Удобный жанр Сергей Лобан и Марина Потапова о своем новом фильме

26 января в прокат выходит лента "Шапито-шоу", снятая режиссером Сергеем Лобаном по сценарию Марины Потаповой. "Пыль", предыдущая картина, снятая тем же тандемом, была представлена зрителям в 2005 году. "Шапито-шоу" - лента намного более масштабная, чем предыдущая работа Лобана и Потаповой. Общий хронометраж нового фильма - около трех с половиной часов. Кроме того, картина разбита на четыре истории ("Любовь", "Дружба", "Уважение" и "Сотрудничество"), которые, хотя и пересекаются, все-таки развиваются более или менее независимо друг от друга.

Незадолго до премьеры фильма Сергей Лобан и Марина Потапова поговорили с "Лентой.ру" о жанровой принадлежности "Шапито-шоу", сотрудничестве с Петром Мамоновым и любимых кинорежиссерах.

"Лента.ру": Везде пишут, что вы комедию сняли. А вы вообще как характеризуете свое кино? Это правда комедия?

Марина Потапова: А вы смотрели фильм или нет? Вам как кажется?

Я смотрел, мне скорее грустно было.

М.П.: Мы думали, что получится смешно. Мы сами-то смеялись. Но у нас были опасения, что это не будет смешно.

Сергей Лобан: Ну там есть забавные какие-то вещи. Комедия - жанр, удобный для позиционирования в прокате.

М.П.: Но мы вообще-то не ставим перед собой целей снять комедию или фильм ужасов.

С.Л.: Нам хотелось сделать какую-то интересную штуку, занятную. Поэтому в фильме есть увеселительные моменты. Но там есть и серьезные вещи тоже.

В фильме все время за кадром музыка играет, это такой специальный ход был? То есть практически все время есть какой-то саундтрек.

М.П.: Ну, по-моему, это обычное дело. Практически во всех фильмах, кроме каких-то специальных, так и делается.

С.Л.: Сейчас, конечно, тенденция у всех современных арт-хаусных фильмов - никакую музыку не использовать вообще.

М.П.: Ну это такие псевдодоковские фильмы - чтобы камера тряслась, человек подолгу ел, и никакого саундтрека.

С.Л.: Мне бы хотелось, чтобы саундтрек использовался как-то нестандартно. Например, в фильме одни и те же композиции играют, когда разные герои находятся примерно в одном и том же состоянии. То есть музыка - это еще один элемент в закольцованной структуре.

А песни, которые герои поют, - это тоже развлекательный момент, такая отсылка к мюзиклам? Фактически в каждой песне каждый герой разъясняет свою жизненную позицию. Но он же ее, в общем-то, и до этого уже объяснил в диалоге с другими персонажами.

С.Л.: Просто герой поет песню на пике своего эмоционального состояния.

М.П.: Мы старались сделать песни максимально уместными.

С.Л.: Это как бы следующий этап повышения градуса эмоциональности. Но и развлекательный момент тоже. Нам самим, например, хотелось развлечься.

Кто текст для песен писал?

М.П.: Сценарист.

А что вообще было написано в сценарии заранее и что уже на съемочной площадке в голову приходило? Создается ощущение, что в фильме довольно много импровизационных моментов.

М.П.: Я не помню, чтобы что-то приходило в голову на съемочной площадке. Мы едва успевали снимать, и в голову уже ничего не приходило, кроме как выкидывать некоторые сцены. Пару сцен выкинули, например, решили, что можно без них.

А в каких они были частях, эти сцены?

М.П.: А вот, знаете, когда отец с сыном поговорили - и почему-то сразу по горам лезут. Это потому что у нас не хватило денег поезд снять, например.

С.Л.: Там еще была целая сцена, которая практически выбыла целиком, с Мамоновым на парапете. Она выбыла, потому что…

М.П.: …ее снять не удалось. Мы ночью снимали…

С.Л: …потратили вообще страшное количество денег, с краном снимали…

М.П.: Но это нельзя рассказывать.

Почему? Это же интересно!

М.П.: Это компромат!

С.Л: Против нас.

Да перестаньте!

С.Л.: На самом деле, во всех эпизодах с Мамоновым есть импровизация. Он какие-то диалоги под себя форматировал, многие фразы придумал сам. Например, он говорит сыну: "Я вообще перестал тебя понимать". Изначально там была другая фраза, грубее и злее.

Это эпизод, в котором герои говорят об "Утомленных солнцем"?

С.Л.: Да, там сын говорит: "Как он (Никита Михалков, примечание Ленты.Ру) мог так опуститься?" А отец ему отвечает: "Зато ты поднялся".

Подождите, а этот диалог вообще как-то ваше отношение к "Утомленным солнцем" отражает?

