В феврале впервые на русском языке выходит автобиография Шона Коннери, написанная в 2008 году в соавторстве с режиссером и писателем Мюрреем Григором. «Быть шотландцем» — лишь отчасти жизнеописание. В книге нет отчета о кинематографической карьере Шона Коннери и подробностей его частной жизни. Своей главной страстью он с самого начала называет Шотландию — и по мере повествования смешивает отрывки воспоминаний с обширными историческими экскурсами, как правило, иллюстрирующими вклад его соотечественников в мировое развитие. Вклад этот представляется весомым и многообразным — шотландцы оставили богатое литературное и архитектурное наследие, распространили передовой опыт в науке и инженерном деле, придумали гольф и бразильский стиль в футболе. «Лента.ру» представляет фрагмент книги, которую выпускает издательство «Азбука».
Вместе с несколькими друзьями из Эдинбурга я решил принять участие в конкурсе «Мистер Вселенная» в Лондоне. Кто бы что ни говорил, но никаких наград я там не удостоился. Слишком много настоящих атлетов со всего мира съехалось бороться за медали. Рядом с человеком, который в конце концов победил, я смотрелся просто смешно — это был американец Билл Перл, похожий телосложением на Арнольда Шварценеггера. По сравнению с ним я казался худосочным слабаком из рекламы Чарлза Атласа. Но именно на том конкурсе я услышал, что Джошуа Логан набирает актеров для британской постановки американского мюзикла «Юг Тихого океана». Стэнли Хоулетт, культурист, тоже участвовавший в конкурсе, посоветовал мне сходить на просмотр, поскольку исполнитель роли одного из морских пехотинцев, Вик Хармон, эмигрировал в Канаду. Всего-то и надо было выглядеть по-американски и пару раз сделать колесо. Я получил роль Вика: рубил дрова на сцене, а потом в какой-то момент совершал кульбит и пел «Нет ничего прекрасней дамы». Это были гарантированные 12 фунтов в неделю — столько мне никогда еще не платили, поэтому я подписал контракт на двухлетний гастрольный тур по стране. Мне тогда и в голову не приходило становиться актером — я попался на этот крючок только из-за денег и забавы ради.
Позирую для фотографа Билла Грина из студии «Винс» на съемках для журнала «Здоровье и сила»
Во время гастролей мы сколотили футбольную команду «Юг Тихого океана» и играли с полицейскими, разными любительскими командами и вообще со всеми, кто вызывал нас на бой. На матче с юниорами «Манчестер Юнайтед» присутствовал их легендарный менеджер Мэтт Басби. Потом он пришел на спектакль и подарил нам всем футбольную форму клуба. В довершение ко всему один из агентов посчитал меня перспективным игроком и пригласил на просмотр. Стать «птенцом Басби» и играть за «Манчестер Юнайтед» было заветной мечтой каждого молодого футболиста. Страсть к футболу внезапно пересилила мое увлечение театром. Неужели мои детские мечты сбудутся и я стану футболистом?
Я поделился потрясающей новостью о предстоящем просмотре в «Манчестер Юнайтед» с моим новым другом американцем Робертом Хендерсоном, актером нашего шоу. «Но ты же говорил, что тебе нравится быть актером», — напомнил он, охладив мой спортивный пыл. Совет, который дал мне этот замечательный человек, полностью изменил мою жизнь. «Похоже, у тебя есть талант в двух совершенно разных областях, — сказал Хендерсон. — Но если ты выберешь футбол, у тебя впереди будет еще лет десять, а актером можно оставаться всю жизнь, пока не умрешь. Правда, если ты станешь актером, придется решать две серьезные проблемы. Первая — это твой невозможный шотландский акцент». (В полной мере я осознал эту проблему, когда меня приняла за поляка актриса из нашей труппы Миллисент Мартин, которая впоследствии прославилась в телесериале Би-би-си «Что это была за неделя!».) «А во-вторых, — продолжал Роберт, — тебе нужно получить образование. И если ты настроен серьезно, я помогу». До этого я вообще не помышлял о карьере артиста. Для меня это был просто способ хорошо заработать. Теперь в неделю мне платили уже 14 фунтов, по меркам 1953 года — целое состояние. Благодаря Хендерсону я впервые получил четкий ориентир на будущее, а вместе с ним и полшанса чего-то добиться в жизни.
