удальцов, Лебедев и Развозжаев, получив финансирование от грузинского политика Гиви Таргамадзе, попытались спровоцировать на улицах столицы вспышку насилия. И лишь благодаря героическим действиям полиции катастрофы удалось избежать. Осталось только покарать виновных по всей строгости закона.

Развозжаев дал признательные показания, Лебедев пошел на сделку со следствием и уже осужден. Некоторые оппозиционеры даже объявили Лебедева предателем и провокатором.

В общем, понятно, чего эта схема стоит. История «организаторов», даже если верить безоговорочно официальной версии и считать, что Лебедев в опубликованном «Коммерсантом» интервью изливает душу, а не пытается, наплевав на репутационные издержки, сократить реальный срок заключения, довольно проста. Трое молодых людей, увлеченных политикой и, мягко говоря, не особенно адекватно представляющих себе устройство страны, попытались создать настоящую левую партию, «реальную альтернативу КПРФ». В процессе поиска средств разборчивости не проявляли и с готовностью пообещали потенциальному спонсору немедленную революцию, захват колокольни Ивана Великого и перекрытие Транссиба. Могли бы с тем же успехом пообещать арестовать Путина или взорвать Луну. Не исключено, кстати, что они искренне верили, что способны все это устроить. По большому счету, это печальная повесть о немыслимой наивности Гиви Таргамадзе, которого почему-то называют опытным политиком и даже прожженным авантюристом. Все, кто российской политикой интересуется чуть больше, чем незадачливый грузинский инвестор, отлично представляют себе реальную степень влиятельности Удальцова со товарищи. Более того, никаких фактов, доказывающих связь ожидающих суда «участников массовых беспорядков» с мнимыми «организаторами», нет. Иначе о них уже рассказывали бы все телевизоры страны.

Ну и сам тот факт, что за год следствия по делу о «массовых беспорядках» арестовано не так уж много людей, раскрывает настоящий характер «болотного» дела: главная из решаемых задач — запугать участников протестных митингов. В информационном мире информационные репрессии важнее прямых.

Достижения оппозиции

В романтические времена первых протестных митингов, головокружения от успехов и восторгов по поводу собственной исключительности отмечался медийный характер несистемной оппозиции. Сплоченные социальными сетями люди массово выходили на улицы — и все. Не раз и не два при анализе нового феномена употреблялся постмодернистский термин «ризома». Митинговала в разных смыслах сеть — множество звеньев со сложными связями, но без внятного центра. Этим, между прочим, объяснялась и первоначальная растерянность власти: непонятно, какие головы рубить в условиях отсутствия явных лидеров.

Так вот, ничего не изменилось. Протест остается децентрализованным и лишенным институтов. Предпринимаются попытки создавать политические партии, например, но ни одна заметным успехом не увенчалась. Был избран Координационный совет оппозиции, но до сих пор никто, включая членов совета, не может внятно ответить, зачем он, собственно, был избран. На мой взгляд, история квазиорганизаторов квазимассовых квазибеспорядков — еще один аргумент в пользу этого тезиса.

В этом сила и слабость протеста. Сила — потому что движение остается неуязвимым: можно дискредитировать отдельных лидеров, безусловно, но это никак не скажется на взаимоотношениях оппозиционно настроенных граждан с властью. Слабость — потому что у протеста нет никаких реальных инструментов давления на государство. Вывести десятки тысяч людей на улицу — решаемая задача, «Марш против подлецов» — тому свидетельство. Но старые лозунги приходится, ввиду явной недостижимости поставленных целей, менять на новые. Все началось с требования честных выборов. Честных выборов так и не случилось, и теперь приходится требовать уже свободы для политических заключенных. Притом что никто не сомневается: свободы политические заключенные не получат.

Есть, разумеется, и достижения. Изобретена, например, стратегия точечных, персонализированных информационных ударов по представителям власти. Депутат Пехтин сдал мандат. Депутат Яровая, кажется, сошла с ума. Не бог весть какой результат, но все-таки результат.

И, кстати, появилась некоторая определенность в терминологии. Словосочетание «несистемная оппозиция» стало избыточным. Никакой другой нет. И никаких иллюзий на этот счет тоже нет.

Реальность протеста

Власть как поезд. Сойти с рельсов, уклониться от выбранного пути для нее — катастрофа. Впереди — эпоха реакции. Рассчитывать на диалог — значит демонстрировать наивность, эквивалентную глупости. Единственной площадкой для диалога власти и оппозиции становятся суды, и в каждом конкретном случае исход такого диалога предрешен.

Не зря ведь реальные представители элиты отступают на заранее подготовленные позиции. Алексей Кудрин весело шутит с президентом, Ксения Собчак аккуратно убеждает публику в том, что обвиняемые по «болотному» делу должны сидеть, медиамагнаты сворачивают или реформируют ставшие ненужными «ресурсы влияния».

Но режим при этом не меняется, не хочет меняться и не может меняться. Все его проблемы — от ситуации с гражданскими свободами и до прогнивших канализационных труб, не минуя тотальной коррупции и недееспособности государственных институтов — никуда не исчезают. Напротив, усугубляются. Все они, вопреки расхожему мнению, между собой связаны, а пресловутое закручивание гаек не является решением. Чем сильнее закрутятся гайки — тем быстрее трубы лопнут.

Режим, очевидно, в короткой перспективе переиграл оппозицию. Но и себя загнал в ситуацию, из которой нет некатастрофичного выхода.

Какова же реальность протеста сейчас? Удивительным образом, целый протестный год — это сказка о потерянном времени. Перемен нет. Протест не создал институтов, не расширил социальной базы, не смог противопоставить вообще ничего развернутым в стране политическим репрессиям. Кроме, конечно, одиночных пикетов и митингов разной степени массовости.

Но некоторые вещи все-таки стали яснее. Вопросы, на которые протестная общественность ищет ответы с декабря позапрошлого года, постепенно перестают быть вопросами. Возможен ли диалог с властью? Да, только он проходит не через велодорожки, он происходит в судах. Причем власть даже готовить судебные спектакли ленится, демонстрируя тем самым лишний раз степень заинтересованности в диалоге. Возможно ли взаимодействие с элитами? Сколько угодно, только надо помнить, что представители элит всегда остаются частью режима, даже если выступают при этом с трибун протестных митингов. Возможно ли достигнуть хоть каких-нибудь целей, не пытаясь завести разговор с условной «Поклонной»? Не с теми, кто сгоняет людей на площадь, а с людьми? Конечно, каких-нибудь целей можно достигнуть. Сесть, например, без вины в тюрьму и прославиться.

Протест в очередной раз начинает с чистого листа, внутри движения — вечный декабрь 11-го. Но вот вокруг — май 13-го, в котором политические репрессии — реальность даже не протеста, а страны.

Комментарии к материалу закрыты в связи с истечением срока его актуальности
Бонусы за ваши реакции на Lenta.ru
Читайте
Оценивайте
Получайте бонусы
Узнать больше