М.П.: Нет, это абсолютно безотносительный диалог, там было не важно, какой фильм вставлять. Мы перебрали все русские и все иностранные фильмы. Была версия, в частности, что это будет Герман - "Трудно быть богом", который, мы надеялись, к тому моменту уже выйдет. Мы уже на озвучке подставили туда Михалкова. В общем, там было не важно, что, главное было, что сын подмазывался к отцу и опускал какого-нибудь известного режиссера. Михалкова подставили - и нормально.

Вполне в струю попали.

С.Л.: Он просто идеально подошел. Потому что каждый считал своим долгом…

М.П.: …его пнуть. А вообще он действительно же когда-то снимал нормальные вещи.

Ну, чего говорить про Михалкова, давайте вернемся к "Шапито-шоу". Вы как-то сокращали фильм из-за того, что вас хронометраж сковывал? Три с половиной часа - это же очень много.

М.П.: Мы же не знали, какой там хронометраж получится, нельзя было посчитать изначально. До монтажа никогда не понятно, что в результате выйдет.

И что, не было опасений, что получится шестичасовой, например, фильм?

М.П.: Были, конечно. Но это не так страшно, вообще говоря.

Но вам же фильм как-то в прокат выпускать.

М.П.: Мы считали, что что-нибудь придумаем. Сделаем четыре фильма, например.

И в результате сделали два. Я так понимаю, что в прокат "Шапито-шоу" выйдет двумя отдельными фильмами?

С.Л.: Да. Одновременно, как мы и хотели.

М.П.: А можно было снять побольше и выпустить четырьмя.

С.Л.: Был план изначально: делаем четыре фильма и окучиваем четыре международных фестиваля, самых крупных. Московский…

М.П.: Каннский, Берлинский, Роттердамский… В итоге, естественно, мы все сделали не так.

Хорошо, но продолжительность каждой из двух частей "Шапито-шоу" - все равно под два часа. Какой-нибудь зрителей посмотрит одну из частей, ему, может, понравится даже, но на другую половину сил просто не хватит.

М.П.: Ну, первый-то фильм всем понравится, а второй, может, и не всем.

С.Л.: Они просто разные. Кто-то посмотрит первый и настроится на похожий...

М.П.: Будет ждать, что вторая часть будет динамичной, молодежной…

С.Л.: ...а она другая.

М.П.: Какая-то заумь. Мамонов чего-то ходит по лесу. Кто-то скажет: "Господи, это что такое? Какой-то Звягинцев пошел".

С.Л.: Мы и хотели, чтобы "Звягинцев пошел".

М.П.: Нам казалось, так смешно получится. Такое пафосное кино: отец и сын, архетипическая семья в горах, нордические кадры.

А у вас у самих-то какая часть любимая?

М.П.: Любимая у меня была четвертая, "Сотрудничество". Поскольку все устают к ней, не всем она нравится.

С.Л.: Мне тоже нравится "Сотрудничество". А вообще мне сложно, конечно, говорить.

Ну, "Сотрудничество" - она же в каком-то смысле сюжетная развязка, там выясняется, кто, собственно, поджог устроил.

С.Л.: На самом деле не факт, что Попов поджег. Ты же не видишь, что он прям поджигает. Ну, несет канистру, фиг его знает. Может, он передумал в какой-то момент. Он вообще ничего за чужой счет никогда не делает, это очень искренний герой. Наоборот, он жертвует всем, что у него есть.

М.П.: Всю свою жизнь ставит на кон. И все ради искусства.

Слушайте, вот вы сейчас сидите с серьезными лицами, а на самом деле смеетесь, наверно.

С.Л.: Нет, ну это же очень положительный герой. В нем нет ни капли лжи. Он просто странный такой, нервный…

М.П.: Он вполне соответствует своей роли, таким должен быть современный художник.

А почему у вас героев в основном зовут так же, как и актеров? Это же не случайность?

М.П.: Это объясняется тем, что когда ты знаешь, кто будет играть, нет смысла давать персонажу какое-то другое имя. А там, где было непонятно, кто будет играть, там были вымышленные имена типа "актер Сеня". Но есть скользкие моменты, например, Вера. Сначала Вера была придумана, а потом оказалось, что актрису тоже зовут Вера.

С.Л.: Или вот, например, Шпагин - специалист по русскому кино. Он нам говорил: "Почему так, почему в сценарии все со своими именами, а я - Шпагин? Давайте мне имя поменяем! Это же было модно в 50-х годах, а сейчас уже так не делают". Но как можно было поменять Шпагина?

М.П.: Даже если бы Шпагина играл не Шпагин, надо было бы оставлять Шпагина.