Итак, настал решительный момент. Я купил за немыслимые 60 фунтов катушечный магнитофон «Грюндиг» и начал записывать собственную речь, чтобы понять, насколько сильный у меня акцент. Я усердно тренировался правильно и отчетливо произносить слова, и при этом я стремился сохранить свою индивидуальность и верность эдинбургским корням. Мне не слишком нравилась декламационная манера, свойственная театральным актерам, особенно в шекспировских пьесах. На мой взгляд, декламация отделяла сердце от разума. Когда я записывал себя на пленку, читая «Гамлета» в общепринятой тогда «шекспировской» манере, это звучало, по моему мнению, абсолютно фальшиво. Как я мог играть эмоционально, если приходилось постоянно следить за техникой речи, я будто непрерывно отбивался от неприятеля у стен Эльсинора. Мне хотелось сохранить естественность интонаций, быть самим собой, а не кем-то еще, но при этом говорить четко и понятно. Я никогда не пытался подражать чеканной ясности стаккато, которую демонстрировали такие мастера сценической речи, как, например, несравненный Джон Гилгуд. Я чувствовал, что не смогу быть честным по отношению к себе и правдиво выражать эмоции, если начну произносить текст в декламационной манере. Не желал я походить и на ребят телевидения Би-би-си, которые, как точно подметил Дилан Томас, «вещают так, словно они мраморные статуи Элджина». Я пошел против правил тех лет, когда все актеры старательно выговаривали звуки в соответствии с фонетическими нормами литературного языка. Все переменилось в шестидесятые: на экране и на сцене появились исполнители, чья жизнь была похожа на мою, например, Майкл Кейн и Альберт Финни. Недавно сценарист Бак Генри сказал мне, что я единственный известный ему актер, способный играть таких разных персонажей, как Джеймс Бонд, арабский шейх, командир русской подводной лодки, средневековый нортумберлендский священник или полицейский-ирландец из Чикаго, и каждый раз играть убедительно, несмотря на неистребимый шотландский выговор.
С футбольной командой «Юг Тихого океана» во время гастрольной поездки в 1953 года
Моей второй проблемой Роберт Хендерсон считал очевидное отсутствие образования. Он вручил мне внушительный список книг, начиная с «Гедды Габлер» и «Дикой утки» Ибсена. Эти пьесы стали для меня настоящим открытием, и мы долго обсуждали их по ночам. Я не покупал книги, которые рекомендовал Роберт: во-первых, они стоили слишком дорого для меня, а во-вторых, мне все равно негде было их держать. Все мое имущество в те дни умещалось в запиравшийся на висячий замок большой плетеный короб, который путешествовал из города в город вместе с декорациями, в то время как я догонял труппу «Юга Тихого океана» на велосипеде. И в каждом городе, едва устроившись на новом месте, я отправлялся в ближайшую публичную библиотеку. Кажется, я побывал во всех библиотеках страны и был поражен, узнав, что они бесплатные: надо только заполнить формуляр, отдать его библиотекарю и получить книгу. С тех самых пор я никогда не оставался без книги. Восхищение печатным словом, впервые испытанное мною в пять лет и дремавшее все эти долгие годы, пока я перепробовал множество странных занятий, теперь пробудилось вновь. Я справился с «Работой актера над собой» и «Моей жизнью в искусстве» Станиславского. Благодаря этим книгам я узнал о психологии актерской игры, о чем прежде никогда не задумывался.
В театре Роберт посоветовал мне работать вторым дублером, то есть учить роль и проговаривать ее шепотом вместе с актером. Он заставлял меня в выходные дни посещать дневные спектакли. Я проводил много времени с актерами и понял, как четко они говорят. Когда освободилось место, мой добрый гений Роберт помог мне получить первую роль со словами — это была роль лейтенанта База Адамса. Какое эмоциональное потрясение я испытал на сцене, сделав шаг вперед, чтобы сказать Роберту, игравшему капитана Брэкетта, о высадке японцев. Я почувствовал, что по-настоящему встал на актерскую стезю.
Когда гастроли «Юга Тихого океана» завершились, я узнал, как трудно приходится безработному актеру. И снова на выручку пришел мой ангел-хранитель Роберт, предложив мне небольшие роли в трех его постановках в театре «Q» в Ричмонде. Я начал понемногу сниматься в кино, но тогда был золотой век телевидения, и оно представляло для артистов гораздо больший интерес.
В конце пятидесятых несколько передовых канадских продюсеров взялись за развитие независимой коммерческой телевизионной сети, конкурирующей с Би-би-си. Они не боялись новых лиц и, что было гораздо важнее для меня, новых голосов. Когда Джек Паланс ушел из «Реквиема для тяжеловеса», режиссер Элвин Ракофф рискнул взять меня на главную роль — Моунтайна Мак-Клинтока. На Би-би-си мне с неохотой предложили 35 фунтов. Это была моя первая главная роль. Телефильм имел огромный успех, в центральной прессе появились восторженные отзывы. Даже «Таймс» признала, что я «обладаю неуклюжим и косноязычным очарованием».