Сколько лет вы уже вместе работаете?

М.П.: С конца 1990-х.

С.Л.: Да, где-то так.

Вы познакомились благодаря "зАиБИ"?

М.П.: Ну да, почти. "Почти" означает, что Лобан уже работал на телевидении, а я еще нет. Он что-то снимал, и мы познакомились на съемках, потом стали вместе какие-то передачи придумывать, клипы. Пробовали делать свою передачу. Тогда же телевидение было неформатное, можно было любую чушь принести и запустить как "пилот".

С.Л.: Передача "Усталость" называлась.

Про что передача была? Название хорошее.

С.Л.: Такая, абсурдного плана передача, гонзо-журналистика.

М.П.: Даже не гонзо, там вообще не было никакой журналистики, там уже чисто дичь была.

С.Л.: Ну, по крайней мере, в заявке это было написано.

М.П.: Мы еще снимали "До 16 и старше". Совсем дикие выпуски, игровые, у нас персонажи на другие планеты летали.

С.Л.: На планете Добра была целая передача, две даже.

М.П.: Планета-невидимка еще была.

С.Л.: Цветков, главный редактор, нас любил, тончайший был человек.

М.П.: А потому что он сам прославился сюжетом про крокодила.

С.Л.: Он изобрел сюжет про крокодилью ферму и вошел в учебники журналистики. Это абсурдный сюжет, женщина приехала в деревню, сняла сюжет про коров, а потом, уже в озвучке, коров заменили на крокодилов. Журналистка все честно про коров расспрашивала. Крестьяне рассказывают, как с коровами тяжело приходится. И что зимой с ними вообще проблема. Поэтому в нас Цветков видел что-то такое, что ему очень нравилось…

М.П.: За своих считал.

Не думали о том, чтобы на телевидение вернуться?

М.П.: Мы сейчас думаем запустить сериал, если получится.

С.Л.: Даже не об одном мы думаем сериале. Есть просто какие-то концепции, которые мы пытаемся разрабатывать.

М.П.: Мы же, во-первых, люди медленные, нерасторопные. С другой стороны, у нас все время проблемы с хронометражем... Вообще не факт, что мы что-то снимем после "Шапито". Вот мы сняли "Шапито" - почему он еще такой длинный? Мы понимали, что сейчас у нас есть маза, а когда следующая будет - не известно. Поэтому все, что мы знали и умели, мы постарались в этом фильме выразить. Потому что потом, может быть, уже ничего не будет, конец света наступит.

Вам самим какое кино смотреть нравится?

М.П.: Был, например, хороший человек Эйзенштейн. Интересный человек был, в принципе, Тарковский. В принципе, Михалков небезынтересный. У Гайдая неплохие фильмы, нам они нравятся. Интересный человек был Данелия, который перестал снимать, хотя мог бы еще.

С.Л.: Данелия - очень четкий, конечно. Но он же сказал, что не будет больше снимать, все, не чувствует больше время. И это как-то очень честно и правильно.

М.П.: У Данелии очень чистое кино. Нет как таковой конъюнктуры. Никаких вредных коннотаций, которые могут мешать, когда человек пытается пристроиться к какому-то стилю, задать какой-то имидж… Есть просто чистая работа: человек думает, как ему нужно сделать этот продукт. И такой чистой режиссуры очень мало.

С.Л.: Данелия же сложный очень, он и смешной, и серьезный…

М.П.: Да, и очень трогательный.

С.Л.: И у него все персонажи очень четко развиты, они интересные, разносторонние. Данелия очень наблюдательный.

То есть получается, что если бы вам и хотелось сравнений вашего "Шапито-шоу", то с фильмами Данелии?

М.П.: Не сравнений. Ты смотришь какое-то кино, и оно реально производит на тебя впечатление. Не так, будто ты просто съел - и нормально, не отравился, уже спасибо. А именно смотришь - и у тебя внутри какой-то отклик есть. Это то, к чему хочется стремиться. И вот это ощущение, что тебе хочется к чему-то стремиться, его же не хватает всегда. Это не значит, что ты действительно с такими фильмами конкурируешь. Скорее ты понимаешь, что без этого ощущения нет смысла. Данелия - тот, перед кем может быть стыдно за то, что ты что-то где-то нечисто сделал.

То есть стыдно бывает не перед зрителями, а перед Данелией?

М.П.: Перед людьми, которые понимают. А зритель - понимаешь, к нему нельзя как-то относиться, потому что зритель не конкретен. Ты можешь кино конкретно каким-то людям показывать, размышлять о том, понравится ли фильм именно этому человеку. А зритель - это же масса. Как ты можешь серьезно относиться к массе, как ты можешь ее серьезно воспринимать?